Поэтому оно планирует так поднять пошлины на вывоз и акцизы, что любая торговля будет задушена в зародыше. И так пуд нефти, который до войны стоил 35 копеек, теперь дошел до 10–12 рублей! Тем самым нефтяная индустрия, этот золотой телец Баку, оказалась подорвана. Из этого и возникла опасность, что прямо на нефтепромыслах вспыхнут беспорядки, а промышленные объекты будут разгромлены рабочими.
Я полагаю, что ни турки, ни азербайджанцы не способны вновь запустить в работу нефтепромыслы Баку.
Приложение VИз воспоминаний генерала Оскара Грессманна 1916–1918 гг
Оскар Грессманн
Воспоминания[385]
Из воспоминаний Его Превосходительства Оскара Грессманна, генерала и паши
17 июня (1916) я был вызван в Ставку, где в бюро военного кабинета мне сообщили о получении мною поста германского уполномоченного в Месопотамии. И что же мне предстояло? Навести порядок в отношениях между немцами и их союзниками. Как там дела? Да этого и сами не знали. Спросили, намерен ли я принять этот пост, однако я оставил за собой решение до результатов разговора с Фалькенгайном[386]. Но и он на все мои вопросы мог ответить только: «У меня нет достаточно ясного представления о ситуации, знаю только, что очень многое не ладится. Вам еще придется узнать, что именно делать на Вашем посту». После некоторой паузы вместо моего ответа он продолжил: «Мне нужен на этой должности знакомый с турецкими обстоятельствами штаб-офицер, который бы знал, как добиться своего от союзников. Вас назвали мне в качестве единственной подходящей кандидатуры. Но решение о том, принимать ли назначение, я оставляю за Вами. То, что Вы отправляетесь туда без особой охоты, я вижу. Так что переспите с этим вопросом ночь и наутро сообщите мне о своем решении».
После того как лейб-медик кайзера[387] установил, что хотя с учетом моего возраста (55 лет) я уже не могу считаться вполне пригодным для службы в тропических широтах, однако в остальном совершенно здоров и бодр, я вернулся на свою квартиру, уже наполовину решившись откусить от этого кислого яблока.
На следующий день в Ставке я согласился принять этот пост при условии, что смогу поехать в Багдад в чине генерала. Это желание было вызвано знакомством с особенностями ближневосточной души. Германский генерал, который по рангу соответствовал бы командующему турецкой армией, смог бы и в отношениях с ним и вообще куда легче и лучше добиваться своего, нежели полковник. Так как выдача патента на очередное звание в обход очереди на высших ступенях служебной иерархии была исключена, кайзер назначил меня генерал-майором временно, без патента и на должности уполномоченного германской группы в Ираке.
Для англичан при вступлении Турции в войну на стороне Центральных держав остро необходимым стало защитить Персидский залив как базу для флота против покушений на него со стороны противника. Этим занимались в основном силами индийских войск под командованием Таунсенда. Одиночные удары слабых турецких отрядов провалились, а британцы медленно двинулись вверх по течению рек. Летом 1915 г. командующим усиленной двумя армейскими корпусами и дополненной небольшими специальными германскими подразделениями 6-й турецкой армии был назначен фон дер Гольц-паша.
Такое поручение прославленному генералу командования на этом отдаленном фронте имело свою предысторию. По-видимому, Энвер еще в 1914 г. исходил из стремления расширить театр военных действий за счет мятежа в Персии и создания угрозы Индии. Призывами к борьбе за свободу надеялись разбудить фанатизм персов, да и вообще исламского мира вплоть до Индии[388].
Германское Верховное Главнокомандование ожидало от этого облегчения обстановки на других фронтах, а Турция – достижения политической цели в виде первостепенного положения на всем Ближнем Востоке. Поэтому стремлением последней было возглавить восстание в Персии – с германским участием в виде нескольких и самым активным образом посвященных в тамошнюю проблему офицеров. Главными среди них были баварский капитан Нидермайер и консул Вассмусс[389]. Нидермайер несколькими годами ранее объездил северную Персию в исследовательских целях, а Вассмусс был исполняющим обязанности консула в Бушире на берегу Персидского залива. Серьезные разногласия между турецким руководством и Нидермайером почти сразу привели к разрыву[390]. И пока небольшие османские силы безуспешно и ошибочно с политической точки зрения действовали в северо-западной Персии, вся по-настоящему пропагандистская работа оказалась в руках немногочисленных немцев. Нидермайеру удалось тайком, авантюрным путем, преодолевая всевозможные трудности, добраться через высокие горы и бесплодные просторы соляных пустынь до Афганистана, в то время как Вассмусс превратился в «грозу англичан» на юге.
Свершения этих людей стали славной страницей в истории германского мужества, силы воли и упорства. Кроме того, обоим была свойственна не самая частая у немцев черта характера: тонкое политическое чутье и умение понять душу восточных народов.
Без заблаговременной подготовки, с весьма слабым оснащением и сравнительно небольшими денежными средствами горстка немцев – с помощью организованных из небольших отрядов завербованных представителей различных и едва ли лояльных племен, при бесконечно длинных коммуникациях, а затем и вовсе без них, предоставленная сама себе – смогла добиться свершений, с которыми и близко не сравнятся приключения куда более известного английского полковника Лоуренса среди арабов[391], однако первым не было суждено такого успеха. Но виной тому не немцы, а обстоятельства. Они же сделали все, что в человеческих силах.
Лозунг «священной войны» у бесчисленных разнообразных расово и религиозно племен не возымел эффекта, в том числе потому, что христиане не были подходящими для этого пропагандистами. Да и восстание персов, сколь бы радостно его ни приветствовали поначалу, также рассеялось на серию отдельных бунтов из-за отсутствия организованной государственности, крепкой центральной власти и незаменимой для борьбы за свободу национальной идеи и чувства общности. Разобщенность, ревность и зависть постоянно живших склоками племенных лидеров препятствовали этому. Некоторые были продажны.
Персидское правительство в Тегеране, во главе с едва вышедшим из подросткового возраста шахом[392], было слабо и не могло решиться на героический поступок в связи с близкой русской угрозой.
И все же были достигнуты успехи, которые не следует недооценивать, ведь большая часть единственных регулярных войск, возглавляемая шведскими офицерами жандармерии, поддержала освободительную борьбу, так что противник, особенно британцы, опасавшиеся угрозы ядру их империи, то есть Индии, вынужден был направить на защиту своей сферы интересов непропорционально крупные силы[393].
Действительно ясно эффект от деятельности экспедиции стало возможно оценить лишь после войны[394]. События, ведшие к независимости и преобразованиям в государственном устройстве, стали логическим следствием начатой тогда работы. Весьма увлекательно это было показано в похвалах Нидермайера в собственный адрес (в его книге «Перед вратами Индии»)[395].
Сам он после месяцев тщетных усилий вынужден был покинуть Афганистан, не добившись желаемого политического успеха, с огромным трудом пробившись назад через северную Персию до Хамадана, где встретился с турецкими войсками и смог приветствовать германских коллег.
Вассмусс за счет чрезвычайных дипломатических способностей смог и в одиночку подбить на бунт весь юг страны и, несмотря на все препоны, вплоть до окончания войны чинил мировому владычеству британцев огромные трудности.
И вот теперь то, что не удалось сделать нескольким мужественным людям, надеялись достичь с помощью вооруженной германской стороной, лучше оснащенной и снабженной значительными денежными средствами миссии под командованием полковника Боппа[396]. До этого попытались передать немного вооружения персам.
Миссия предприняла целый ряд экспедиций. Однако и здесь не суждено было добиться значительного успеха. Германская сторона по-прежнему витала в иллюзиях.
Когда же при обострении политической обстановки шах отказался от замысла восстания, игра уже была проиграна, еще до того как за нее всерьез взялись.
Персидский народ также еще совершенно не созрел для освободительной войны. Вовлечь его в нее могло бы только развертывание действительно крупных сил.
Но для этого не было никакой возможности. Оставалось лишь распространять в стране слухи – уж не знаю, занимались ли этим еще при жизни фон дер Гольца, о том, что только насилие со стороны русского и английского послов помешало шаху лично возглавить дело освобождения народа, поэтому надо образовать временное правительство во главе с Низам-н-Салтане[397], которое и выражает истинную волю повелителя.
Общее руководство германской миссией и представительство германских интересов осуществлял генерал фон дер Гольц. И эта сама по себе непростая задача была тем тяжелее, что он одновременно был командующим турецкой армией. Турки, однако, с большим недовольством наблюдали за усилением германского влияния на Ближнем Востоке, ведь после их славной былой истории рассматривали как повелителей этого региона именно себя. И только фон дер Гольц благодаря его огромному авторитету со времен возглавляемой им военной миссии