– Что за чертовщина у них там творится?
Военные закурили и устроились у балкона подглядывать за прохожими. С рынка шли служанки, за ними бежали ребятишки, бросавшие друг в друга апельсиновыми корками. Позже появился экипаж доктора Арриеты, за ним следовали два водоноса. Все были явно заняты своими делами.
– За домами велось наблюдение? – поинтересовался Росас.
– Днем и ночью, генерал.
Военные сдались молчанию Икстепека. Что можно поделать с невинными лицами горожан? Что предъявить городу, по утрам полному солнечного блеска, а по ночам темному и коварному, как песчаное болото?
– Нам нужен шпион! – воскликнул Корона, пораженный тем, что такая простая идея не пришла ему в голову раньше. – Кто-нибудь в этих трех домах.
Через несколько дней сержант Ильескас принялся активно ухаживать за Инес, служанкой сеньоры Монтуфар.
Генерал вызвал Флореса.
– Капитан, сходите-ка в дом Лучи. Послушайте, что там говорят о приходском главе.
Капитан Флорес хотел возразить, но запнулся под решительным взглядом Росаса и перед озлобленным видом его помощника. Униженный подлостью своей миссии, Флорес вышел из кабинета генерала, не сказав ни слова. Ночью он пришел в бордель. Девушки встретили его холодно. Капитан изо всех сил изображал бурную радость, включил граммофон и заказал всем выпивку. Напрасно он пытался чувствовать себя легко и непринужденно, как раньше. Мысль о том, что ему придется шпионить за женщинами, вызвала у него приступ тоски. Как же низко он пал!
– Что с тобой? – спросила Лучи.
– Не знаю, город стал таким грустным… Хочется сбежать подальше отсюда.
Лучи потупила взгляд. Флорес искоса наблюдал за ней. Ему хотелось признаться, как он устал от расстрелов крестьян, от злобы Короны и упрямства Росаса. Но так и не смог произнести ни слова. Он был шпионом. Он пришел выяснить то, что могло стоить Лучи жизни.
Почему именно Лучи? Что могла знать эта бедная женщина, изолированная от мира, запертая в публичном доме? Ничего! Уверенность в том, что Лучи не причастна к исчезновению тела главы прихода, успокоила Флореса. Да, он выполнит приказ, а потом с легким сердцем пригласит ее на танец. Он солдат, а не полицейский.
– По городу ходит столько слухов!
– Ага, – коротко ответила Лучи.
– Ты слышала, что говорят о приходском главе?
– Нет.
– Интересно, что же случилось с его телом?
Лицо девушки изменилось, она сурово взглянула на офицера. Тот улыбнулся, пытаясь снять напряжение, вызванное его вопросом.
– Это вы его убили, а теперь хотите нас запугать.
– Ты уверена, что это мы? – сказал Флорес с усмешкой.
Лучи встала, подошла к Хуану Кариньо, который сидел в своем уголке, и что-то шепнула ему на ухо. Безумец внимательно ее выслушал и приблизился к Флоресу:
– Молодой человек, прошу вас не нарушать порядок в этом доме своими коварными вопросами.
– Сеньор президент!
Хуан Кариньо положил руки ему на плечи и резко усадил в кресло. Затем сел на место Лучи и уставился на капитана. Флорес почувствовал себя неловко.
– Посмотрите на сеньориту Лучи. Вы ее расстроили.
– Почему? – спросил Флорес.
– Почему? Ах, молодой человек, у вас есть сила, но нет правды. Поэтому вы хотите обвинить нас в своих преступлениях. Вам нужен повод, чтобы преследовать нас.
Таконситос наблюдала за сценой с нескрываемым интересом. Лучи подошла к ней.
– Немедленно убирайся спать! – приказала она.
Таконситос безропотно послушалась и ушла, не проронив ни слова. Проходя мимо запертой комнаты Хуана Кариньо, она презрительно бросила: «Сумасшедший старикан!» Дверь своей комнаты она распахнула ногой и бросилась на кровать лицом вниз. До нее доносились веселые звуки чарльстона. Ее жизнь стала невыносимой с той ночи, когда Хуан Кариньо ушел на вечеринку и вернулся почти под утро.
– Эй, уже два часа ночи, а сеньор президент еще не вернулся, – сказала она той ночью хозяйке. Лучи не ответила. – Но уже два часа! – настаивала она.
– А тебе-то что?
Таконситос была любопытна; намного позже, когда все клиенты ушли, она задержалась в гостиной, чтобы потушить лампы. В тот момент ей послышалось, что кто-то царапается в дверь. И, попятившись, она затаилась за креслом. Таконситос сдержала дыхание, когда царапанье возобновилось. Возможно, Лучи нашла себе мужчину и решила его здесь спрятать, ревнуя к другим шлюхам. Таконситос охватило удовольствие. Здесь явно творилось что-то странное. Ее сердце забилось чаще, и она почувствовала укол любопытства. Девушка старалась рассмотреть, что происходит в темноте комнаты. Она увидела, как Лучи появилась в гостиной, затем вышла в коридор и подошла к входной двери. «Точно! Прячет кого-то!»
– Сюда, сеньор президент, – прошептала Лучи, входя в гостиную вместе с Хуаном Кариньо. Разочарованная, Таконситос собралась было уже покинуть свое укрытие, когда Лучи появилась снова, под мышкой у нее торчал большой сверток. На цыпочках она прошла через гостиную, потом по коридору и вышла на улицу. «Вот это да!» – подумала Таконситос. Она слышала, что Лучи оставила дверь приоткрытой, и решила подождать. Прошел час, и дверь распахнулась: на пороге вновь появился Хуан Кариньо и спокойно вошел в темный дом. Таконситос очень удивилась: сумасшедший входил два раза, но выходил только один. Подождав еще немного, она решила уйти и лечь спать, когда вновь услышала скрип двери и следом щелчок замка. Трепеща от любопытства, она увидела, как Лучи появляется с точно таким же свертком под мышкой.
– Опять ты? – не сдержавшись, выбежала Таконситос из своего укрытия.
– Следишь за мной! – Лучи едва не задохнулась от гнева.
– Сеньор президент что-то замышляет… Он выходил два раза, а зашел всего один.
– Если скажешь кому-нибудь, я расцарапаю тебе лицо! – пригрозила Лучи.
С той ночи жизнь Таконситос стала невыносимой. На следующий день, когда весь Икстепек обсуждал исчезновение тела дона Роке, ей пришлось молчать и не участвовать в сплетнях. Лучи не позволяла ей выходить на улицу. Когда в дом приходили клиенты, она выгоняла Таконситос из гостиной. И та страдала, запертая у себя в комнате: «Черт подери! Военные нас порвут в клочья!» Таконситос не сомневалась: здесь что-то творится! Она знала, что Хуан Кариньо не подпускает Флореса к девушкам. «Вот сволочь! Мы все останемся без работы и умрем от голода!»
С балкона Франсиско Росас наблюдал, как они подходили к штабу. Три женщины с аккуратно уложенными волосами, напудренные и в нарядных платьях.
– Корона! Корона! Они идут! – воскликнул генерал. Неужели Икстепек наконец-то даст ему ответ? Хусто Корона выбежал на балкон. Действительно, донья Кармен Арриета, донья Ана Монкада и донья Эльвира Монтуфар переходили площадь, направляясь к штабу Росаса.
– Посмотрите на них, идут просить милости, генерал! С ними нужно построже!
– Тело у них, хотят, чтоб мы дали им похоронить Роке! – И Франсиско Росас торжествующе улыбнулся.
Генерал и полковник подняли воротники кителей, поправили галстуки, вынули расчески и тщательно пригладили волосы. И рассмеялись. Они выиграли!
Сеньоры медленно прошли через двор с апельсиновыми деревьями. Один из солдат проводил их в кабинет Росаса.
Генерал принял их без промедления. Женщины вошли, не осмеливаясь поднять глаза. Росас галантно предложил им сесть. Они с Короной обменялись понимающими взглядами.
– Чем могу вам помочь, дамы?
Женщины заулыбались. Они явно нервничали. Корона вытащил сигару и любезно осведомился, можно ли ему покурить.
– Пожалуйста! – воскликнули все три в один голос.
Генерал тоже закурил и сел напротив дам. Настроение у него было приподнятое. Женщины смущенно переглянулись. «Надо же, такой молодой», – подумала донья Эльвира.
– Так чем могу помочь? – вновь спросил Росас как можно любезнее.
– Генерал, мы пришли предложить вам ветвь мира! – с важным видом произнесла донья Кармен, наслаждаясь молодостью и привлекательностью Росаса.
Желтые глаза генерала непонимающе смотрели на нее.
– Мы больше не можем жить в таком насилии. Мы хотели бы предложить вам дружбу и мир и покончить с этой ужасной для всех нас гражданской войной.
Супруга доктора замерла и под изумленным взглядом собеседника забыла оставшуюся часть своей речи. Донья Эльвира пришла ей на помощь:
– Когда смотришь в лицо врагу, он перестает быть врагом! Мы были с вами так эгоистичны … – вздохнула донья Эльвира и в этот момент была абсолютно искренна: Франсиско Росас ей очень нравился, и она тут же забыла о зле, которое он всем причинил.
Полковник Корона не упускал ни слова: он курил и наблюдал за женщинами, не понимая, что они затеяли. Росас улыбнулся, прищурил глаза и ждал, когда посетительницы закончат свою речь. Он следил за каждым их словом и старался понять, что скрывается за их невинными, на первый взгляд, фразами. Росас не собирался ничего говорить. Молчание его ничуть не смущало. Напротив, он чувствовал себя как рыба в воде. Он ждал, когда его болтливые гостьи произнесут слово или фразу и выдадут себя с потрохами.
Донья Кармен почувствовала, что почва под ними стала зыбкой, и неожиданно пошла в наступление.
– Мы хотим устроить в вашу честь праздник, – храбро заявила она.
– Праздник? – воскликнул Росас удивленно.
– Да, генерал, праздник, – повторила спокойно донья Кармен и с невинным видом пояснила, что праздник стал бы лучшим способом заявить об окончании вражды между военными и жителями города. – Смех стирает слезы, – заключила она с улыбкой.
Франсиско Росас принял приглашение. Что еще он мог сделать? Дамы назвали дату и, дружелюбно улыбаясь, покинули кабинет.
Генерал повернулся к Короне.
– Как вам это, полковник? – спросил он, все еще не приходя в себя от удивления.
– Не знаю, не доверяю я женщинам, а тем более женщинам из Икстепека. Может, они нас всех задумали отравить.
– Да, это может оказаться ловушкой.
И генерал Росас вновь погрузился в скользкие отражения Икстепека.