Так как главная квартира главнокомандующего была в Мукдене, а Куропаткин не без основания не желал иметь свою главную квартиру там, где был Алексеев, то он обосновался значительно южнее Мукдена. Затем главнокомандующий Алексеев совсем не разделял системы пассивного отступления, а напротив проводил систему активного наступления, в особенности, для выручки Порт-Артура.
Командующий войсками Куропаткин не без основания считал Алексеева полным ничтожеством, гражданским моряком, а главное, карьеристом. Главнокомандующий же Алексеев ненавидел Куропаткина и желал ему в душе всяких неудач. Первый телеграфировал в Петербург одно, второй другое, но первый все-таки не хотел разрыва со вторым, а потому шел на полумеры, а второй покрывался высочайшими повелениями, иногда сам их внушая.
Мне Куропаткин после войны говорил, что у него есть телеграммы из Петербурга, которые могли бы представить в истинном свете неудачи первой части кампании. Вероятно, когда-нибудь они появятся в свет.
Государь также желал в душе наступлений, но по обыкновению двоился: сегодня – направо, завтра – налево, а главное, желал, как всегда, обоих провести. Проводил же Он всегда больше всего Самого Себя. Я не знаю подробностей первой части кампании, покуда Алексеев не был вызван в Петербург, и Куропаткин не был назначен главнокомандующим, но могу безошибочно утверждать, что первая часть, кампании разыгралась бы совершенно иначе, если бы не было этой двойственности; она была бы более для нас благоприятной. А неудача вначале несомненно имела влияние на вторую часть действий.
Затем Куропаткин мне говорил также в оправдание свое, что ему назначили бездарных генералов помимо его воли и вмешивались все время из Петербурга. На эти сетования я ему ответил, что во всем он сам виноват, так как не исполнил моего совета, данного ему, когда он уезжал в армию. Если бы он сумел себя сразу поставить так, чтобы никто не вмешивался и его слушались, то ему не пришлось бы ссылаться на других. Если же это ему было невозможно, что я совершенно понимаю, зная характер Государя, то ему следовало уйти. *
Насколько в то время оптимистически смотрели на войну с Японией, между прочим может служить доказательством следующее: когда война была объявлена 27 января 1904 года, то бывший военный министр Ванновский совещался с Куропаткиным относительно шансов этой войны, причем они разошлись в своих мнениях по следующим вопросам: Куропаткин считал, что нам нужно выставить на театр военных действий на полтора солдата японских – одного русского, а Ванновский находил, что совершенно достаточно на двух солдат японских выставить одного нашего солдата. Вот как бывший в то время военный министр и его предшественник оценили сравнительное достоинство японской армии и нашей.
Когда началась война, то Его Величество весь 1904 год все время ездил напутствовать войска, отправляемые на Дальний Восток. Так, в начале мая Государь с этой целью ездил в Белгород, Полтаву, Тулу, Москву, затем в июне в Коломну, Пензу, Сызрань и другие города. В сентябре в Одессу, Ромны и другие места на запад. В сентябре ездил также в Ревель для осмотра наших некоторых судов. Затем в октябре в Сувалки, Витебск и другие города. Наконец, в декабре в Бирзулу, Жмеринку и другие южные города.
Все эти поездки имели целью напутствования войск и новобранцев, следовавших на Дальний Восток, причем Его Величество и Ее Величество раздавали войскам образа и между прочим, образ Серафима Саровского.
А так как в течение всего этого года, так и 1905 года мы все время на театре военных действий терпели поражения самый жестокие, то это и дало повод генералу Драгомирову сказать злую шутку, которая затем распространилась по России. Он сказал: вот мы японцев все хотим бить образами наших святых, а они нас лупят ядрами и бомбами, мы их образами, а они нас пулями.
В главных чертах в 1904 году война протекла в следующих событиях: 31 марта погиб наш броненосец Петропавловск с адмиралом Макаровым и частью команды. Так как адмирал Макаров был начальником нашего дальневосточного флота, то с гибелью броненосца Петропавловска, после других уронов в наших судах, наш дальневосточный флот можно было признать обреченным на полное бездействие.
17 и 18 апреля мы проиграли Тюренченский бой. 28 апреля японцы высадились в Бидзиво, что было началом гибели Порт-Артура. 28 мая произошел морской бой у Порт-Артура, где мы опять потеряли несколько наших судов. 17–23 августа мы проиграли большой бой при Ляояне и начали отступление к Мукдену.
Когда мы отступили к Мукдену, то Куропаткин в приказах по армии объявил, что уже далее он не отступит ни на один шаг. 22 декабря пал Порт-Артур, а затем дальнейший наш разгром уже происходил в 1905 году, причем мы потеряли громаднейшее сражение в Мукдене и должны были отступить по направлению к Харбину.
Глава двадцать первая. Заключение второго торгового договора с Германией в 1904 году
* Когда я покинул пост министра финансов, то Его Величество просил меня взять на себя ведение переговоров с Германией относительно возобновления торгового договора, срок коего истекал в 1904 г., ибо 10 лет тому назад мною был заключен договор в качестве министра финансов. Я уже начал предварительный обмен мыслей и дипломатические шаги, подготовлявшие почву. Это дело находится в связи вообще с отношениями России к Германии и к Императору Вильгельму II, поэтому я остановлюсь на нем более подробно.
Когда я вступил в должность министра финансов, то, застал такое положение наших внешних торговых отношений.
Император Александр III в 1892 году ввел систематически и серьезный покровительственный тариф. Тариф этот был выработан в совещании под председательством министра финансов Вышнеградского, в котором я в качестве директора департамента состоял членом. Бисмарк провел также через рейхстаг покровительственный тариф, но не только покровительственный, но и боевой, т. е. одновременно общий тариф для стран, с которыми Германия имеет торговые договоры, а другой просто воспретительный для стран, с которыми не имеется торговых договоров. Россия не имела торгового договора с Германией и по традиционной дружбе, основанной главным образом на династическом родстве, они всегда трактовали друг друга по принципу наибольшего благоприятствования. Но уже к этому времени отношения России к Германии существенно изменились.
Во-первых, Александр III был женат на датской принцессе. Между домом Гогенцоллернов и датским были самые холодные отношения после захвата Германией, вернее Пруссией, Шлезвиг-Гольштинии. Императрица Мария Феодоровна помнила все горе, причиненное бывшему своему отечеству этим захватом.
Во-вторых, Берлинская Конференция, в которой Бисмарк явился честным маклером, оскорбила национальное чувство России. Я не знаком с подноготной стороной всех пружин, двигавших в то время дипломатию, но на сколько можно судить по актам, которые были доступны публике, Бисмарк действительно не проявил в то время такой дружбы к России, на которую она могла рассчитывать.
Может быть Бисмарк был честный маклер, но он забыл, что, благодаря в значительной степени России, прусский король стал германским Императором. Ведь Россия, как в 1866 году во время войны Пруссии с Австрией, так и в 70 во время войны с Францией, могла совершенно изменить результаты этих войн, но она держала формальный нейтралитет, в действительности же нейтралитет, благоприятный Пруссии. Конечно, отчасти это произошло потому, что Россия не забыла роль Франции в Севастопольскую войну и Австрии в первую половину XIX столетия, но главным образом вследствие близкого родства нашего Императорского Дома с Гогенцоллернами. Таким образом отношения между Германией, т. е. Пруссией и Россией несколько охладели. Бисмарк с его умом, конечно, мог бы это загладить, но он не знал Александра III, а с другой стороны, придал смуте в России, повлекшей за собою 1 марта и дальнейшие революционные выступы, преувеличенное значение. Он решил возможным несколько форсировать нового молодого Императора. Если бы он знал, что Александр III обладал железной волей и характером и что-что, а уж никакого шокирования Он ни от кого не допустит, то, вероятно, Бисмарк поступил бы иначе.
При таком положении вещей традиционные дружеские отношения постепенно охлаждались и в конце концов привели Бисмарка к созданию тройственного союза, a Россию к постепенному сближению с Французской Республикой, кончившемуся реализацией двойственного союза (Россия и Франция).
При таких обстоятельствах Германия заявила, что она желает заключить с Россией торговый договор, так как в противном случае применит максимальный тариф. Начались переговоры. Они велись вяло. В это время я стал министром финансов. Наш покровительственный тариф имел в виду развить у нас промышленность обрабатывающую, а германский – покровительствовать сельскому хозяйству посредством вздорожания всех сельскохозяйственных продуктов. Этим путем Германия имела в виду усилить интенсивность сельского хозяйства, но главным образом удовлетворить аграриев и в особенности юнкерство. Такой экономически принцип явился мировым новшеством в экономической политике, идущим совершенно в разрез с экономическими теориями. Существовал столетний спор практики и теории о преимуществе покровительства или свободы торговли (фритредерство). По этому предмету исписано сотни тысяч томов. Покровительство всегда имело в виду обрабатывающую промышленность, но не сырые продукты. Мысль о покровительстве посредством таможенных пошлин на сырые продукты питания, особенно хлеба насущного, была бы почтена в первую половину XIX столетия не только за ересь, но просто за сумасшествие, и вдруг явился государственный деятель, который вздумал и привел в исполнение широчайшее покровительство посредством усиленных таможенных пошлин на самые необходимые продукты питания народных масс. Затем за Германией пошла Италия, Франция и некоторые другие страны.
Правильный ли это принцип или нет, по этому вопросу экономическая история не сказала еще своего последнего слова.