Остановившись в какой-то гостинице, я попросил портье раздобыть мне Библию. Через несколько часов мой посланник, обойдя все местные книжные лавки, вернулся с пустыми руками. Оказывается, самая издаваемая в мире книга практически не пользуется здесь спросом. Я обратился в директору гостиницы с вопросом, не будет ли он так любезен позвонить кому-нибудь из своих знакомых-христиан, чтобы хоть таким путем попытаться раздобыть Библию. Увы, все его усилия ни к чему не привели. И лишь спустя несколько дней, в Бомбее, мне удалось, наконец, получить экземпляр Библии, но и там она была дефицитом.
Подобный опыт «несения света церковной истины» заставил меня задуматься: а чем, собственно говоря, является для индуса «наша» Библия? Вероятно, она для него — всего лишь собрание всевозможных мифов, сказок и легенд. Жителю моей далекой родины, где Библия исстари считается книгой книг, трудно поверить, что она далеко не во всех концах земного шара имеет статус Священного Писания. Подобный статус — в зависимости от религиозно-конфессиональной принадлежности, культуры и традиций, а также географического локуса — зависит прежде всего от веры. То, что для одного является святыней, другой воспринимает как ни о чем не говорящую сказку.
Признаться, концепция этой книги вызывает у меня замешательство.
Прежде у меня перед глазами то и дело возникали два возможных ее заглавия: одно из них, почти вызывающее, — «Собрание мифов», а другое — «Священные книги». После безуспешных попыток найти экземпляр Библии в Индии и внимательного изучения всевозможных источников мне стало ясно, что различия между ними абсолютно противоречат здравому смыслу. В самом деле, кому на христианском Западе придет в голову считать священным текстом индуистскую «Ригведу» — «Книгу о творении»? Кто сегодня рискнет отнести к сакральным писаниям «Египетскую книгу мертвых», созданную во мраке веков еще при фараонах, за 2000 лет до н. э.? Вряд ли кому-нибудь вздумается после совершения предписанных ритуалов опускать экземпляр «Книги мертвых» в могилу вместе с телом усопшего. Неужели какое-нибудь из индейских племен Латинской Америки пожелает возвести в ранг своих священных книг «Авесту» — собрание сакральных текстов древних персов? Разве у араба может возникнуть желание считать непререкаемым словом Божиим священные предания горных кланов с острова Формоза (Тайвань)?
Мне кажется, это было только вчера… Прогуливаясь ночью в гавани Бомбея, я, словно камешек, решительно зашвырнул в Индийский океан прежнюю концепцию этой главы. Именно тогда я преисполнился решимости, обратившись к священным текстам народов пяти континентов, найти в них свидетельства того, что боги очень активно, упорно и плодотворно потрудились в древности на нашей Земле и что решение вопроса о том, считать эти тексты священными или нет, зависит от точки зрения наблюдателя.
С тех пор мой принцип аргументации не изменился.
На мой взгляд, факты и свидетельства, почерпнутые в подлинных древних источниках, со всей ясностью показывают, что боги были отнюдь не бесплотными «духами», а имели вполне реальный телесный облик, что их пребывание на Земле отнюдь не ограничивалось фантастическим «явлением» и священным возвращением на небесную родину, что боги оставили на Земле своих сыновей и дочерей, что они увековечили во многих — как священных, так и несвященных — книгах свои вести и послания и что, самое главное, совершили ошибку, не подобающую богам.
Короче: я пришел к выводу, что на самом деле боги были совсем не тем, во что их превратили религиозные верования. И — погрузился в изучение сказочно богатого материала.
Несмотря на соблазнительное созвучие, «Авеста» — это вовсе не очередной инвестиционный фонд. Это — книга, название которой в переводе с древнеперсидского означает «Основной текст» или «Наставление». В ней собраны основные религиозные тексты парсов, современных последователей Заратустры. Приверженцы парсизма отказались принять ислам и вследствие этого в Х в. были вынуждены перебраться из Ирана в Индию. Они оказались обреченными на вымирание. В брак они вступали довольно поздно, выбирая супруга только в своем кругу; поэтому рождаемость у них была весьма невысокой. В наши дни в Индии насчитывается не более 100 тысяч таких переселенцев из Персии, говорящих на особом языке — гуджарати, или новоиндийском. Однако во время богослужений они пользуются древним литургическим языком — языком «Авесты», тексты которого записаны особым алфавитом и с течением веков стали практически непонятными.
Последователи парсизма строго соблюдают древние обычаи, придавая большое значение благотворительности, отклоняя — что делает им особую честь — любые попытки обратить их в другую веру. Очень жаль, что из-за малой численности они не имеют возможности распространить свои мифологические воззрения хоть сколько-нибудь широко.
В наши дни от первоначального корпуса текстов «Авесты» сохранилось не более одной четверти. В их составе — «Йасна», свод заклинаний при жертвоприношениях, «Йашты», содержащие гимны, обращенные к 21 божеству, свод древнеиранских мифов с позднейшими дополнениями, «Виспрат», содержащий наставления по заклинанию высших существ, и, наконец, «Видеват» — свод церковных установлений с предписаниями ритуальных омовений и покаянных молитв.
Фрагменты учения этой древнеперсидской религиозной системы сохранились в клинописных надписях, созданных по повелению царя Дария Великого (550–486 гг. до н. э.), его сына Ксеркса (ок. 519–465 гг. до н. э.) и внука Артаксеркса (ок. 424 г. до н. э.).
Верховным божеством этой религии был Ахурамазда (Ахура, Ормузд), бог-творец, создатель неба и земли. Все прочие боги, за небольшим исключением, упоминаются в общей массе скопом. К счастью, мне быстро удалось разобраться в их происхождении, хотя чужеземные имена с их своеобычными написаниями вызывают немалые трудности при чтении и могут иной раз ввести в заблуждение. В качестве примера достаточно назвать такие имена, как Иешуа (Иисус), Неемия, Овадия, Хабакук (Аввакум), Зефанса или Малеахи (Малахия), чьи непривычно звучащие имена вдалбливали нам в головы на лекциях по религиоведению. Увы, чтобы расширить кругозор, приходится проглатывать имена этих существ, какими бы милыми или отвратительными они ни казались. Ничего не поделаешь!
В одной из множества глав «Авесты» изложены весьма странные, практически современные знания. Так, в мифе о сотворении мира сказано:
«Тогда Йима повелел земле расступиться и стать на три трети больше, чем прежде. На одной трети собрался скот, дикие звери и люди. И все [было сделано] по их воле и желанию, ибо, как и всегда, творилась их воля». (2 фаргард, стихи 39–41).
Сегодня нам известно, что поверхность планеты Земля на 70,8 % покрыта водами океанов, и лишь на 29,2 %, то есть почти на одну треть, состоит из суши. Разумеется, предки древних персов никогда не производили картографическую съемку нашего глобуса. Кто же мог поведать им, что «кот, дикие звери и люди» обосновались именно на одной трети поверхности? Вряд ли это были духи, ибо вести духов редко отличаются подобной точностью.
Гигиенические рекомендации, которые бог Ахурамазда дал пророку Заратустре (около 630–588 гг. до н. э.), совершенно однозначно препятствуют распространению инфекционных болезней, перекликаясь в этом отношении с заповедями, изложенными в библейской Книге Левит. Так, в «Авесте» сказано:
«Человек умирает в чреве долины. Сюда, в чрево долины, с горных вершин слетаются птицы. Слетаются на тело умершего человека и раздирают труп. Потом птицы опять улетают из чрева долины к горным вершинам. Летят они к древнему дереву, стойкому или гибкому. На него они опускаются, на ветвях его отдыхают, в кроне его спят. Но из чрева долины на вершину горы приходит человек. Он направляется к дереву, на котором (живут] птицы, он хочет раздобыть дрова. И срубает он дерево, и обрубает ветви, и рубит его на поленья… И остатки трупа, принесенные (в эти места] псами, птицами, волками, ветрами и мухами, делают того человека нечистым». (5 фаргард, стих 112).
У пророка Моисея в Книге Левит находим весьма похожее описание:
«…всякая постель, на которой ляжет имеющий истечение, нечиста, и всякая вещь, на которую сядет [имеющий истечение семени], нечиста; и кто прикоснется к постели его, тот должен вымыть одежды свои и омыться водою и нечист будет до вечера; кто сядет на какую-либо вещь, на которой сидел имеющий истечение, тот должен вымыть одежды свои и омыться водою и нечист будет до вечера; и кто прикоснется к телу имеющего истечение, тот должен вымыть одежды свои и омыться водою и нечист будет до вечера; если имеющий истечение плюнет на чистого, то сей должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера; и всякая повозка, в которой ехал имеющий истечение, нечиста [будет до вечера]; и всякий, кто прикоснется к чему-нибудь, что было под ним, нечист будет до вечера; и кто понесет это, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера; и всякий, к кому прикоснется имеющий истечение, не омыв рук своих водою, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера; глиняный сосуд, к которому прикоснется имеющий истечение, должно разбить, а всякий деревянный сосуд должно вымыть водою [и будет чист]» (Лев. 15:4-12).
Все это вполне отвечает требованиям физиологии и рекомендациям, выработанным современными медиками на основе научных исследований. Между тем подобные знания не могли быть получены в древности опытным путем, ибо они были возвещены людям, и притом — не Моисеем или Заратустрой, а самими богами. Подобные же богооткровенные знания упоминаются в самых разных священных текстах, и честь изложения гигиенических запретов всегда принадлежит богу.
Я вовсе не намерен выступать на арене научных диспутов с утверждениями и догадками о том, какое именно предание является более древним и какая священная или светская книга почерпнула свои сокровенные знания из подлинного и достоверного источника. В самом деле, нет ничего более скучного, чем спор о том, кто и что у кого позаимствовал. Для меня куда важнее проследить саму цепную реакцию передачи болезни: труп — птица — дерево — человек, или: нечто вроде лечебницы — семя — сосуд. Откуда древние могли узнать об этом? Бог-дух, при всем своем могуществе, не смо