Шло время. Оно само проверяло нашу политику на конкретных фактах Приехали в Афганистан наши специалисты, занимались они непосредственно делом, которое им было поручено, – техническими и экономическими вопросами. Складывалось и укреплялось доверие к ним. Поняв, что наши представители не ведут пропаганды, афганцы стали сами проявлять интерес и обращаться к нам с просьбами. Мы построили им хлебозавод, аэродром, учебное заведение, взялись строить дорогу от нашей границы до Кабула. Она имела большое политическое и стратегическое значение, проходя невдалеке от афганской границы. По мере наших сил и возможностей мы продолжали помогать Афганистану. Конечно, мы несли материальные издержки.
Капиталы, которые мы отдавали Афганистану, для нас не были лишними. Мы нашли бы им применение и в своей стране. Поэтому кое-кто может сказать, что это был неразумный поступок. Но он неразумен только с точки зрения неразумных людей. Если бы Афганистан не стал нашим другом и туда внедрились бы американцы, что получилось бы? Они поставили бы там базу! Сколько затем нам потребовалось бы капиталовложений для своих контрбаз в Средней Азии?! То, что мы потратили на безвозмездную помощь Афганистану, капля в море по сравнению с этими затратами. Вот как надо рассматривать безвозмездную материальную помощь! Вот на что идут средства, которые мы отрываем от своих нужд и отдаем соседям, чтобы расположить их к себе и укрепить добрые взаимоотношения.
Так что надо смотреть, как говорил Козьма Прутков[423], в корень. Исходя из сугубо внешних впечатлений о деле, можно обвинить правительство в разбазаривании народных средств. А если посмотреть в корень, то получится в конечном счете экономия народных средств. Нет таких средств, которые оказались бы слишком велики для завоевания дружбы соседних народов. Самое ценное, если сосед относится к соседу с доверием и не разрешает врагам своего соседа создавать военные базы на его территории. Вот как надо это понимать. В меньшей степени мы готовы были пойти тогда на такие затраты и для Ирана. Но тут мы получили информацию, что Иран поддался уговорам США. Мы чувствовали, что в Иране колеблются. Приезжал к нам их шахиншах[424]. Он произвел впечатление умного человека, волевого и властного, знающего, чего хочет. У нас имелись спорные пограничные вопросы, не существовало твердой границы, зафиксированной в договорах. Разграничительная линия не удовлетворяла ни ту, ни другую сторону. Эти вопросы мы быстро решили во время визита шаха. Тогда же подняли вопрос о сооружении плотин на пограничной реке при взаимном разделении затрат, что было бы полезно и для Ирана, и для Советского Союза[425]. Уже находясь на пенсии, я узнал, что такой договор в конце концов заключен. Иран наконец понял взаимную экономическую и политическую выгоду. Мы очень не хотели, чтобы Иран стал плацдармом США против СССР, и поэтому во время переговоров и в переписке с шахом критиковали его за то, что он предоставил военные базы самолетам США. Хотя шахиншах заверял нас, что такого договора у них нет, мы относились к его словам с недоверием. А недоверие в свою очередь порождало большие затраты для укрепления нашей границы.
А если бы Египет стал плацдармом США? В свое время они уже имели там свою военную базу. Имеют свои базы американцы в Ливии и Тунисе. После революционного переворота египтяне потребовали ликвидации чужих баз.
Руководство Египта понимает, что такая политика пойдет во вред египетскому народу, и отказалось идти в фарватере империалистических стран, хочет проводить независимую политику, политику неприсоединения к блокам. Этот термин придуман в Югославии и имеет свой смысл. Я предпочитаю иметь в мире больше стран, не присоединившихся к блокам, чем стран в составе военных блоков, направленных против СССР. Сейчас у нас существуют дружеские отношения с арабскими странами, и не только с Египтом. Это нам очень выгодно. Материальные затраты на наш дар – капля в море при в сравнении с материальными ресурсами, которые Советский Союз затрачивает на оборону. Чем больше друзей будет на наших границах, тем лучше. Если они проводят политику мирного сосуществования и не позволяют империалистическим странам создавать на своих территориях военные базы, направленные против социалистических стран, то тут и дураку понятно, что наши затраты окупаются сторицей и материально, и политически.
В случае военного конфликта глупая экономия может обернуться большой кровью. Если разразится военная катастрофа, то мы заплатим именно кровью за былую близорукость. Вот чем я руководствовался, когда предлагал преподнести в дар дружественному египетскому народу оборудование для сельскохозяйственного производства. У русского народа сложилась хорошая традиция, я помню ее с детства. Бывало, если хозяйка идет в гости в другую деревню, то она никогда не пойдет с пустыми руками, обязательно завяжет в узелок лепешку, пирог или яичек. У нас в Курской губернии больше пекли пироги. Это очень хорошая традиция. Так и тут. Речь шла не о разбазаривании, а, наоборот, о сбережении наших средств. Конечно, все надо делать с умом и знать меру, иначе за счет раздачи народных средств можно прослыть добреньким дядюшкой. Считаю, что наша политика была разумной и полностью окупилась.
Во время пребывания в Египте мы обсуждали и военные проблемы. Я сам не разговаривал с военными. Военные училища и военные объекты посещал Гречко. А я военных баз не посещал, чтобы это не явилось плохой демонстрацией. Зачем дразнить гусей? Египтяне просили о помощи, чтобы мы дали им современное оружие в большом количестве и на льготных условиях. О безвозмездных поставках речи не велось, хотя и такие пожелания нам можно было бы оправдать. В принципе договорились о поставках нашего вооружения на льготных условиях. Тут во время переговоров я выступал в роли скряги, не откликался на все их просьбы. «Мы же к войне против агрессора готовимся, – упрекал Насер меня. – И в ваших интересах защитить Египет, сохранить его таким, какой он есть». Да, это разумно.
Война 1956 года, навязанная Египту Францией, Англией и Израилем, преследовала цели сменить египетское руководство, посадить проанглийских, профранцузских лидеров и тем самым обеспечить свои экономические и политические выгоды в этом географическом узле. Суэцкий канал, Ближний Восток – каждому понятна исключительная важность этого района. Собственно, и война 1967 года преследовала те же цели. Америка не жалеет средств: на деньги, которые даются американскими монополистами, США поставляют Израилю вооружение. Это, собственно, тоже дар. Дар, направленный против Египта и против стран социализма.
Мы дали Египту новые ракетные и торпедные катера, согласились продать им самолеты МиГ-21 (раньше мы МиГ-21 не продавали). Договорились и о другом вооружении, самом передовом. Конечно, оно было передовым тогда, но вооружение быстро меняется. Что сегодня передовое, завтра оказывается устаревшим. Ведь научная конструкторская мысль работает непрерывно, обновляет и совершенствует средства уничтожения человека. Люди и на той и на другой стороне делают все, чтобы усовершенствовать средства самоистребления. А это воистину самоистребление: мы стоим стеной против НАТО, НАТО – против нас. И социалистические страны вынуждены тратить на оборону средства, не приносящие дивидендов для экономики. Пока существуют две антагонистические системы, капиталистическая и социалистическая, это, вероятно, неизбежно.
При переговорах по военным проблемам я вновь страдал от жары. Нам, людям сравнительного Севера, попавшим в их климатическую среду, без привычки трудно даже спать. Но такой климат является и предпосылкой богатства. Когда в детстве я изучал в церковно-приходской школе Закон Божий, в той книге говорилось о рае. Если исходить из ее картинок и из рассказов попа, создавалось впечатление, что в Египте или в Индонезии находится земной рай. Это впечатление складывается благодаря богатству природы: разнообразная зелень, необычайные птицы. Все вокруг сказочно и необычайно красиво. Понравилось нам в Египте и зрелище, открывающееся глазам с вышки, сооруженной для обозрения Каира. Наверху площадка с вращающимся рестораном. Можно пить кофе и обозревать окрестности. Я впервые посетил такое техническое сооружение. Позже побывал на Останкинской башне, любовался Москвой и ее окрестностями. Тоже очень впечатляющее зрелище.
Еще одно, так сказать, попутное замечание. В Египет мы следовали на пассажирском корабле «Армения». Прошли Босфор, Дарданеллы, проплыли мимо греческих островов. Когда проплывали возле Стамбула и других турецких городов, то вспоминали, как Ленин установил с Турцией добрые отношения, которые после второй мировой войны испортил Сталин[426]. Он повел непродуманную политику в отношении Турции и через грузинскую печать предъявил ей территориальные претензии. Турция «шарахнулась» от нас и попала в объятия США, предоставила им свою территорию для военных баз. Это нам дорого обошлось, да и сейчас стоит немало. Вот еще один результат неразумного правления Сталина. Только теперь мы вновь начали налаживать с Турцией добрые отношения, и я вижу, как уменьшается недоверие и укрепляется дружба. Это полезно и для Турции, и для Советского Союза.
Шестидневная война на Ближнем Востоке[427]
Сегодня 1 августа 1967 года. С арабскими странами мне пришлось «возиться» очень много, особенно после 1956 года, когда мы спасли Египет во время Суэцкого кризиса. Это очень важный район мира, ему уделяли большое внимание, потому что многие руководители арабских стран – люди молодые, неопытные, не прошедшие серьезную школу политической борьбы. Поэтому они часто совершают грубейшие ошибки, попадают в неприятные положения, а потом сами не знают, как из них выкрутиться. Взять хотя бы объединение Сирии с Египтом, образование Объединенной Арабской Р