Все это мы тогда откладывали на будущее. Только сейчас правительство приступило к следующему шагу для увеличения сбора сельскохозяйственных продуктов. Начался переход от расширения пахотных земель к увеличению урожайности. Это и есть путь интенсификации сельского хозяйства. Конечно, у нас использованы еще не все возможности по более рациональному землепользованию.
Сегодня в нашем сельском хозяйстве основная задача состоит в повышении продуктивности старопахотных земель, которые давно освоены. Урожаи там всегда были очень низкие, не больше десяти центнеров зерна с гектара. При современных культуре и сельхозтехнике, при современных биологической, агрономической, химической и бактериологической науках этого мало. Поэтому старопахотные земли, в частности для повышения культуры ведения земледелия, являются своего рода целинными землями. Это наши резервы.
То, что было нецелесообразно из-за нашей отсталости в области производства удобрений в 1954 году в начале освоения целины, сейчас выходит на первый план. Такова диалектика.
В Западной Европе получают пшеницы от 30 до 40 центнеров с гектара. Вот еще одна наша мечта.
Можем ли мы поднять урожайность до такого уровня? Безусловно, можем. Если будем умело вести хозяйство. Наши климатические условия позволяют это сделать. Что нужно для этого? Во-первых, высокая квалификация, хорошая техника, минеральные удобрения и необходимое количество хороших продуктивных семян. Мы можем сказать, что тоже имеем районы с такой урожайностью, но правильнее их называть микрорайонами. Даже если бы мы подняли среднюю урожайность до 20 центнеров, то создали бы изобилие. Появились бы только трудности сбыта и хранения такого количества зерна, но с изобилием легче справиться, чем с голодом. Такое количество зерна мы уже не сможем использовать, и встанет вопрос вывода из пахоты менее продуктивных земель. Мы начнем уходить из зоны рискованного земледелия. Тогда можно внести коррекцию и в использование целинных земель. Там окупаются затраты, но порой недостаточная получается прибыль. Эта земля вернется под пастбища, пойдет под сады.
Я уверен, что мы к этому придем. Когда только? Не знаю.
Теперь во-вторых. Что же нужно для того, чтобы обеспечить подъем урожайности на освоенных старопахотных землях? Для этого нужны техника, знания и правильная организация. Обладаем ли мы этим? Во всяком случае мы находимся на таком этапе, когда можем удовлетворить все требования, и организационные, и материальные, и духовные, и научные. Надо правильно оценить и со всей серьезностью подойти к решению проблемы резкого повышения продуктивности сельского хозяйства на старопахотных землях. Необходимо совершить скачок и внедрить интенсивные методы ведения хозяйства. Пока мы находимся на низком уровне.
Нужны, конечно, материальные средства. Располагает ли такими возможностями наша страна? Безусловно, располагает. Мы можем все сделать, если будут изысканы средства. Я говорю «изысканы», потому что желания отраслевых министерств и других ведомств в «вырывании» капиталовложений неограничены. Здесь от правительства требуются твердость в выборе цели, мужество и упорство, чтобы сосредоточиться на главном, отсечь второстепенное. Ему придется действовать, как хирургу, вырезающему опухоль и тем самым освобождающему организм человека от болезнетворных тканей, чтобы дать ему возможность нормально развиваться. В целях подъема сельского хозяйства требуется хирургическое вмешательство в финансы, дабы получить средства для подъема деревни.
На такую хирургическую операцию необходимо идти. Вопрос материального обеспечения жизни нашего народа – это одновременно и вопрос подъема культуры нашего народа, и увеличения политического престижа нашей страны, престижа нашей политической системы. После Октябрьской революции минуло 50 лет. Наш народ прошел славный путь и многого достиг, но еще есть проблемы, без решения которых не может развиваться социалистическое общество, не может стать привлекательным. Кто решится брать с нас пример, если мы не можем удовлетворить даже первейших потребностей наших людей? Чтобы верблюд мог целым и невредимым дойти от Москвы до Владивостока, необходима решимость на государственном уровне перестроить всю нашу сельскохозяйственную политику.
В который раз я возвращаюсь к минеральным удобрениям. Их надо много и высокого качества, с высоким коэффициентом содержания полезных веществ, без балласта, чтобы удобрения целиком растворялись и всасывались растениями. Это идеал. Я не знаю, насколько это вообще возможно, но я беру стандарты таких высокоразвитых капиталистических стран, как Соединенные Штаты Америки, Голландия, Западная Германия, Англия. Если бы мы обеспечивали внесение удобрений по их нормам, уверен, что мы бы имели те же урожаи, ту же продуктивность, что и они. Необходимы стимуляторы роста и продуктивности животноводства и птицеводства. Главным условием является развитие химической промышленности. Здесь ничего ни выдумывать, ни изобретать не нужно. Все это было известно на Западе еще в период моей деятельности.
Я не закрываю глаза, понимаю, что перед нами не только задача производства минеральных удобрений, не меньшее значение имеет умение использовать их. Как, под какую культуру, в каком количестве вносить? Какие минеральные удобрения полезные, а какие могут и навредить? Это большой вопрос. Здесь у нас дел непочатый край. Наряду с высоким уровнем культуры, уровнем техники, с полетами в космос, мы еще не освободились от варварских взглядов на химические удобрения. Даже те удобрения, которые мы имеем, очень часто используем нерационально, а другой раз просто губим. Поэтому необходимо обучать людей, занимающихся сельскохозяйственным производством, с тем чтобы они овладели знаниями и научились пользоваться благами ума и рук людей, создающих минеральные удобрения. Без этого материальные ресурсы останутся мертвы.
В последние годы моей деятельности дважды официально ставились вопросы о развитии химии в Советском Союзе, о развитии производства минеральных удобрений. И не только о них. Шла речь о полиэтилене и других предметах химического производства. Но для этого требуется время, много времени, потому что мы очень отстали. Те минеральные удобрения, которые мы вырабатывали и распределяли между колхозами и совхозами, по два-три года и более лежали на складах. На каких складах? Просто в отвалах у железной дороги. Хозяйства их не вывозили. Под дождем и снегом они выщелачивались и теряли свои свойства. Оставался один доломит. Его скапливалось целые горы.
Это говорит о том, что и колхозное, и совхозное руководство недостаточно ценили и понимали пользу удобрений. Свалка минеральных удобрений затвердевала, и ее потом просто невозможно было вывезти. Приходилось буквально вести разработку отбойными молотками. Мы не имели оборудования для их размельчения. Мы отставали от Запада, там уже в те времена вырабатывались гранулированные удобрения, содержащие два-три вида полезных веществ, так называемые сложные удобрения. Мы их производили с содержанием только одного химического компонента. Теперь мы все это имеем, и что же?
Возможно ли нам добиться перелома? Безусловно, не боги горшки обжигают. Надо проявить упорство и овладеть знаниями. Овладевать не только теорией, но и научиться применять ее на практике. Молодых, да и пожилых людей следует посадить за парты и обучить этим премудростям. Дело сложное, тут надо не учиться, а переучиваться, а всякое переучивание наталкивается на внутреннее сопротивление. У земледельцев накопился опыт использования органического удобрения, и они смотрят в будущее глазами прошлого. Порой, разговаривая с людьми, я натыкаюсь на полное непонимание.
– Вот коровяк… Это, да!
Так цепко держит нас старое мышление. Это дедовский взгляд. Я сейчас не хочу противопоставлять навоз удобрениям, но американцы используют минеральные удобрения. Я основываюсь на своих беседах с Гарстом[905]. Гарст, американский фермер, умеющий работать и знающий сельское хозяйство, использует все новое. Для меня Гарст – эталон. Если уж Гарст что-то делает, то это выгодно, а если он чего-то не делает, то, следовательно, надо призадуматься. Он ведет капиталистическое хозяйство, а там прибыль – это вопрос жизни и смерти. Если не идти в ногу со временем, то такой фермер в капиталистическом мире обречен на гибель.
– Господин Хрущев, я навоз на поля уже не вывожу, – сказал Гарст мне при встрече во время моего визита в США в 1959 году. – Я пользуюсь минеральными удобрениями. Навоз я сжигаю, не выгодно, дорого возить его на поля, разбрасывать и запахивать.
Я не могу утверждать, что господин Гарст абсолютно прав в своих рассуждениях. Навоз еще послужит, принесет пользу, например, улучшая структуру почвы. Это вопрос к ученым, и это вопрос практики. Я только могу сказать одно: если Гарст так поступает, это дает прибыль в ведении хозяйства и позволяет выжить при конкуренции. А если что-то выгодно для капиталистического хозяйства, то, следовательно, должно быть выгодно и для социалистического. Тут дело не в системе, не в том, кому принадлежат средства производства.
Американцы ограничивают посевы и пшеницы, и кукурузы, чтобы не затоваривать рынок, чтобы не падали цены, чтобы не разорялись фермеры. Они платят премию тем фермерам, которые сокращают посевы зерновых культур. У них запасов зерна более, чем на год.
Правда, географически Америка для произрастания растений более выгодно расположена, чем Советский Союз. Но мы тоже имеем все, чтобы не только не уступать Америке, но и превзойти по тем культурам, которые у нас произрастают лучше.
Наша химическая промышленность может дать все химические вещества, необходимые для ведения сельскохозяйственного производства на высоком уровне. Мы тоже, как и Запад, можем производить их в достаточном количестве. У нас достаточно образованных людей, получивших высшее и среднее образование по сельскохозяйственному производству. Мы постоянно увеличиваем число специалистов как в институтах, так и в техникумах по растениеводству, животноводству и птицеводству.