Я поблагодарил генерал-лейтенанта Вальве за его решительное вмешательство в дело и отметил, что немцы своими глупыми действиями облегчили нам задачу в тот самый момент, когда мы столкнулись с необходимостью заставить их покинуть страну силой оружия.
Советский посланник в Стокгольме дал понять, что делегация должна отправиться в Москву как можно скорее. Она прибыла в Москву 7 сентября, но вызова в Кремль ей пришлось ждать неделю. Вечером 14 сентября, за день до первой конференции, у премьер-министра Хакцелля случился инсульт, не позволивший ему принять участия в переговорах, а через несколько месяцев сведший его в могилу. Поэтому на конференцию отправились генералы Вальден, Гейнрихс и О. Энкель. Главой делегации назначили министра иностранных дел Энкеля.
В течение следующих нескольких дней прояснились русские условия перемирия. Большую часть из них мы уже знали. Новым было то, что русские вместо Ханко потребовали территорию в непосредственной близости от столицы – так называемый округ Порккала, состоящий из большей части общины Кюркслатт и полуострова Порккала, а также частей трех приграничных общин, который должен быть сдан в аренду Советскому Союзу на 50 лет. Кроме того, должна была быть уступлена вся территория Петсамо, и таким образом Финляндия теряла свой единственный арктический порт. Военная контрибуция была сокращена с 600 миллионов до 300 миллионов американских долларов, подлежащих выплате товарами в течение шести лет. Армия должна была быть отведена к границе 1940 года и демобилизована в течение 2,5 месяца со дня подписания перемирия, что означало, что немецкие войска должны были быть изгнаны или интернированы в ходе демобилизации. Далее Советскому Союзу в целях достижения окончательной победы над Германией должно быть предоставлено право пользоваться портами и аэродромами в Южной Финляндии, а также до окончания мировой войны нашим торговым флотом.
За выполнением условий должна была следить Контрольная комиссия союзников (русская). Соглашение о перемирии вступало в силу с момента подписания. Это означало, что оно не подлежало ратификации, и согласие парламента должно быть получено заранее.
15 сентября правительство собралось для обсуждения условий. Согласия достичь не удалось, и вопрос на время остался нерешенным. Тем вечером я обсудил с бывшим министром иностранных дел, что условия ужасны, но если мы не примем их, то последствия могут оказаться фатальными.
До конца дня из Москвы нас проинформировали о требовании советского правительства подписать Соглашение о перемирии до полудня следующего дня. Поэтому я собрал правительство на новое заседание, состоявшееся в 5 часов утра 19 сентября. Также на нем присутствовали генерал-лейтенант Айро и полковник Паасонен, которым было приказано находиться в распоряжении правительства в качестве технических экспертов. Я проинформировал правительство о русском ультиматуме и попросил выступить генерал-лейтенанта Айро. Его доклад сводился к тому, что в наиболее благоприятном случае Финляндия сможет сопротивляться еще три месяца. Полковник Паасонен со своей стороны заявил, что атаки как на Карельском перешейке, так и к северу от Ладоги достигли своего пика и что оборона, особенно к северо-востоку от Выборга, опиралась на исключительно благоприятные условия местности. Тот факт, что большая часть русской бронетехники и артиллерии, принимавшей участие в наступлении, была отправлена на Прибалтийский фронт, предполагал, что никаких серьезных наступлений не предвиделось, хотя нашему противнику потребуется несколько недель, чтобы сосредоточить превосходящие силы для наступления на перешейке. Также следовало иметь в виду, что вскоре русские станут хозяевами южного побережья Финского залива и стратегическое положение серьезно ухудшится.
После того как высказались военные эксперты, я предоставил слово исполняющему обязанности премьер-министра фон Борну, следующему по рангу за министром Энкелем после отъезда того в Москву. Барон фон Борн не возражал против принятия условий, но с глубоким пессимизмом, скорбью и беспокойством сказал о судьбе, ожидающей народ Финляндии. В моем присутствии правительство с тяжелым сердцем решило просить парламент принять условия и уполномочить делегацию подписать Соглашение о перемирии. Парламент, созванный на заседание в 7 часов утра, дал необходимые полномочия без длительного обсуждения.
Когда делегаты вернулись, я узнал, что они еще не знали о решении, когда между 11 и 12 часами 19 сентября Соглашение было подписано. Посол Швеции Сёдерблум через Стокгольм сообщил, что слышал об утверждении условий перемирия как правительством, так и парламентом, но официального подтверждения этому не поступило. В эти тяжелые дни наша делегация встретила в Москве со стороны посольства Швеции необыкновенную доброжелательность и готовность оказать помощь.
Провинция Выборг снова стала русской, и жителям Карелии со своим скотом и имуществом пришлось отправляться на запад. Благодаря мягкой осенней погоде и водным путям Саймы на этот раз эвакуацию удалось организовать легче, чем в марте 1940 года.
Во второй раз за четыре года наши войска отступили к границе, продиктованной противником. Теперь армия также была истощена после тяжелой борьбы с превосходящей мощью, но, как и в 1940 году, отступила непобежденной и с несломленным духом. Да, она не была побеждена и могла бы продолжить борьбу, если бы этого потребовала страна, как доказали последние успешные бои в Иломантси, однако общая ситуация требовала, чтобы боевые действия были прекращены и народ получил мир. Финский солдат мог вернуться домой с высоко поднятой головой и сознанием хорошо выполненного долга.
И вновь за свободу заплатили высокую цену! Свидетельство тому – 55 000 белых деревянных крестов на наших кладбищах.
Правительство Хакцелля ушло в отставку, как только выполнило свою задачу и был заключен мир. Для формирования нового правительства подходящего человека найти было нелегко, поскольку задача у него, несомненно, была сложнее, чем у любого предыдущего. Мои обращения то к одному, то к другому парламентарию были бесплодны. Наконец трудный пост принял председатель Верховного административного суда У.Й. Кастрен.
Настало время восстанавливать страну, возвращать торговые связи и вообще запускать весь механизм производства. Все это время мы вели войну с новым противником, и большие социальные проблемы – прежде всего жилищное обеспечение эвакуированного населения – требовали быстрого решения. На фоне огромного экономического бремени, которое наложило на нас Соглашение о перемирии, трудности казались непреодолимыми.
Жизнь кабинета Кастрена была недолгой. Поскольку противоречия среди социал-демократов привели к сужению базы, на которую опиралось правительство, 17 ноября оно ушло в отставку. За короткий, менее двух месяцев, период деятельности этот кабинет добился особых успехов, и во многом благодаря решительной позиции премьер-министра Кастрена в неравной борьбе за защиту прав и интересов страны.
24 сентября русские заняли Ревель, а через день или два в их руках была вся Эстония. В этих условиях Германия не смогла предпринять против нас тех же мер, как и годом раньше в Румынии и Венгрии, но все же военные действия против немцев приносили нам огромные трудности. 15 сентября, еще до подписания Соглашения о перемирии, короткая передышка закончилась.
Еще 2 февраля я дал президенту Рюти утвердительный ответ на его вопрос, верю ли я, что офицерский корпус будет подчиняться приказам при любых обстоятельствах. И сейчас никаких трудностей подобного рода не возникло, хотя смена фронта, несомненно, поставила в болезненное положение особенно молодых офицеров, сражавшихся плечом к плечу с немцами против общего врага. Кроме того, учитывая подозрительность ко всему русскому, не только в офицерском корпусе, но и в массах, неудивительно, что многие опасались, что кампания на севере приведет к внутреннему конфликту. Тем не менее бесцеремонное ведение немцами боевых действий, завершившееся разрушением всей Лапландии, привело к тому, что все поняли необходимость освобождения Финляндии от армии, массовое присутствие которой продлевало нетерпимую ситуацию.
После вступления в силу Соглашения о перемирии началась переброска на север дополнительных войск, насколько это позволяла пропускная способность железных дорог. Так, бронетанковая дивизия, а также 3-я и 11-я дивизии передислоцировали в Оулу. К северу от Каяни была размещена пограничная егерская бригада. Трудную задачу изгнания немцев из страны поручили опытному генерал-лейтенанту Сииласвуо, чей командный пункт находился в Оулу. Развертывание значительно осложнял тот факт, что одновременно происходила эвакуация гражданского населения Лапландии.
Тем временем немцы начали отводить свои силы в секторе Ухтуа—Киестинки, и русские не предприняли ни малейшей попытки их сковать. На юге был создан фронт, и под его прикрытием 20-я альпийская армия начала длительное отступление в Норвегию. До того, как мы завершили развертывание, немецкие силы численностью около трех дивизий успели укрепить все коммуникационные линии севернее Оулу и Каяни, что создало крайне неблагоприятные исходные условия для нашего наступления.
6-й дивизии и 15-й бригаде приказали продвигаться на север еще до прибытия основных сил. Немцы отступали, минируя дороги и уничтожая все на своем пути, даже самые маленькие автомобильные мосты, не говоря уже о больших железнодорожных через могучие реки Северной Остроботнии. В этих обстоятельствах преследование неизбежно замедлялось, и чем дальше продвигались наши войска, тем труднее становилось обеспечить подвоз припасов. Появилась и еще одна неприятность, когда русские войска без объяснений перешли границу в районе Суомуссалми, а немного ранее – укрепленную границу в Куусамо.
Ввиду огромных трудностей, с которыми столкнулись наши войска в попытках догнать и сковать отступающего противника, было решено предпринять попытку высадки десанта в тылу немцев. Эту задачу поручили генерал-майору Паяри и его 3-й дивизии. Генерал-лейтенант Сииласвуо решил, что попытка должна быть предпринята 30 сентября, и выбрал для высадки город Кеми. Финский батальон до начала военных действий занял близлежащую позицию для защиты промышленных предприятий в городском районе Карихаара. Но даже если высадившиеся войска могли таким образом рассчитывать на плацдарм в тылу немцев, высадка в Кеми была рискованным предприятием. Сам город был занят немецкими войсками, а на берегу стояли немецкие батареи. Поскольку глубоководный порт был приведен в негодность затоплением железнодорожных вагонов и всяческого металлолома, войскам предстояло высаживаться с рейда на небольших лодках.