— существами, часто меняющими обличье и публично раскаивающимися во многих своих действиях.
Более того, многие из этих божеств даже родились на земле. Они придерживаются бисексуальной ориентации, совокупляясь с девами и отроками, и очень часто поднимают бунты и мятежи против собственных родителей. Конфликты поколений в семьях богов, как и у людей, затрагивают самые высшие сферы. Так, отец богов, Зевс, повелитель неба и Вселенной, влюбился в своего виночерпия Ганимеда, прекрасного отрока, за его дивную красоту и пожелал вознести его к себе на Олимп, что и сделал неподобающим для бога образом, попросту умыкнув мальчика. Сын Зевса, Аполлон, влюбился в прекрасного юношу Гиацинта, который почитался богом плодородия. Но однажды Аполлон убил своего возлюбленного самым что ни на есть неподобающим для бога образом: он метнул в юношу боевой диск! Каковы бы ни были мотивы этого поступка, его не назовешь достойным бога.
Один из верховных богов римского пантеона, Марс, бог войны, нив и всевозможных растений, однажды оказался крепко обманут древней богиней по имени Анна Перенна. А теперь, чтобы ввести в этот круг «избранных» кого-нибудь из богов древнегерманской мифологии, давайте вспомним Удина (Вотана), которого называли Отцом всего сущего. Этот папаша всех богов и людей питал, мягко говоря, извращенную страсть к переодеваниям и разным обличьям. Иногда он появлялся среди людей в виде змеи, иногда — орла, а иной раз — ворона. Он неподобающим богу образом метал во врагов копье, а скакал верхом на восьминогом коне — Слейпнире. Один, надо признать, был весьма трусливым богом. Всякий раз, возвращаясь к себе в Валгаллу[68], он брал с собой храбрых витязей, которые должны были охранять его в пути. Но в конце концов Один, несмотря на свою могучую охрану, погиб: его сожрал волк Фенрир. Если Один был всего лишь духом, получается, что либо злобный Фенрир проглотил пустоту, либо от материализации бога ничего не осталось.
Я не имею ничего против богов; наоборот, я даже «люблю» их. Но люблю со всеми их противоречиями и нетерпеливостью, со всеми их милыми слабостями и заблуждениями. Ведь это делает их, богов и сынов богов, такими близкими нам, людям! Да, недаром они сотворили нас по своему образу и подобию. И все же: именно такими остались они в мифах и легендах всех времен и народов.
Все тексты в один голос говорят, боги были существами из плоти и крови!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Джордж Сассун — англичанин. По профессии он — консультант по электронике, а по увлечению — лингвист. Сассун прочел большинство моих книг. Мы обменялись с ним письмами, а в один из моих приездов на Британские острова познакомились лично. Как он сам мне рассказывал, в числе аргументов, которыми я обычно подкрепляю свою гипотезу о палеоконтакте, он обратил внимание на несколько пунктов, которые убедили его в том, что в древних текстах, воспринимавшихся прежде исключительно в мистико-религиозном ключе, имеется в виду нечто совершенно иное.
Сассун раздобыл английское издание Каббалы[70], но очень скоро понял, что перевод этот настолько сложен и неудобочитаем, что он вряд ли сможет что-либо понять в нем. Тогда Сассун занялся изучением арамейского языка, чтобы иметь возможность изучать Каббалу в оригинале. И вот, погрузившись в изучение древнего текста, он наткнулся на историю о библейской манне. Более всего Сассуна заинтриговало то, что он, как ему показалось, нашел в тексте описание некой машины по производству манны!
Выполнив собственный, более точный перевод, Сассун обратился к известному автору Родни Дэйлу, интересующемуся биологией и техникой. И Дэйл, как и Сассун, погрузился в изучение весьма обстоятельного описания… биохимической установки. И когда оба исследователя привели свои выводы относительно содержания текста Каббалы к общему знаменателю, они обратились к художнику Мартину Ричесу, специализирующемуся на рисунках научно-технического плана, с просьбой нарисовать по их описанию схему-чертеж этого странного объекта. И на бумаге появилась схема некой биохимической установки! Что же касается предыстории этого открытия, то о ней мне рассказал сам Джордж Сассун.
Когда я убедился, что в древних преданиях и текстах зашифровано немало конкретных технических данных, я был удивлен, но не испытал особого потрясения. Дело в том, что я уже почти забыл об одном любопытном эпизоде. Весной 1976 г. мне попался в руки один из номеров популярного научного журнала «Нью сайентист», в котором была опубликована статья Сассуна и Дэйла, озаглавленная «Deus est machina?» («Бог есть машина?»). Если столь солидный журнал посвящает этой теме целых три страницы, значит, в этом и впрямь что-то есть.
Сассун прислал мне своего рода информативное резюме очень длинного и насыщенного научными терминами исследования, изложенное в более доступной форме. Более того, он предоставил мне оба эти рисунка. Всякий, кто познакомится с результатами этих исследований, наверняка согласится, что библейская манна падала не просто с неба, как о том рассказано в Исх. 16:4-25.
Быть может, манна представляла собой нечто вроде искусственного белка, который производился на установке типа бродильного чана?
Все продолжающиеся вот уже несколько тысячелетий попытки выяснить, что же на самом деле имелось в виду под пресловутой манной, не дали сколько-нибудь конкретных результатов. Чаще всего в манне видели мучнистые выделения (секрет) коккидии, растения-паразита, которое паразитирует на побегах тамариска (Tamarix mannifera) — кустарника, напоминающего чертополох. Насекомые высасывают его богатый углеводами сок прямо из побегов; а все то, что они не смогли выпить и усвоить, остается на побегах в виде прозрачных капель-выделений. Затем из этих капель образуются белые шарики, содержащие виноградный и фруктовый сахар, а также немного пектина (вещества, используемого при приготовлении желе). Муравьи подбирают эти шарики и уносят их в свои муравейники. Любопытно, что и в наши дни бедуины[71] используют манну в качестве заменителя меда и даже называют ее ман.
Однако, хотя между этим веществом и библейской манной есть немало сходства, ему недостает характерной черты знаменитой Моисеевой манны — высокой питательности. Тамарисковая манна не содержит белка, тогда как манна небесная постоянно именуется в Пятикнижии «хлебом» и основным продуктом питания. К тому же тамарисковая ман образуется лишь в течение нескольких месяцев и в очень небольших количествах, так что она никак не могла прокормить народ, долгие годы скитавшийся в пустыне. Иногда библейской манной считали так называемый леканоралес (Aspicilia esculenta — лишайник манна), обширные скопления голосемянных лишайников, однако никому еще не удалось установить, что эти растения действительно росли в местах скитаний народа Израиля. Дело в том, что они встречаются только в тундре и на альпийских лугах.
Откуда же бралась эта самая манна, которая, будучи основным продуктом питания, требовалась ежедневно и притом в огромных количествах? Сассун и Дэйл убеждены в том, что ответ на этот вопрос следует искать в Каббале.
Каббала как общее название всей совокупности эзотерических текстов иудаизма получила широкую известность начиная с XII в. Название это происходит от еврейских букв KBLH («То, что было [вос]принято»). Часть этого обширного компендиума традиционной иудаистической мистики содержится в трех книгах «Сефер-га-Зогар» («Книга сияния»), которую во II в. н. э. записал Шимон Бар Иохаи, а в XIII в. переработал и дополнил испанский еврей Мозес Бен Шемтоб де Леон. Латинский («Kabbala Denudata», 1644) и английский («Kabbalah Unveiled», 1892) переводы фрагментов Каббалы восходят к древнейшему арамейскому тексту — так называемому Кремонскому Кодексу (1558).
Текст книги «Зогар» донес до нас подробное «телесное» описание Бога — «Ветхого днями». Ничего себе старец! Оказывается, его тело состояло из мужской и женской части. Эта своеобразная манера разлагать Бога на составляющие и вновь собирать из них единое целое повергла Сассуна и Дэйла в замешательство. Они решили отказаться от традиционных толкований к этому месту и — установили, что в данном случае имеется в виду совсем не Бог, а некий механизм. В данном случае авторы-кодификаторы Каббалы, не имевшие, разумеется, никакого представления о технике, воспользовались доступными им аналогиями с человеческим телом, чтобы описать некий неведомый аппарат. Выше я уже упоминал о том, что к подобному же методу прибегают в наши дни индейцы апачи. Так, чтобы описать автомобиль, они пользуются следующими сравнениями: фары они называют «индиа» (глаза), электропроводку — «цаус» (вены), а радиатор охлаждения — «чин» (кишки).
Лингвист Сассун попытался выразить описание тела «Ветхого днями» на языке адекватных технических терминов. Как оказалось, иудейские толковники на протяжении многих веков намеренно мистифицировали древние тексты, пытаясь скрыть за эзотерическим туманом вполне конкретные вещи. По сути дела, сегодня мы можем дать старинным тайным текстам убедительную техническую интепретацию.
Позволю себе процитировать стихи 51-73-й книги «Хадра Зута Одиша» («Малое священное прославление»):
«Череп.
Верхний череп — белого цвета. В нем нет ни начала, ни конца. Пустотелая вещь [трубка] вытягивает из него соки и заставляет их течь… Из этой пустотелой вещи [предназначенной] для сока белого черепа каждый день капает роса, падающая в Малоликого… И голова его наполняется, и из Малоликого падает на яблочное поле [или кузнечные мехи]. И