Получив после съезда принятые им программу и устав РСДРП и нужные директивы и адреса от нового ЦК (помнится, у Надежды Константиновны Крупской), я направился на работу опять в свои «северные леса» – в район бывшего «Северного союза», благо в центре этого района – Ярославле у меня имелись старые связи по прежней работе девяностых годов. Стягиваю нужных работников – первых членов Северного комитета. Это, кроме меня, Н.В. Романов, И.И. Лузин, И.А. Санжур и др. Организуем уже по новому уставу партии комитет РСДРП, но, будучи верны традициям «Северного союза», структура которого имела и в 1903 г. свое жизненное основание, организуем Северный комитет РСДРП с группами: костромской, иваново-вознесенской и владимирской (ярославская первое время сливалась с самим Северным комитетом), совершаем объезды, вызываем к себе работников с мест, организуем получение литературы и ее развоз на места. Наконец налаживаем и свое издательство, сначала гектографическим способом, а затем и типографию. Однако эта первая в районе Северного комитета типография просуществовала недолго, выпустив несколько номеров журнала «Бюллетень Северного комитета» и несколько листков (к рабочим отдельных фабрик, к учащимся, о тюремной голодовке в Костроме и др.; об образовании СК было декларировано в № 1 «Бюллетеней СК»).
Условия для работы были крайне затруднены постоянными провалами: провалился дважды наш транспорт литературы в Кострому, Санжур, потом костромич Лебедев и другие товарищи, приехавшие тоже из Москвы в Ярославль вместе с принадлежностями для типографии, – И.И. Лузин, Ю.А. Воровская; был арестован посланный в Кострому для доклада Н.В. Романов, произошел провал у О.Н. Алексеевой (Принцевой), Горшковой и др. Все же связи с рабочими были налажены на всем Севере, в том числе и в Ярославле (правда, с Корзинкинской фабрикой – слабо); мы даже руководили забастовками на Дунаевской табачной и спичечной фабриках. Различные общественные слои (врачи, инженеры, железнодорожники, студенчество, статистики) были использованы вовсю, главным образом в отношении добывания денежных средств, укрепления нашего влияния против социалистов-революционеров и освобожденцев…[75] Со всей округой устанавливается правильная связь (в Костроме – с Ц.С. Зеликсон; во Владимире – с Добронравовым, Дебюком и в Иваново-Вознесенске – с рабочими, фамилий которых не помню).
Начавшаяся война с Японией и наша позиция в отношении к ней, а также глубокие корни, пущенные нами среди рабочих и во все слои общества, усиливают симпатии к нам, социал-демократам, и укрепляют наше влияние; отсюда бессилие жандармов, несмотря на постоянные провалы, задержать нашу работу.
В марте 1904 г. я должен был оставить работу в Ярославле: интерес ко мне жандармерии со всеми вытекающими отсюда последствиями (вплоть до обысков и постоянного караула у квартиры) усилился; слишком много нитей, хотя и не уловимых для охранки, проводилось ко мне в результате целого ряда частичных провалов…
Перекинулся я в мае или апреле 1904 г. в Баку. О бакинских делах того времени и моей работе там я уже писал в кавказских изданиях.
Пролетарская революция № 1, 1926, с. 87 – 92
С.И. Степанов.О встречах с Лениным на II съезде партии
На меня, как участника II съезда партии, неизгладимое впечатление и глубокий след на всю последующую жизнь оставили встречи на съезде с В.И. Лениным.
С начала 1903 г. началась подготовка к посылке делегатов на съезд. В Тулу приехал для временной работы Д.И. Ульянов. Здесь был искровский комитет. Он разъяснил нам цели и задачи предстоящего съезда. Выяснилось, что Д.И. Ульянов и я должны были ехать за границу делегатами на съезд.
Зная только русский язык, преодолев целую кучу всяких препятствий, наконец я добрался до явочной квартиры Потресова. Мое появление ночью у Потресова произвело переполох. На другое утро отправляемся на квартиру Ленина. Встретив нас так, как будто знаем друг друга десяток лет, Ильич полушутя, полусерьезно поругал меня за беспокойство, причиненное ночью Потресову, и тут же настоятельно рекомендовал не появляться больше в том районе, где жил Потресов.
Ленин быстро забросал меня вопросами об организации, о рабочих, чем они живут, как борются. Тут же начал горячо доказывать необходимость создания партии революционных марксистов, интересовался, как поняли рабочие его брошюру «Что делать?». Я с трудом успевал давать ответы.
С первых же дней началась подготовительная работа к съезду. На совещаниях обсуждались программные и тактические вопросы, а также устав.
Встреча с Лениным, Плехановым, В. Засулич произвела на меня огромное впечатление. Вместе с тем мы, группа делегатов, рабочие от станка, привлекали к себе особое внимание. Ленин же, ставя серьезные вопросы, шутя и незаметно отучал от робости и преклонения перед людьми «с большим авторитетом».
После жарких боев с Бундом начались споры вокруг программы и устава. На меня крепко влияли Ленин и Плеханов, особенно Ленин своей несокрушимой логикой и той ядовитой издевкой над бывшими соратниками по работе в «Искре», особенно над Троцким, который вел себя, как драчливый петух.
По специальному поручению Ленина я усиленно уговаривал Мартова отказаться от саботажа работы в «Искре». Мартов же категорически отказывался, доказывая мне, что Плеханов не годится для постоянной работы в боевом органе партии, а с Лениным ему с работой трудно справиться, да и оставаться в меньшинстве он не хочет, о чем я и передал Владимиру Ильичу.
После того как был принят первый параграф устава в редакции Мартова, Ленин очень много уделял внимания в беседах с нами об этом во внесъездовской обстановке. Ленин со всей мощью железной логики доказывал нам противоречие принятого устава с тем абзацем программы, где говорится, что «необходимое условие социальной революции составляет диктатура пролетариата», чего не было записано ни в одной программе партий, входящих во II Интернационал. Поэтому партия наша должна быть крепка, дисциплинированна и ограждена от разных «болтунов», не связанных прямым личным участием в одной из партийных организаций, чего именно и недоставало в первом параграфе устава, принятом на съезде.
В частности, Ленин разъяснял мне предстоящие трудности, какие встретятся сейчас же по возвращении в Россию при разъяснении решений съезда, рисовал перспективу ожесточенной борьбы с меньшинством, с той клеветой, какая разгорится во время отчетов о работе съезда…
Для нас уже тогда ясно было, к каким приемам будет прибегать меньшинство в борьбе с большинством. Как только наметился раскол, так сейчас же Л.Г. Дейч мне и другим из большинства заявлял, что для окончания съезда и на разъезд средств нет и своими решениями мы отрезали возможность к их получению. Когда я рассказал об этом случае Ленину, он назвал это подлостью.
И в Брюсселе и в Лондоне наряду с работой съезда Ленин не забывал о наиболее продуктивном использовании нашего пребывания за границей, чтобы познакомить нас с тем, как живут рабочие Европы. Еще и еще раз он старался убедить нас в неизбежности революционных боев, в необходимости для рабочего класса своей революционной партии, для того чтобы взять власть в свои руки и осуществить диктатуру пролетариата для окончательной победы над эксплуататорами.
Перед отправлением обратно в Россию Ленин в течение нескольких дней занимался с нами – группами и с каждым в отдельности, горячо напутствовал: как можно больше вовлекать рабочих в партию, крепить связь с профессионалами-революционерами. Тепло распрощавшись, мы расстались на вокзале с пожеланием встретиться на следующем съезде, имея большее число наших сторонников.
Воспоминания о втором съезде партии. Сборник статей. М., 1934, с. 78 – 80
О.А. Пятницкий.Из далекого прошлого(Из воспоминаний)
Нелегко далось Ленину и настоящим искровцам, основному ядру профессиональных революционеров, выпестовать большевистскую партию. Для осуществления этой задачи, которую Ленин себе поставил, пришлось преодолеть очень большие трудности.
Если на II съезде партии большевизм оформился «как течение политической мысли и как политическая партия» (Ленин), то основы партии нового типа, партии ленинизма, закладывала «Искра».
Когда Ленин приступил к изданию «Искры», то, как это явствует из первых его работ: «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» и «Задачи русских социал-демократов», у него уже сложилась законченная концепция как о программе и тактике, так и об организационных принципах большевистской партии, ведущей рабочий класс на борьбу за свержение буржуазии и за диктатуру пролетариата. За осуществление этих задач Ленин боролся всю свою жизнь, и еще при жизни он добился их осуществления.
Когда появилось заявление редакции об издании «Искры» (октябрь 1900 г.)[78], а затем и первые ее номера, в центральных промышленных городах, а также в местах ссылки уже существовали отдельные социал-демократы и даже социал-демократические группы, которые не только приветствовали появление «Искры», но и взялись со всей энергией за проведение ее плана о создании революционной социал-демократической партии в России. Статьи «Искры», направленные против «экономистов», рабочедельцев, эсеров, Бунда и других оппортунистических элементов, подхватывались русскими революционными социал-демократами, использовались ими в своей агитации, в борьбе против этих течений.
Докатились искровские идеи и до того сравнительно небольшого города (Вильна), где я тогда работал. Ко времени выхода «Искры» я был уже знаком с литературой группы «Освобождение труда». В Вильне в то время шла борьба за влияние на передовых рабочих между Бундом, ППС и сторонниками «Искры». Бунд примыкал к «экономистам», был связан с рабочедельцами и терял свое влияние на передовых рабочих; ППС очень импонировала рабочим своей борьбой против самодержавия, но отталкивала их своим национализмом. Появление «Искры» было встречено передовыми рабочими с энтузиазмом. «Искра» отвечала их чаяниям. Многие революционные рабочие стали искровцами. Примкнул к «Искре» и я. «Искра», как известно, издавалась за границей, и спрос на нее во всей России был громадный. Узким местом была доставка нашей газеты в Россию. Я занялся доставкой литературы из-за границы в Россию, не оставляя в то же самое время работы и в мастерской. Мне это было легко делать, так как у меня были связи среди рабочих-щетинщиков на границах Литвы и Польши с Германией.