Особое значение числу 7 придается в буддизме и культурах Юго-Восточной Азии, в частности — Малайзии. В Древней Греции отсчета времени применялись семидневные периоды. Там же существовали легендарные семивратные Фивы, семь мудрецов и, разумеется, семь чудес света. Любопытно, а как обстояло дело с ролью числа 7 в Чавин де Хуантар?
От дешифровщиков тайных служб нашего времени не спасают никакие коды. Неужели им не по силам разгадать тайну древних шифров, давным-давно ожидающих прочтения?
Там, внизу, на «углубленной площади», один из сотрудников уже упоминавшегося нами археолога Хулио Ц. Тельо обнаружил загадочный обелиск, выставленный ныне в археологическом музее в Лиме, где он так и называется — «обелиск Тельо». Загадочные знаки, высеченные на этом обелиске, еще только ожидают прочтения. Простояв перед ним больше часа, я сделал ряд фотоснимков, стремясь запечатлеть изображения, вырезанные на нем. Я обращался к перуанским археологам с вопросом о том, каково возможное значение и содержание этих знаков. Увы, я так и не услышал от них ничего определенного, зато — сколько угодно рулад в пользу символики тех или иных культов: и культа ягуара, и культа хищных птиц, и т. д., и т. п. С таким же успехом я мог бы рассуждать о чертах культа пирамид, ибо обелиск Тельо отдаленно напоминает стелы египетских пирамид.
Там же, на площади, где был найден этот загадочный обелиск, находится и так называемый «Алтарь семи коз» (именуемый также «Алтарь созвездия Ориона»). Хотя мои зоологические фантазии не простираются настолько далеко, чтобы угадать в его символических знаках очертания семи коз, не могу не признать, что расположение семи отверстий в этом алтаре примерно соответствует расположению семи светил созвездия Ориона. Итак, проклятое число 7 встречается здесь буквально на каждом шагу. В научной литературе есть немало указаний, что в комплексе Чавин де Хуантар семерка тоже выполняла роль священного числа. Быть может, эта семерка и является ключом к разгадке тайны Чавин де Хуантар? И куда только смотрит знаменитый агент 007? Быть может, археологам лучше обратиться к специалистам-дешифровщикам? Ведь ссылки на «культовый» характер этого числа звучат простой банальностью.
Каждый посетитель, побывавший в музее антропологии и археологии на площади Боливара в Лиме, непременно проходит мимо так называемой стелы Раймонди. Она также была найдена в Чавин де Хуантар. Эту стелу, выполненную из диорита, высота которой составляет 1,75 м, ширина — 73 см, а толщина — 17, в 1873 г. доставил в Лиму Антонио Раймонди.
Интересно, что думают ученые о содержании рельефов этого загадочного памятника? Позволю себе привести несколько их высказываний.
Мирослав Стингл:
«Стела Раймонди… изображает фигуру человека-ягуара. Из головы этого богоподобного существа растут другие, сильно стилизованные головы ягуара, из пасти которых выступают мощные клыки…»
Профессор Д. Х. Диссельхоф:
«На этой прямоугольной стеле изображен вертикально стоящий человек-ягуар, который держит в каждой руке по скипетру, богато орнаментированному причудливыми линиями. В нижней части скипетра изображены стилизованные головы хищных птиц, а наверху — некая растительная эмблема. Высокий, странной формы головной убор образуют птичьи клювы и змеиные головы; туловища змей увенчаны головами, изображенными в реалистической манере. Главный мотив рельефа — получеловек-полузверь, сочетающий в себе черты ягуара, змеи и стервятника…»
А вот мнение Рудольфа Портера и Найджжела Дэвиса:
«…на переднем плане изображено существо с головами хищников. В обеих руках, слегка согнутых по бокам туловища, изображены посохи причудливой формы, возвышающиеся высоко над головой фигуры. Верхняя часть рельефа, занимающая две трети плиты, изображает фантастический головной убор, состоящий из пастей с высунутыми языками, расположенных одна поверх другой, от которых вправо и влево, параллельно друг другу, расходятся змеиные туловища, увенчанные головами».
Вот что пишет профессор Херман Тримборн:
«В 1873 г. сюда, в музей, была доставлена каменная плита, так называемая стела Раймонди, на которой в технике плоского рельефа выполнено изображение фелидного (похожего на хищника семейства кошачьих. — Прим. авт.) чудовища, держащего в когтях скипетры; голова чудовища увенчана занимающей всю ширину композиции оскаленной пастью хищника, из которой расходятся змеи».
А теперь — профессор Хорст Нахтигалль:
«Эта стела — один из интереснейших образцов скульптуры культур американского континента эпохи мегалита.
На ней изображена вертикально стоящая фи^гура человека-зверя с головой животного в головном уборе, состоящем из голов чудовищ и обрамленном венком лучей. На руках и ногах монстра видны звериные когти; вокруг туловища — пояс из змей».
Предоставим слово доктору Зигфриду Хуберу:
«Отдельные детали этого рельефа выглядят как некий шифр: огромные клыки, змеиные головы, загадочные переплетения, глаза; все выглядит символическим и сюрреалистичным, если его смысл вообще можно выразить словами. Это — застывшие в камне жесты бытия, скованного ужасом».
А вот что пишет доктор Фридрих Катц:
«..здесь выделяются пряди волос в виде змей и черты, очень напоминающие ягуара. Изображение на стеле Раймонди представляет собой нагромождение многих голов и лиц, образующих странного вида монстра».
Доктор Х. Г. Франц считает, что:
«Вертикально стоящая фигура представляет собой изображение культового лидера, жреца, шамана — или кем бы он ни был — в маске, которая представляет собой маску-накидку со звериными шкурами фантастического вида. Маска, надевавшаяся на голову, перерастает в головной убор типа башни… Ноги завершаются когтями ягуара или орла. Громадная маска-накидка возвышается над маленькой скорченной фигуркой… Все, что находится выше головы, следует отнести к деталям маски, состоящей из множества оскаленных звериных пастей, расположенных одна поверх другой и напоминающих широко разинутые пасти дракона, обращенные вверх».
Вот что думает по этому поводу доктор Инге фон Ведемайер:
«…это — наиболее совершенное изображение высшей инкарнации божества, бога-творца Виракочи».
А теперь предлагаем уважаемому читателю перевернуть фотографию стелы Раймонди на 180°, то есть вниз головой. Тогда эта загадочная фигура, вызвавшая столько толкований, предстанет в ином облике!
В этом случае надобность во всевозможных звериных когтях, орлиных лапах, ногах человека-ягуара — или кем бы там ни было это «существо» — отпадет сама собой, ибо для того, чтобы узнать в изображении процесс стремительного снижения некоего аппарата, требуется куда меньше фантазии, чем для изобретения всевозможным небылиц, напрочь лишенных какого бы то ни было смысла.
Если же допустить, что столь противоречиво воспринимаемые рельефные шифры — единственное слово, которое меня устраивает в подобной интерпретации, — действительно представляют собой код, я вправе задать резонный вопрос: «Разве мифические «скипетры» не выглядят как некие технические детали? Быть может, мы имеем дело не с человеком или монстром, сочетающим в себе черты человека и ягуара, и не со «стилизованными змеиными головами» или масками в виде башни, а со схемой некой доисторической силовой установки с сопловыми форсунками и множеством патрубков? Может быть, перед нами — схема некой системы или механизма далекого будущего, понять которую мы сможем лишь тогда, когда сами достигнем куда более высокого уровня развития техники?»
Я тоже не знаю, какую весть таит эта стела; но для меня ясно одно: скептическое отношение археологов к ней никогда не приведет нас к искомой цели. Видимо, им недостает мужества для нетривиальных решений. «Пренебрежение проистекает от невежества», — сказал Артур Шопенгауэр (1788–1860). К этим словам мне просто нечего добавить.
Чавин де Хуантар самим фактом своего существования ставит перед специалистами трудноразрешимую проблему. Дело в том, что этот храмовый комплекс не имел в Америке никаких прототипов или образцов и в нем не заметно никаких следов длительной эволюции замысла. Чавин де Хуантар появился внезапно, без всякого предупреждения, ворвался в чинный кабинет маститых археологов и, перевернув все вверх ногами, заявил: «Это я, культура Чавин де Хуантар!» От подобной неожиданности в головы ученых мужей вкрался червь сомнения, и клетки серого вещества вступили в бурный диспут друг с другом.
Приведем три цитаты из трудов знаменитых ученых, показывающие изумление и недоумение мужей науки.
Профессор Вальтер Крикеберг:
«Довольно часто можно слышать утверждения о том, что развитие наиболее высокоразвитых культур Древней Америки представляло собой не плавную органическую эволюцию, протекавшую медленно и постепенно, а, напротив, носило скачкообразный и, можно даже сказать, взрывной характер… Древнейшие высокоразвитые культуры Америки появились на исторической сцене внезапно, без предварительных этапов. Этими культурами были ольмеки в Мезоамерике[88] и создатели культуры Чавин де Хуантар в регионе Анд. Этим важнейшим событиям, по всей видимости, можно дать удовлетворительное объяснение лишь в том случае, если допустить, что цивилизации Древней Америки получили один или несколько сильнейших импульсов