ельная цифра. Дореволюционная Москва построила одиннадцать миллионов квадратных метров жилья за восемьсот лет своей истории. Мы такую же жилплощадь дали людям за несколько лет. К тому же не богачам, а трудящимся, и не общежития, а отдельные квартиры.
К примеру, даже в тридцатые годы рабочие Трехгорной мануфактуры жили в казармах и общежитиях. Спальные места были в два-три яруса. Можно себе представить атмосферу, в которой жил человек. Мне-то лично это знакомо.
Как-то, работая на заводе Боссе, я поехал монтировать горное оборудование – элеваторы и транспортеры – и зашел в двухъярусное общежитие. Никогда не забуду увиденного: некоторые рабочие правили малую нужду прямо со второго яруса вниз. С тех пор я возненавидел общежития.
Москва до начала крупного строительства в 1931 году не знала общедоступных канализации и водопровода. Устраивались разборные колонки. Мостовые, даже булыжные, были не всюду, даже в центре города. А другие элементарные условия жизни? На руднике можно сбегать в туалет, а в городе куда побежишь? В новой Москве планировались целые кварталы, прокладывали коммуникации городского хозяйства с телефоном, освещением, канализацией, водопроводом, мостовой, тротуаром и озеленением. Это строительство было значительно благоустроеннее, чем в дореволюционное время.
Теперь мы поставили задачу вывести людей из бараков, ликвидировать, срыть их, чтобы память о них осталась только в художественной литературе. Но, к сожалению, это не такое простое дело. Когда Моссовет и райсоветы стали распределять жилье, то начали поступать сведения, что получают его в первую очередь не те, которые живут в бараках или в клоповниках, а те, кто уже имеют отдельную квартиру. Они просто улучшали жилищные условия. Распределение квартир – вопрос политики, и здесь я встретился с большими трудностями. Мы наказывали людей, которые допускали это, потом предложили профсоюзам распределять квартиры, заранее выдавая ордера рабочим, чтобы они сами наблюдали за сроками и качеством строительства. Несмотря на это, мало что получалось. В условиях социалистического государства люди, улучшающие жилье, более влиятельны и имели возможность оказывать давление, находить себе каких-то ходатаев и защитников, а те, кто ютился в общежитиях, удовлетворялись в третью очередь. Где же выход? Строить больше и скорее. Это наилучший способ удовлетворения потребностей в жилье.
По метражу нового строительства мы тогда ошеломили мир. Ни одна страна не возводила столько жилья, сколько мы. Это признание было сделано мировой печатью. Я этим гордился и горжусь сейчас. Во время недавних выборов в Моссовет по телевизору транслировали предвыборное собрание. Выступал Промыслов с докладом по жилищному строительству и сказал: «Теперь мы, товарищи, будем строить только высотные здания. Пятиэтажки мы строили по указанию “сверху”, а теперь станем строить высотные». Мне было горько слушать эту болтовню ответственного человека, которого я в свое время продвигал и считал разумным. Что значит «сверху»? Он же был председателем Моссовета! Имелось ли у него какое-то другое мнение? Я такого мнения от него никогда не слышал. К тому же, в 1949 году он до меня возглавлял строительное дело в Москве. Пусть он вспомнит, какой этажности он возводил дома и с какими коммунальными условиями? Если же под словом «сверху» он имел в виду Хрущева, то я с гордостью беру на себя ответственность и убежден, что разумные люди оценят сделанное объективно.
Однажды некий архиерей объезжал свои приходы. В одном селе он не услышал колокольного звона и прочитал нотацию священнику: «Ты нарушаешь церемонию». Тот стал объяснять: «У меня на это одиннадцать причин», и начал с первой. Одиннадцатая же заключалась в том, что не было колоколов. Архиерей ему: «Чего же ты мне голову морочишь? Сразу начал бы с одиннадцатой». То же самое я сказал беспринципным политиканам, которые рассуждают без учета конкретной действительности. Не было у нас возможностей строить быстро и с большим комфортом. Не имелось колоколов. Если бы мы строили со всеми удобствами, за которые всегда я ратую, то значительно сократили бы объемы строительства и продлили бы страдания людей, вообще не имевших жилья. Приходилось выбирать из двух зол меньшее. Считаю, что оправданно. Жилищный кризис вынуждал нас изыскивать любые возможности быстрейшего удовлетворения потребностей народа в жилье. Этому было подчинено все. Ради этого в целях экономии средств мы даже отказались от продолжения уже начатого строительства метрополитена в Баку и Тбилиси, зажали ассигнования на продолжение строительства метрополитена в Киеве, лишь бы поддержать возведение жилищ первой очереди. Правильно это было сделано или неправильно? Абсолютно правильно. В некоторых городах строительство метрополитена не является первой необходимостью. Я признаю, что это самый удобный и безопасный вид транспорта. А если возникнет новая война, он станет местом убежища, как Московский метрополитен в годы Великой Отечественной войны. Но надо иметь в виду, что метро является очень дорогим удовольствием. Там, где есть возможность, надо пользоваться колесным наземным транспортом, трамваем, который еще не изжил себя, когда мы ведем обширное жилищное строительство. Москва и Ленинград в мое время не могли жить без метрополитена, поэтому им и отпускались средства на его строительство.
Баку растянулся на большое пространство, но это не концентрированный город по расположению жилья. Лучше бы средства, которые в нем ассигновались на метрополитен, обратить на жилье. Такое же положение в Тбилиси. К тому же там это было временное решение. То, что сегодня дорого и невозможно, завтра станет возможным. Сейчас, читая газеты, я встречаю всяческие прожекты. Вот такой-то город тоже решил построить метрополитен. Это хорошо, но можно и обжечь руки. Израсходуют средства, необходимые для жилищного строительства, хотя можно было бы при разумном планировании пользоваться и наземным транспортом, более дешевым. Да и с точки зрения посадки пассажиров он удобнее. Трамвай, если сделать его быстроходным и бесшумным, вполне приемлемый вид городского транспорта. Я большой сторонник и троллейбусного сообщения. В пригородах полезно пускать электропоезда большой скорости на опорах, как это делают во Франции.
Некоторые архитекторы и инженеры предлагают поднять городское транспортное движение на уровень крыши пятиэтажных домов. Они доказывают, что шум от движения можно устранить, он не передается в здания. Не знаю, насколько это возможно. Могут создаться большие неудобства для жильцов. Но это далекая перспектива, и я ее не стану затрагивать. Новые идеи возникают и будут возникать постоянно. Проблемы транспорта все больше упираются в перспективу быстрого роста городов. Уже сейчас в Нью-Йорке пешеход в час «пик» может скорее преодолеть путь, чем на автомобиле. Я всегда был сторонником разумного регулирования размеров городов. Нельзя допускать перенаселенности, надо научно обосновывать рост города.
Противник я и того, чтобы допускать чрезмерное увеличение количества учебных заведений в столицах и других крупных городах. Среднетехнические и высшие учебные заведения должны быть рассредоточены по разным городам. Это благотворно воздействовало бы и на рост культуры населения. Любой вуз облагораживает город. А такие учебные заведения, как медицинские, педагогические, пищевой промышленности и бытового обслуживания, обязательно следует рассредоточивать.
Я не знаю, сколько сейчас тысяч студентов в Москве? Обосновано ли это какими-то деловыми соображениями? Трудно доказать. Я считал, и тогда все мы придерживались линии, что не надо расширять высшие учебные заведения в столице, а надо строить их в других городах, ближе к тому виду производства, для которого они создаются. Будущие специалисты по мере необходимости на месте проходили бы практику и вообще изучали бы предмет не только в теории.
В те годы нашу политику в области строительства общественных зданий я бы назвал аскетической. Все ресурсы шли на строительство жилых пятиэтажек. Мы зажали даже строительство таких необходимых учреждений для воспитания нашей молодежи, как спортивные сооружения и клубы. Постепенно мы открывали шлюзы для этого вида строительства, но осторожно, иначе могла произойти большая перекачка денежных и материальных средств из фонда жилищного строительства. В нынешнее время именно это и происходит: строительство жилья топчется на месте, а средства вкладываются в здания отнюдь не первой необходимости. Недавно я прочитал заметку в газете о том, что в Минске создается проект закрытого футбольного поля. Плохо это или хорошо? Очень даже хорошо, но сколько это будет стоить? Надо как можно больше строить более дешевых и открытых стадионов, чтобы большее количество желающих имело возможность заниматься спортом и наблюдать соревнования. В постановлениях Совмина СССР об излишествах конкретно и резко не говорится. Такая стыдливость вредна для дела, потому что отвлекаются средства, необходимые для возведения жилья. Можно ли найти разумное оправдание тому, что в Киеве построено нечто вроде копии московского Дворца съездов? Говорят, по отделке он его превосходит. Сколько миллионов стоит это сооружение? Я боюсь сказать. Это при том, что Киев имеет незагруженные театры и дома культуры. В Киеве есть общественное сооружение (я сам был участником проводимого в нем совещания), вмещающее около пяти тысяч человек. Промышленная кооперация затем построила аналогичное сооружение вместимостью в три тысячи человек. Одним словом, для Киева такого количества помещений для концертов, собраний и митингов вполне достаточно. Нет, построили Дворец съездов! То здесь, то там отвлекаются ресурсы на строительство сооружений, в которых нет острой нужды. Я говорю: «острая нужда»… Ее всегда можно обосновать, как говорится, можно притянуть за уши. Но надо из всех нужд выбрать самые острые, а это – жилье. Сегодня – это все еще жилье. Правда, мы сбили остроту. Сотни тысяч людей получают миллионы метров жилой площади, но еще нельзя сказать, что проблема решена. Над ней придется много и долго работать.