В свете сказанного не могу не заметить, что некоторые тома Курса выходят явно заниженными тиражами. Так, если тома I и II были изданы в 1973 г. тиражом в 70 000 экземпляров каждый, то том VI («Гидродинамика») выходит сейчас тиражом лишь в 36 ООО экземпляров[99]. И это несмотря на то, что не только тома I и И, но и вышедший в 1982 г. вторым изданием том VIII («Электродинамика сплошных сред») при тираже в 40 000 моментально был распродан. При этом дело не в нехватке бумаги. Главная редакция физико-математической литературы издательства «Наука», издающая Курс с любовью и на максимально доступном ей высоком уровне, готова была издать «Гидродинамику» любым тиражом за счет имеющегося общего лимита бумаги. Указанный же тираж установлен книготоргующими организациями на основе их совершенно порочной «системы» определения тиражей. Об этом уже много раз упоминалось в печати. На примере Курса Ландау и Лифшица полная некомпетентность тех, кто у нас определяет тиражи, особенно очевидна — известны же тиражи предыдущих томов Курса и то, как они быстро расходились. Но вместо того, чтобы руководствоваться этими очевидными показателями, исходят из «заявок», поступающих в магазины. Между тем подавляющее большинство читателей никаких заявок не подают (я и сам этого не делаю), а надеются пойти в магазин и купить нужную книгу. Находят же они в магазинах в большинстве случаев (имею в виду книги по физике и астрономии) сообщение о том, что книга продается только по заявкам или вообще распродана. Книги у нас очень дешевы, английские их переводы на Западе стоят в десятки, а то и в сотни раз дороже. Несомненно, дешевизна книг у нас— большое социальное завоевание. Но это завоевание становится лишь символическим, если книгу вообще нельзя купить, а она принадлежит к числу тех, которые нужно иметь у себя (нельзяже книгу, необходимую для повседневной работы, брать в библиотеке). Пора покончить с таким безобразием, и это можно сделать, ибо, повторяю, дело в первую очередь не в недостатке бумаги (зайдите в любой книжный магазин и вы увидите, сколько издано книг, тиражи которых были завышены, и поэтому книги остались нераспроданными), а в неумении и нежелании изучать спрос и определять тиражи со знанием дела, а не бюрократически.
Евгений Михайлович Лифшиц все время думал об улучшении Курса. В специальных тетрадках он записывал обнаруженные опечатки и различные замечания и соображения, которые можно было бы учесть при переиздании томов Курса. Всегда, когда я что-либо замечал в Курсе, требующее, на мой взгляд, уточнения или отражения, то немедленно звонил Е. М. Лифшицу. Так поступали, вероятно, и многие другие. Свои тетрадки Евгений Михайлович брал с собой и в отпуск, и в больницу. Когда незадолго до безвременной смерти Е. М. Лифшица я навещал его в больнице, речь, как и всегда, опять коснулась Курса, различных необходимых дополнений. Такое отношение к своему делу, глубокая ему преданность, является лучшим проявлением профессионализма. Молодые люди должны учиться на таких примерах.
Курс «Теоретическая физика» Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшица прожил почти полвека, сейчас он в расцвете сил и еще не одно десятилетие может и должен служить свою службу. Для этой цели необходимо под руководством Л. П. Питаевского переиздать все тома Курса, конечно внеся в них необходимые уточнения, в большой мере уже намеченные Е. М. Лифшицем.
Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшиц ушли, но их дело живет. Созданный ими Курс — огромное богатство, которое нужно хранить и умело использовать.
ЛАНДАУ. БОР. КАПИЦА. Письма 1936—1941 гг.
Лев Давидович Ландау, к сожалению, копий своих писем не оставлял и полученные им письма не хранил. Когда несколько лет назад решено было издать сборник писем Нильса Бора к советским физикам, выяснилось, что писем Бора к Ландау в Москве нет. Мы обратились тогда к Институту теоретической физики в Копенгагене с просьбой прислать ксерокопии всего, что сохранилось у них из переписки Ландау и Бора. Институт Нильса Бора охотно откликнулся на нашу просьбу и прислал в Институт физических проблем большой конверт ксерокопий. Материалы 1936-1938 гг. из этого конверта и составили основу публикуемой ниже подборки.
В эту подборку мы включили также письма и документы того же примерно времени из личного архива П. Л. Капицы. В марте 1937 г. Ландау стал сотрудником Института физических проблем, в апреле следующего года он был арестован по ложному обвинению. Капица решительно выступил в его защиту и добился его освобождения. В настоящей подборке публикуются письма П. Л. Капицы в защиту Льва Давидовича и его переписка с В. А. Фоком 1941 г. о выдвижении кандидатуры Ландау в члены-корреспонденты АН СССР. Частично эти письма публиковались в журнале «Огонек» (1988. № 3). Большая выдержка из письма Н. Бора Сталину была опубликована академиком АН БССР М. А. Ельяшевичем в № 9 (1988 г.) журнала «Огонек».
Письма на немецком и английском языках даны в переводе публикатора. Несколько писем поревел А. В. Чубуко з.
От имени редколлегии сборника передаем глубокую благодарность профессору О. Бору и доктору Э. Рюдингеру за любезно присланные ксерокопии писем Н. Бора и Л. Д. Ландау.
13 апреля 1936, Харьков
Дорогой господин Бор!
Большое, большое спасибо за Ваше письмо. Этот месяц я был в Москве и Ленинграде и Ваше письмо получил только пару дней назад. Мой «Париж» весной не состоится. У меня было страшно много забот до самого последнего времени, так что я никак не мог собраться заняться этим делом, а теперь, наверное, уже и не успеть на эту весну. Сейчас заботы более или менее закончились, и я бы с удовольствием приехал в Копенгаген, если удастся проделать за оставшееся время все необходимые формальности. Мне было бы поэтому очень важно знать точную дату начала конференции. Было бы очень мило со стороны Плачека, если бы он держал меня в курсе дела.
К Вашему пятидесятилетию желаю Вам много-много счастья. Делаю это, к сожалению, с опозданием. Я все время собирался написать статью для юбилейного сборника, но, к сожалению, по причине забот не было настроения, а потом уже было поздно. Мне хотелось бы, однако, подчеркнуть, что, как и всегда раньше, Вы всегда можете рассчитывать на мою «верность».
Ваш Ландау
P. S. Сердечные поздравления госпоже Бор и детям.
25 апреля 1936, Копенгаген
Дорогой Ландау!
Ваше дружеское письмо вновь оживило в памяти те радостные и незабываемые часы, которые мы провели вместе здесь и в России, но было очень грустно узнать, что Вам с тех пор пришлось вынести много тяжелых забот. Мы были бы очень рады, если бы могли вскоре увидеть Вас здесь, и я очень надеюсь на то, что Вы сможете в июне принять участие в нашей конференции по атомной физике. Эта конференция состоится 14—20 июня. Мы надеемся, однако, что Вы сможете остаться здесь на несколько недель. Кстати, с 21 по 28 июня в Копенгагене будет проходить философский конгресс, на котором будут в основном дискутироваться вопросы причинности в физике и биологии. Но Вы ни в коем случае не должны чувствовать себя обязанным уделять ему больше внимания, чем Вам захочется.
С сердечным приветом от нас всех, и в особенности от моей жены.
Ваш Н. Бор
P. S. Плачек уехал сейчас ненадолго в Америку, но в июне будет снова здесь.
10 ноября 1936, Харьков
Дорогой господин Бор!
Поскольку прилагаемая работа представляет собой, по-видимому, развитие Ваших представлений о ядрах, может быть, она Вас заинтересует. Если же работа покажется Вам скучной, то Вам, конечно, нет необходимости ее читать.
С сердечным приветом
Ваш Л. Ландау
P. S. Я слышал, что Вы в ближайшее время собираетесь приехать в Союз. Вот было бы хорошо! С моими предполагаемыми поездками ничего, по-видимому, не получится, и меня начинает уже охватывать страх, не разовьюсь ли я в печальном одиночестве в патолога.
17 февраля 1937, Москва
Дорогой Поль!
Я получил твое письмо, но и до него я уже слышал о важных изменениях в твоей личной жизни. Надеюсь, что они принесут тебе счастье. Нам очень хочется познакомиться с твоей женой и подружиться с ней. Мы надеемся, что этим летом вы вместе приедете в СССР и остановитесь у нас так же запросто, как ты это делал, когда был холостяком…
Что касается теоретика, то я встретился с Вайскопфом и он сказал, что до осени он будет у Бора, а затем, если у него не будет других перспектив, он вполне готов приехать. Я терпеть не могу людей, которые говорят, что приедут сюда, если не найдут ничего лучшего.
Тем временем Ландау мне сказал, что он хотел бы приехать, сюда, чтобы работать со мной, и я согласился взять его. Он не уступает никому из тех теоретиков, которые собирались к нам приехать, а поскольку он русский, у меня будет меньше с ним хлопот, чем с иностранцем[101].
Нильс Бор приезжает сюда в мае на пути из США домой». С удовольствием повидаю его здесь.
Я надеюсь, что ты счастлив и работается тебе хорошо. Самые лучшие пожелания и сердечные приветы вам обоим or нас обоих.
Всегда твой П. Капица
28 марта 1937, Москва
Два года назад, когда я взял на себя организацию Института физических проблем, мы тщательно обсуждали с В. И. Межлауком вопросы кадров. Мы достигли полного единодушия, считая, что в институте должны быть созданы такие условия для: научных работников, при которых им не приходилось бы думать о совместительствах, так как совместительство явл