Дед подробно объяснил способ путешествия по ремонтным магистралям станции и еще раз напомнил, как добраться до ремонтного бота, где он будет меня ждать на обратном пути.
— Рыжее чудовище с собой потащишь?
— Конечно! Я нашел его еще глупым котенком — кто-то привез на корабле. Он провалился в сточную трубу под взлетной площадкой. Почти три дня там пролежал в воде. Замечу, никому не было дела до его мяуканья. Когда я достал его оттуда, он был полумертвый от усталости и голода. Я спас его, и теперь каждый день он является живым напоминанием о безразличии людей.
Увалень, словно почувствовав, что речь идет о нем, потягиваясь, неслышно подошел к деду и потерся рыжей шкурой о его замасленные штаны, выражая, таким образом, свою кошачью любовь. Не знаю, как остальные, а я не питал особой любви к этим животным. Кошачьи для меня были синонимом слова «опасность». Слишком часто я встречался с его мутированными собратьями. Снежный кот Сетани — бесшумный убийца ночи, которого можно увидеть только тогда, когда он вцепится тебе в лицо.
— За три года я привык к нему. Обычно после смены по вечерам бывает чертовски скучно. Не с кем даже перемолвиться словом. Хотя надо было его назвать Лентяем. — Гладя рукой рыжую голову, дед нежно глядел на своего питомца. — Он не дурак. Все понимает…
— Ладно, как скажешь. Сам потащишь его рыжую тушу на горбу!
Быстро перекусив вареными овощами и сбрив бороду, я позаимствовал у деда инструменты и приступил к делу.
Мой путь лежал по бескрайним ремонтным магистралям, в кабине, которая могла на любом отрезке пути остановиться. Она также могла путешествовать в любом направлении как по горизонтали, так и по вертикали. Кабинка была небольшой, но ехала шустро, примерно километров восемьдесят в час.
Инженерные сооружения, словно вены, пронизывали станцию, играя роль резервного подхода к любому участку сот. Древние создатели постарались построить станцию с расчетом на долгую эксплуатацию, которая могла длиться тысячелетия. И им это неплохо удалось.
Магистраль была чистой, без следов коррозии металла. Кабинка скользила по хорошо смазанным путям без всякого скрипа и скрежета. Сверившись с электронной схемой, которую мне одолжил дед, я понял, что прибыл на место.
Лестница вывела к облупленной стене, за которой слышались приглушенные голоса полетных диспетчеров. С трудом вдавив в стену кнопку, я вышел на ярко освещенную поверхность взлетного поля. Одетый в комбинезон деда, перекинув через плечо сумку с инструментами, я спокойно пошел через него, высматривая подходящий корабль. Почти все стояли с опущенными трапами, по которым сновали солдаты и рабочие. У кораблей располагалась немногочисленная охрана, но никто не обращал на меня никакого внимания. Дед не обманул — охрана космодрома была никчемной. Мне не составит особого труда проникнуть на борт и как следует поработать над реактором. Сбрив свою отвратительную бороду и надев на голову кепку ремонтника, я сильно преобразился, перестав походить на доктора Роберта Риггса. Жаль, ДНК засвечена и выдаст на первом же датчике контроля.
Пока я так бродил, неподалеку опустился огромный красавец корвет, покрытый золочеными звездами Империи. Это было то, что надо! Из корабля вышла какая-то процессия и удалилась.
Ступив на трап, я нагло стал подниматься на борт, когда откуда-то сверху раздался лязг, перешедший в грохочущие шаги.
— Эй, куда прешь на «Судьбу Империи»? Жить надоело или здесь работают одни олухи, не способные увидеть символ правящего дома?
В проеме показался бронированный монстр, наставив на меня с десяток стволов. Жужжа серводвигателями, охранник, раскрашенный золотыми фениксами Империи и крестами Единого, спустился, оттеснив меня с трапа. На его скошенной грудной плите светилось: «040».
— Это закрытая для обычного персонала территория. Ты должен был это знать!
— Знал, ну и что? — нагло заявил я.
— А раз знал, значит, сделал это намеренно! Я могу раздавить тебя, как слизняка, если пожелаю.
— Не спеши! Это Императорский корвет, а у меня, — я показал блестящий цилиндр, — разрешение на его техническое обслуживание. Я тестер.
— Чье разрешение? — рыкнул охранник, неуловимым движением выхватывая цилиндр.
— Осторожнее! Не сломай его, дубина, а то пожалеешь! Поверни утолщение один раз по часовой стрелке, а потом дважды против. Сообщение выдал верховный координатор базы. Наши приборы зафиксировали слишком интенсивный остаточный след. Меня отправили проверить.
— Меня об этом никто не информировал… Охранник, застыв железной статуей, долго размышлял, прежде чем проделать все операции. Склонив голову набок, стал с нетерпением ждать эффекта. Я отступил на шаг.
— А по-моему, ты морочишь мне голову! — заключил он через полминуты. — Ты расскажешь правду! А после того, как я оторву твои яйца, ты еще и запоешь чудным фальцетом…
Выхватив из манипулятора гранату, я избежал попытки сгрести меня в охапку и побежал вверх по трапу. Чертова граната не сработала! Разъяренный охранник, вращая роторами скорострелок, прицелился мне в спину, когда вибрация в голове заставила меня скривиться. Мой преследователь, закачавшись на колоннообразных ногах, выдал через внешние динамики жуткий вопль, кувырком влетая внутрь и падая на толстый ковер. Пропахав по нему пять метров, он задергался, сшибая все, что попадалось ему на пути.
«Лучше поздно, чем никогда», — подумал я на бегу.
Но ментальное поле ослабло настолько, что его трудно стало называть убийственным. Неужели брак при изготовлении изделия?
— А вот это нехорошо…
Мощный удар сзади опрокинул меня на пол. Выронив гранату, я в перекате ушел в сторону. Заметив периферийным зрением солдат в позолоченных костюмах, сшиб одного из них подсечкой. Увернув голову от приклада второго, кулаком попал в пах третьему. Захрипев, тот на волос промазал мимо моего горла церемониальным ножом. Пока второй вновь замахивался, я успел вскочить с пола и дотянуться носком сапога до позолоченной маски в виде головы волка. Вбив хрупкий металл в его лицо, поднял с палубы нож в форме языка пламени и без раздумий вогнал его в глазницу волчьей головы. Второго добил невидимым для глаза ударом по шее, рассекая плоть. Фонтан крови вырвался из его горла, забрызгав стены отсека. На головах у этих субъектов были закреплены тонкие обручи ментальных щитов. Понятно теперь, почему на них не подействовало излучение.
Оставшийся в живых привратник выхватил из ножен два изогнутых клинка с дымчатыми лезвиями. Я сдернул с лица убитого золотую маску и швырнул в него, отвлекая внимание. Одно неуловимое движение лезвий — и маска развалилась на две части, а я попал ногой ему в живот, отшвырнув к стене. Пока он искал глазами выроненные ножи, я обхватил его за голову и с хрустом сломал шею. Даже умирая, он пытались дотянуться до моего горла.
Я, подобрав с пола лучемет, побежал по коридору, выискивая ближайший путь к кабине управления. Это был действительно Императорский корвет, ни у одного лорда не хватило бы средств, чтобы так оформить интерьер. Да и зачем? Лорды не любили тратить свои средства впустую, ради обычной показухи. Обычно они паразитировали на всем готовом и, конечно же, казенном. За них платило общество. Работающая граната была у меня за поясом, и, пробегая мимо кают, я слышал доносящиеся оттуда жуткие вопли. Добравшись до кабины управления, скинул на пол двух парализованных болью пилотов. Надев псионический шлем, применил электронные имплантаты, чтобы взять под контроль все основные узлы корабля.
Проделав необходимые манипуляции с аварийной блокировкой реактора, я разрушил мозг корабельного псевдоразума, на случай, если кто-то постарается исправить поломку. Корабль стал сигнализировать о повышении температуры внутри реактора. Реакция началась слишком бурно, заставив похолодеть при мысли о взрыве. Если старик не соврал, у меня в запасе было не больше двадцати-тридцати минут. Осталось улететь на достаточно большое расстояние от эпицентра — избегая ударной волны.
Мотая головой из стороны в сторону, по коридору брела туша дрона со знакомым номером на груди: «040». Вот уж действительно — неистребимый. Возможно, у него просто нет мозгов, которым могло повредить излучение.
«Что же мне теперь, кол в сердце тебе забить?» — подумал я, вдавливая спуск лучемета.
Мощная отдача едва не вырвала оружие из рук. Я с мрачным удовлетворением наблюдал за произведенным эффектом. Дрон, озарившись яркими молниями, зашатался, но устоял. Тогда я стал стрелять по ногам и шарнирным коленям. Обрабатывая его зарядами, я так увлекся процессом, что не сразу услышал щелчок. Обойма опустела.
Не давая истукану прийти в себя, я подскочил к нему и стал изо всех сил бить прикладом по шлему. Все равно он загораживал мне дорогу, мешая добраться до выхода. Если он меня задержит, я бесславно погибну вместе с ним. Колосс приходил в себя с пугающей быстротой. Вот, неуклюже отмахнувшись тяжелым манипулятором, он чуть не размазал меня по стенке. Вложив все силы в пару хороших ударов, я заставил «ноль-сорокового» с приглушенными проклятиями завалиться на спину. Перепрыгнув через него, очутился в соседнем коридоре. И с ужасом понял, что заблудился. Это была не та дорога, которой я пришел. Вспоминая заклятия, которые, как поговаривали, приносят удачу, я стал лихорадочно искать выход. Наткнулся на мертвого стража в полиморфном скафандре активной защиты, который не спас его от излучения. Рядом с ним валялась поистине грозная пушка. Армейская «Арма», стреляющая трехсотграммовыми мини-ракетами, оснащенными ульранитовыми головками. Их наконечники содержали в себе заряд субмолекулярных деатомизаторов, распыляющих любую броню. Стрелять из нее мне часто приходилось на Эпилоне. Ничего мощнее у нас не было, когда шла речь о танке или бронетранспортере врага. Она тяжелая. Неудобная. Но озверевшему «ноль-сороковому» хватит и пары метких зарядов.
Удостоверившись, что обойма полна, я, поднатужившись, поднял пушку с пола. Закинув «Арму» на плечо, поторопился вернуться туда, где, как я помнил, оставил проклятого стража. Но едва свернул за угол коридора, как тут же отскочил обратно. В стену впились сверхскоростные пули, разгоняемые электромагнитными ускорителями. Вращаясь с жутким воем, роторы дырявили стену отсека, высекая с