Повествование ведется от первого лица, которое становится собирательным образом жителей Икстепека: чаще всего в романе звучит не «я», а «мы». Этот коллективный голос описывает и идентифицирует себя через обладание («мои дома», «мои люди» и «мои улицы»), и его речь совпадает с его памятью. Также его знание превосходит все знания, накопленные поколениями его жителей. Город знает то, что видят люди перед смертью, когда:
…к ним приходит понимание, что они могли мечтать и видеть мир по-своему. Они осознают, что когда-то могли путешествовать, глядя на неподвижные деревья и звезды, что когда-то помнили язык зверей и видели города глазами птиц.
Город говорит, как и люди, но он, подобно женщине, является образом: голосом, который окружающие не слышат («Вся красота моя оставалась в неведении, в нежелании взглянуть на меня, в добровольном забывании»). Он рассказывает в прошедшем времени обо всем, о чем можно рассказать, и, говоря о будущем, также ссылается на прошлое («Однажды мы вспомним, вспомним»). Только ожидание выражается в настоящем («Годы проходят, и я, Икстепек, все еще жду»), как и его состояние в начале повествования: «Я здесь. Сижу на камне, который кажется обычным».
Голос города-рассказчика говорит о себе в мужском роде и, прежде чем приступить к повествованию, утверждает, что говорит с камня, который только кажется камнем. Когда мы возвращаемся к началу (к этому основополагающему, краеугольному камню истории) после прочтения финала романа, то понимаем, что город-рассказчик голосом его жителей говорит о камне, в который превратилась Изабель из-за своего непостижимого, твердого, неизменного желания. Голос народной памяти, совпадающий с голосом художественного воображения, опирается на метафору, которая конденсировалась и привела к метаморфозе. Голос времени города опирается (садится) на другое время – время женщины, – которое стало камнем (границей) в дискурсивном времени – времени места, – и в нем находится не живым и не мертвым. Эта метаморфоза показывает нам двойственную природу коллективной памяти и раздвоенное время, из этого проистекает искусство создания романа. Самое время задать вопрос: какая реальность скрывается за образом «видимого камня» и каким образом рождение желания у женщины становится рождением камня, то есть рождением нового места и нового образа этого места.
Каролина Санин
2019