– Генерал Франсиско Росас, ослепленный огнями и оглушенный музыкой, будет танцевать и не услышит, как Лучи пройдет по улице, исполняя великую миссию ангела-хранителя. Мы будем ее ждать, пока Франсиско Росас танцует, и танцует, и танцует…
Шел второй час ночи, Хуан Кариньо и девушки все еще продолжали ждать в прихожей. Некоторых начал одолевать сон, других – страх. Только безумец оставался настороже, прислушиваясь к ночным звукам. «Не может быть! Не может быть!» – думал он, чувствуя, как ужас становится реальностью. Безумец свесил голову. Во рту у него пересохло, одежда пропиталась потом.
– Девочки! Девочки! – позвал он тихо.
– Да, сеньор президент? – откликнулись они и подняли головы.
– Послушайте: «Пришли сарацины и избили нас до полусмерти, да помилует Бог милостивых, когда их станет больше, чем грешников».
Никто ему не ответил.
– Древняя мудрость. Даже испанцы когда-то это знали, – пояснил Хуан Кариньо, будто извиняясь.
– Который час, сеньор президент? – спросила одна из женщин, почувствовав отчаяние сумасшедшего.
– Как я могу сказать тебе, сколько времени, если не вижу звезд? – ответил он с раздражением, понимая, что вопрос был не об этом. Все чувствовали, что ожидание чересчур затянулось.
Снаружи послышались громкие шаги.
– Это не она… Не она! – воскликнули девушки, вскакивая на ноги.
– Прячьтесь, сеньор президент!
– Тсс! – прошептал Хуан Кариньо и с достоинством покинул прихожую.
Шаги прекратились у двери, и по ней с грохотом забарабанило множество кулаков. Девушки замерли. В дверь застучали сильнее, точно собирались ее разнести в щепки.
– Откройте, именем закона!
– Сволочи! – воскликнул кто-то из девушек.
Замки поддались под натиском ружейных прикладов, и в дом триумфально вошел Хусто Корона. Одной рукой он оттолкнул девушек и направился в гостиную. Свет тусклой лампы выхватил фигуру Хуана Кариньо. Тот сидел в кресле с достоинством первого лица государства. Полковник удивился, а затем громко расхохотался, не отводя лампу от Хуана Каринью, облаченного в рясу отца Бельтрана.
– Больше света! – велел он, не прекращая смеяться.
Девушки смиренно принесли несколько ламп.
– Троим обыскать дом! – приказал Корона своим людям, не отрывая глаз от Хуана Кариньо.
Тот продолжал сидеть, бледный и неподвижный.
– Кто привел сюда священника? – спросил Корона спустя несколько минут.
Обитатели дома молчали.
– Откуда явился Бельтран? – повторил Корона громче.
– Полковник, не кричите в моем присутствии, – сказал сумасшедший, выпрямляя спину.
– Сейчас дошутишься! Отведите его в штаб! – приказал Корона.
Солдаты, не церемонясь, скрутили руки сеньору президенту и, толкая в спину, выволокли из дома.
– Сейчас они у нас все хором запоют! – заявил Корона перед тем, как выйти.
Девушки испуганно опустили головы и вернулись на кухню.
– Думаете, его отпустят?
– Нет, точно расстреляют, – ответила Таконситос, свернувшись калачиком у погасшего очага.
– Когда же вернется Лучи? – вздохнула одна из самых молоденьких проституток.
– Думаю, никогда, – заявила Таконситос.
Девушки зря прождали возвращения хозяйки до утра. К одиннадцати часам одна из них выглянула на улицу и увидела скучающих солдат, охраняющих дом.
– Вы не знаете, где Лучи? – спросила она робко.
– Лежит в Лас-Крусес, – грубо ответили ей.
День кончился, никто не пришел. Грязные и испуганные, девушки проплакали на кухне до ночи. Уже совсем поздно они решились пойти в штаб, чтобы забрать тело Лучи. Отправили двух самых решительных. Один из военных проводил девушек к офицерам, где они и встретили Кастуло.
– Сколько времени, сеньор? – спросила, осмелев, одна из них.
– Думаю, около трех, – ответил слуга доньи Матильды.
И все вместе они продолжили ждать.
– На праздник я не пойду, клянусь! – с улыбкой сказал подполковник Крус.
Рафаэла и Роза посмотрели на него с обидой. До них долетал шум фейерверков из сада доньи Кармен.
– Не верите? Посмотрите на меня!
Крус наклонился над своими любовницами, выпучив глаза. Сестры состроили ему недовольные рожицы. Тогда подполковник принялся умело ласкать их бедра – так опытный наездник поглаживает бедра своих кобылиц.
– Чего я там забыл, когда у меня есть вы? – добавил он, лаская то одну сестру, то вторую.
– Оскорбление! – сказала Роза.
– Оскорбление? – отозвался Крус.
– Да, оскорбление. Нас оскорбили, – заявила Рафаэла, отталкивая с отвращением его руку.
– Кто может оскорбить мое удовольствие?
– Эти… Благородные. Которые нас не пригласили!
– Благородные? – переспросил Крус с презрением, продолжая ласкать сестер, чтобы унять их гнев.
Женщины успокоились, прикрыли глаза и с удовольствием вдыхали аромат фруктов, наполнивший комнату. Внезапно Круса окликнули из-за двери. Он встал и вышел, стараясь не шуметь. Как только он исчез, Рафаэла села на кровати и недоверчиво посмотрела на дверь. С раздражением она слушала возбужденные голоса в коридоре. Военные собирались на праздник к донье Кармен.
– Готовы, полковник? Дамы уже прибыли, – громко сообщил генерал Росас.
Через несколько секунд по коридору прогремели шаги, и все стихло.
– Он за это ответит! – пригрозила Рафаэла
– Думает, все решается через постель! – поддакнула Роза.
Сестры, дрожа от гнева, оглядывались в поисках чего-нибудь, что могло бы им послужить в качестве орудия мести.
В комнату без стука вошли Луиса и Антония.
– Что случилось? – спросила Луиса, увидев искаженные гневом лица сестер.
– Мы уезжаем. На Север!
– Уезжаете? Когда?
– Прямо сейчас!
– Не оставляйте меня одну! – взмолилась Антония.
Луиса тоже казалась встревоженной.
Сестры вскочили на ноги. Это решение придало им сил.
– Угощайтесь! – Рафаэла подвинула к подругам корзинку с фруктами. Затем села на стул и с серьезным видом добавила: – Пусть Крус поучится быть настоящим мужчиной!
– Его удовольствие, видите ли, не оскорбить! – съязвила ее сестра.
– Сидел такой вон там. – Рафаэла указала на кровать.
– Мы со всем соглашались, чтобы он ничего не заподозрил. Нужно их сперва высоко вознести, чтобы падать было больнее!
– Вы действительно уезжаете? – спросила Антония, все еще не веря своим ушам.
– Конечно! Уезжаем! – И сестры быстро переоделись, сложив нарядные платья на кровати. Луиса в задумчивости курила, с тревогой наблюдая за ними. Затем встала и хриплым голосом объявила:
– Я тоже.
– Мы все сбежим, и, когда они вернутся, нас уже не будет!
Сестры рассмеялись – вот мужчины удивятся, обнаружив пустые комнаты.
– У нас есть время. Приготовим лошадей, пока они там танцуют, а завтра пусть нас ищут.
– Пора сменить и город, и мужчин.
– Да! Я хочу что-нибудь новое! – воскликнула Роза.
– Идите собирайтесь, – поторопила Рафаэла Луису и Антонию, выпроваживая их из комнаты.
Как только сестры остались одни, они упали на кровать и расплакались: мысль о том, чтобы оставить отель, искать другой город и другого мужчину, их пугала.
Антония ушла к себе, не смогла найти керосиновую лампу и сидела в темноте, пытаясь представить побег. Она поскачет на лошади прямо домой, через спящие села и деревни. Будет встречаться с погонщиками, которые бродят по равнинам со своими мачете, преодолевать горы, полные змей и скорпионов, и к рассвету доберется до Тьерра Колорада. Затем переправится на плоту через реку, вглядываясь в лица гребцов, и на другом берегу продолжит путь к морю. Как же оно далеко! Антония закрыла лицо руками и расплакалась: одной ей этот путь не под силу. Ночью горы смыкаются и не пускают беглецов, бросают на дороги камни, и по их черным вершинам, завывая, бродят заблудшие души. Девушке послышался стук копыт ее лошади, она представила, как мерзнет одна в горах. «Я поеду сперва с ними, а потом отправлю весточку папе, чтобы он приехал за мной!» И Антония ждала, когда остальные ее позовут. «Вот бы никогда больше не чувствовать запах этой комнаты!»
Луиса открыла шкаф и осмотрела свои платья. Ее жизнь была чередой улиц, которые путались перед ней и давили своими балконами и запертыми дверями. Куда ей идти? Мысленно она прошлась по домам своих сестер с их детьми, няньками и мужьями. Зашла к тетушкам с их французскими балюстрадами, зеркалами и морскими раковинами. «Если будешь хорошо себя вести перед отъездом, Луисита, услышишь в раковине море», – говорили ей в доме тети Мерседес. А она сидела на позолоченном стульчике, ела хрустящее печенье и смотрела на свои ноги, не достающие до пола. Тетя Мерседес носила черные атласные туфли, черное платье с оборками, гладила серого кота и время от времени смотрела на золотые часы, которые висели у нее на груди на жемчужных бусах. Тетя Мерседес любила ее. Луиса знала о ее смерти, прочитала в газете некролог. Она пыталась представить тетин дом с занавесками из парчи. Мерседес была сестрой ее бабки, жила одна в окружении слуг и фарфора. «Что бы она подумала, если бы увидела меня в этом городе?» Луисе показалось, что из складок невидимой занавески доносится тетин голос: «Уходи, девочка, уходи!» Она выбрала два платья и плотно их сложила. Ей не хотелось брать ничего из того, что принадлежало… Луиса поколебалась, прежде чем мысленно сказать «проститутке». Следуя манерам, заученным с детства, она вышла из комнаты и постучалась к Антонии. О муже и детях, таких далеких от нее сейчас, она предпочла не думать!
Антония открыла. В руках у нее ничего не было.
– Ты что, не идешь?
– Да, да, иду…
– Без вещей?
– Без вещей. Все, что в этой комнате, воняет, – произнесла Антония с гримасой отвращения.
Девушки зашли к сестрам. Там царил хаос: обувь, одежда, украшения – все валялось на полу.
– Мы сейчас! Подождите чуть-чуть, – попросила Рафаэла, сидя на бауле с вещами, который она пыталась крепко связать.