– Вот мы и дома, граф Рокетти де ля Рокка, князь Чекаридзе, шулер Раков, – сказал я ему. – Пожалуйте!
На том же автомобиле, с двумя людьми, я проехал на Леонтьевский, 14. Этот дом оказался соседним с особняком А., окнами своими выходящим на двор последнего. Князь Чекаридзе оказался прописанным и живущим в квартире третьего этажа. Мы позвонили, и нам открыла дверь красивая молодая женщина (очевидно, "Настя").
– Что вам угодно? – изумилась она.
Я отвечал:
– Мы приехали к вам сватами от Никиты Сушкина.
От этого ответа с ней чуть не сделался обморок.
– Довольно балагана, – сказал я строго, – не заставляйте нас зря переворачивать всю квартиру. Где жемчуг и кольца г-жи А.?
Она не сдавалась. Тщательный обыск ничего не дал, пришлось вызвать агентшу, каковая заставила раздеться «Настю» и в корсете последней нашла украденные драгоценности. «Настя», оказавшаяся Екатериной Петровной (кстати, довольно видной актрисой), объяснила мне, что вещи подарены ей ее другом, а откуда они у него, она не знает».
Поблагодарив Швабо, я вызвал на допрос «Настю».
Она пробовала было отпираться, но, уличенная Никитой, быстро сдалась. Встреча Никиты с «Настей» была не из веселых.
– Она? – спросил я его.
– Они-то они, – отвечал изумленный Никита, – а только понять не могу, что за чудо-юдо, эвоно, как дело обернулось, – и, вздохнув, добавил: – Стало быть, судьба моя уже такая…
Он понуро ушел от меня.
– Запираться, Раков, бессмысленно, – сказал я мошеннику, – откровенное признание не избавит вас от наказания, но, быть может, смягчит его несколько. Говорите, как было дело?
И он рассказал:
– С год я работал по нефтяному делу у А. Бывал по делам у него в доме, изучил более или менее распорядок жизни и т. д. Однако А. меня от службы уволил. Заметив, что его жена часто носит дорогой жемчуг и кольца, мне пришла мысль похитить их. Дело было опасное и требовало тонкой подготовки. Месяца за три до похищения я занял квартиру третьего этажа в соседнем доме. Эта квартира имела то огромное преимущество, что окнами своими выходила как раз на дворовый фасад особняка. Весь верхний фасад последнего был как на ладони. Более двух месяцев я терпеливо проводил долгие часы у окна, наблюдая за всем происходившим в будуаре и спальне жены А. Не перечисляю вам ненужных пикантных подробностей, виденных мною, скажу лишь, что я точно установил место хранения драгоценностей, аккуратный час завтрака и неизменные ежедневные отсутствия хозяйки в будуаре от часу до двух дня. Имелось серьезное препятствие в лице дворника, торчащего обычно в эти часы на дворе, но я устранил его, поручив эту задачу моей подруге, каковая и выполнила ее блестяще. Я боялся еще быть узнанным жильцами из окон нашего дома, вот почему в день кражи я с 12 часов дня был наготове, в рыжих усах, бороде и парике. Когда Катя увлекла донжуана в дворницкую, я дождался доклада лакея и выхода г-жи А. к завтраку, вышел из дому черным ходом, шмыгнул на двор А., влез на дерево, перемахнул на балкон, оттуда через открытую дверь в будуар, схватил с туалетного столика жемчуг и кольца и тем же ходом обратно. Я из осторожности не вернулся сразу домой, а, промчавшись в какую-то боковую улицу, забежал на чужой двор, где в уборной сорвал с себя парик, бороду, усы, переменил головной убор и непринужденно вернулся к себе с противоположного конца Леонтьевского.
Суд приговорил Ракова к трем, а его сообщницу к двум годам арестантских рот. Что касается Никиты, то мне говорили позже, что, потрясенный суровой действительностью и надолго отравленный миражом несбывшегося счастья, он запил горькую.
3. Васька Смыслов
Ваську Смыслова Московская сыскная полиция знала прекрасно.
Он уже несколько раз нами арестовывался за мелкие кражи; но, отбыв тюремное наказание, снова принимался за свое «ремесло».
Как-то дня через два после довольно значительной кражи в одной из квартир на Поварском, кражи, еще не раскрытой, вдруг раздается звонок по моему служебному телефону. Я подхожу:
– Алло! Кто говорит?
– Это вы, господин начальник?
– Я.
– Желаю вам здоровьица, с вами Васька Смыслов говорит.
– Здравствуй, Васька, что скажешь?
– А ваши-то дураки третьего дня опять меня прозевали!
– Ну-у?! Врешь!..
– Ей-Богу! Ведь на Поварском-то моя работа!
– Ну, что же? Везет тебе, Васька, но только смотри не попадись!
– Ну уж нет, господин начальник, теперь мы наловчившись, не поймают, шалишь!
– Ох, Васька, смотри не бахвалься!
– Будьте без сумления, не попадусь!
И Васька повесил трубку.
Смыслов был жизнерадостным малым с хитринкой и, как ни странно, с большим добродушием. Он, видимо, не лишен был и юмора и, чувствуя весь комизм моего положения, принялся с этого дня звонить мне всякий раз после удачно совершенной кражи. Стянув благополучно в одном из ювелирных магазинов на Кузнецком мосту несколько часов при помощи выдавленного стекла в витрине. Васька звонил:
– А это опять я, господин начальник! Что, чисто сработано на Кузнецком?
– Да что и говорить, молодец! Комар носа не подточит…
– То-то и оно, а вы говорите – поймаете, да ни в жисть!
– Поживем, Васька, увидим!
– Да и смотреть нечего! Сказал, не поймаете.
Сделав паузу, Васька продолжал:
– А вот что я вам скажу, господин Кошкин, подготовляю я здесь дельце покрупнее, как сработаю, беспременно вам позвоню.
– Ох, Васька, лучше не звони, дразнишь ты меня!..
Васька хихикнул в трубку от удовольствия:
– Ничего, господин начальник, уж вы потерпите, это вам пользительно!..
И Васька дал отбой.
Создавшееся глупое положение начинало меня изводить. Я был уверен, что Васька сдержит обещание, и решил принять меры.
Мною было отдано следующее распоряжение: лишь только я тремя долгими звонками позвоню из своего кабинета в дежурную комнату, дежурный чиновник немедленно должен броситься к одному из свободных телефонов и тотчас же справиться на центральной станции о номере, разговаривающем в данный момент с начальником сыскной полиции. В это же время на другого чиновника возлагалась задача раскрыть имеющийся при полиции порядковый регистратор телефонных номеров с указаниями против каждого номера адреса абонента. Третий же чиновник с двумя агентами должен будет в это время одеваться и, получив адрес от первых двух, немедленно мчаться на дежурном автомобиле к указанному месту.
Двое суток мы ждали Васькиного звонка. Наконец, на третий день меня кто-то вызвал по телефону, и, подойдя к аппарату, я услышал Васькин голос. Держа трубку в правой руке, левой я нажал электрическую кнопку на письменном столе и дал три долгих звонка.
Теперь вся задача сводилась к тому, чтобы в течение известного времени занять Ваську достаточно интересным для него разговором, не возбуждая при этом его подозрения.
Васька начал, как всегда:
– Я обещался позвонить вам, господин начальник, вот и звоню.
– Скажи, Васька, а как ты не боишься мне звонить? Вдруг я узнаю, откуда ты звонишь, и по номеру телефона открою твое местожительство?
Васька выразительно свистнул:
– Не на такого напали. Что я за дурак, что стану звонить вам от родных или знакомых? В Москве, слава те Господи, телефонов в любом подъезде, а Москва-матушка велика. Подите-ка, ищите!..
– Да ты, я вижу, Васька, башковит!
– Ничего-с, Господь головой нас не обидел. А ночью нынче мы опять поработали, на Мясницкой. Чай, слышали? Да только взяли самую малость!
– Нашел чем хвастать! Великое дело, подумаешь! А вот слышал ты, что этой же ночью было на Тверской?
– Нет, не слыхал, а что, господин начальник? – и в голосе Васьки зазвучало любопытство.
– То-то и оно, что ты, Васька, на мелочи размениваешься, а настоящего дела и не видишь!
– Да что же такое? Скажите ж!
– А то, что на Тверской ювелирный магазин дочиста обобрали.
– Да ну-у?!
– Вот тебе и «да ну-у»…
– И много взяли, господин начальник?
– Да, говорят, тысяч на триста.
– Ишь, черти… – И в голосе Васьки послышалась зависть.
– А как ты полагаешь, Васька, чьих рук дело?
Васька подумал и сказал:
– Не кто другой, как Сережка Кривой.
– А кто это Сережка Кривой?
– Неужто не знаете? Да что с Танькой Рябой хороводится.
– Таньку Рябую знаю.
– Ну, вот, они вместях и орудуют.
– А давно ты видел Сережку Кривого?
– Да с неделю, пожалуй, будет.
– Послушай, Васька, ты бы узнал мне, где теперь Сережка; зато когда и попадешься, так я тебе твоей услуги не забуду и всякое снисхождение сделаю.
– А и впрямь, не поискать ли? – задумчиво сказал Васька, но потом добавил: – А только не найтить!
– Почему же?
– Да вы, господин начальник, говорите, триста тысяч, разве при таких деньгах он останется в Москве? Поди, теперь и след его простыл!..
Васька хотел еще что-то добавить, но вдруг как-то вскрикнул, трубка защелкала у меня в ухе, и я понял, что Васька пойман.
Через четверть часа он уже был у меня в кабинете.
– Ну, что, Васька, чья взяла? Кто кого перехитрил?
– Да уж ловко сделано, слова не скажу, господин начальник!
Васька почесал в затылке, помялся и неуверенно сказал:
– А позвольте вас спросить насчет 300 тысяч, это вы зря, для обману говорили?
– Конечно, для обмана. Нужно было занять тебя интересным разговором.
Васька восхищенно закатил глаза в потолок, ударил себя кулаком в грудь и с чувством промолвил:
– Ну, и ловкач же вы, господин Кошкин!!
4. Жертва радия
В России по давно заведенной практике в апреле месяце формировались отряды из агентов Петербургской и Московской сыскной полиции, возглавляемые чиновниками для поручений из Петербурга и Москвы, и направлялись на минеральные воды на Кавказ. Районами их действия были Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки и Железноводск. Эта особая мера охраны была решительно необходима, так как ежегодно в лечащуюся праздношатающуюся толпу этих курортов внедрялись элементы, чающие легкой наживы.