– Ну, тогда поехали, – позвал их Конор. – Давайте посмотрим, на что эта штука способна.
Когда они тронулись, Дэн заметил, что слишком сильно сжимает руль, даже костяшки пальцев побелели.
Чуть попозже он немного расслабился. Они с Конором говорили о планах на лето.
– Жаль, что ты не сможешь поехать во Францию, – сказал Конор.
– Да, жаль, конечно, но стажировка – это удача. К тому же я на мели, не могу себе позволить поездку.
– Ты мог бы приехать на время, а? Вырваться на недельку-другую?
– Ну…
– Не приставай к нему, Кон, – безжизненно сказала Джен. Это была первая фраза, которую она произнесла за все путешествие. – Если ему надо работать, значит, надо работать. – Она была довольна, что он не едет. Она была счастлива, что не придется его видеть, с ним общаться.
– Поставим музыку? – предложил Дэн Конору. Ему не хотелось больше разговаривать. Не хотелось слышать ее голос.
Раньше он такого не чувствовал. На протяжении последних нескольких месяцев он чувствовал к ней только любовь, страстное желание, затем грусть. Но сейчас он был чертовски зол. Это она была виновата. Это она заставляла его все это чувствовать. Она заставляла его желать ее. Она пришла к нему в ту ночь, целовала его, клала руки ему на плечи, увлекла его в ту комнату. А сейчас она просто его отсекает. Она получила то, что хотела, маленький отдых от Конора, маленький взгляд за забор, чтобы проверить, правда ли там трава зеленее, а затем вновь вернулась к своему мужчине, отбросив Дэна, как нечто несущественное. Конор поставил диск «The Holy Bible» группы «Manic Street Preachers». Дэн прибавил звук до максимума.
Глава сорок первая
Он с нетерпением ждал этого уик-энда. Целых четыре свободных дня, ничего не делать, только пить пиво, плавать и тусоваться с лучшими друзьями. А вот теперь этот уик-энд наступил, и все ощущалось как-то странно. Джен казалась замкнутой и немного грустной, и Конор не мог понять почему. В последнее время он никогда не знал, будет ли она сама собой, смешливой, беззаботной, расслабленной или напряженной и тревожной. Все это менялось без всякого смысла и причины. И вот сегодня, похоже, был такой тревожный и напряженный день.
И что происходило с Дэном? Он был такой раздражительный. Этот вопрос насчет вождения машины был совершенно явной шуткой, а он так резко отреагировал. И сейчас столь же явно не хотел разговаривать. Они не видели друг друга несколько недель, и тем не менее, как только они отъехали, он так громко врубил музыку, что не было слышно собственных мыслей, не говоря уже о том, чтобы поговорить.
Все беспокоило Конора. Дэн вел машину агрессивно, резко переключал передачи, поддавал газу вплоть до того момента, пока не оказывался в футе от едущей впереди машины. Конор испытывал искушение попросить его сбавить скорость, но не хотел показаться хлюпиком. В конце концов, это была новая машина, Дэн имел право немного повыпендриваться. Конору надо просто расслабиться и получать удовольствие. Он откинулся на сиденье. Наслаждайся поездкой, сказал он себе.
Стоял прекрасный день, ясное небо и теплое солнце, прогноз погоды предсказывал один из самых жарких уик-эндов года. Он представлял, как они резвятся в бассейне, музыка играет, жарятся сосиски, в руках у них банки с холодными напитками, рядом девушки в бикини… На миг он задумался о Джен в бикини, задаваясь вопросом, взяла ли она с собой черный купальник или тот темно-красный, что купила прошлым летом, и одна лишь мысль об этом заставила его расплыться в улыбке. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и в это время заметил, что Дэн смотрит в зеркало заднего вида и, похоже, совсем не смотрит на дорогу. Он смотрел на Джен, и в течение какой-то доли секунды, прежде чем она повернула голову к Конору, он мог бы поклясться, что она тоже смотрела на Дэна. Затем ее взгляд переместился на лицо Конора, она улыбнулась ему и покраснела.
Конор немного приглушил музыку. Дэн бросил на него взгляд, но ничего не сказал. Все это не было плодом его воображения. Что-то было не так. Что, к примеру, происходило перед тем, как они сели в машину? Он не мог быть абсолютно уверенным, потому что был занят осмотром машины, но мог бы поклясться, что, когда он посмотрел на них, Джен отдернулась от Дэна. Джен на него злилась. Должно быть, между ними произошла ссора. Должно быть, так. Вот почему Дэн так громко включил музыку, вот почему Джен сидит так тихо, вот почему они так сердито смотрят друг на друга в зеркальце заднего вида.
Вероятно, это что-то, связанное со сценарием, который пишет Дэн. С прошлого лета Джен была его официальным рецензентом; несомненно, она была его самым проницательным критиком. По-видимому, она сказала что-то, с чем он не согласился. Джен не очень-то церемонилась, когда дело касалось того, что ей нравилось или не нравилось. Разобравшись с этим, Конор почувствовал облегчение. Ссора по поводу художественных разногласий. Она затихнет сегодня к вечеру.
Конор прислонил голову к окну и наблюдал, как мимо, вдоль шоссе М3, проносятся поросшие кустарником насыпи и автозаправки. Он вроде расслабился, однако беспокойные мысли не оставляли его.
Было довольно странно, что Джен не упомянула о ссоре с Дэном. О таких вещах она обычно ему рассказывала. Всякий раз, когда у нее возникал спор с Лайлой или она за что-то злилась на Эндрю, Конор получал подробнейший отчет. Даже излишне подробный, если честно. Так почему же она не упомянула об этом?
Немного поразмыслив, он уже не был полностью уверен, что дело в сценарии. Или, в самом крайнем случае, не что-то тривиальное, потому что теперь, по зрелом размышлении, выходило, что отношения между Дэном и Джен были не в порядке уже некоторое время. Когда Дэн жил у них, эти двое были неразлейвода, а потом, когда Дэн съехал, похоже, всякий раз, как Конор поздно возвращался с работы, Джен сидела на диване, подсунув под себя ноги, и болтала с Дэном по телефону. Но вот уже долгое время такого не было.
Он выпрямился на сиденье и немного приоткрыл окно, чтобы впустить воздух. Снаружи ревела магистраль. Как же он не заметил этого прежде? Что-то произошло между Дэном и Джен, и уже довольно давно. Что-то такое, о чем Джен ему не рассказывала. Беспокойство его стало расти, превращаться во что-то другое, во что-то похожее на страх.
Конор немного передвинулся на своем сиденье, так, чтобы оказаться ближе к пассажирской двери. Из этого положения ему стало практически видно лицо Джен в боковом зеркале заднего вида. Она смотрела в окно, лицо ее ничего не выражало, но рука сжимала горло. Она нервничала, чувствовала себя уязвимой. Он-то ее знал.
Он выключил музыку и стал вспоминать, когда в последний раз разговаривал с Джен о Дэне, когда она в последний раз упоминала его имя. Он не смог этого вспомнить. Он не мог поверить, что был так погружен в себя, что не заметил подобной перемены. У Конора пересохло во рту, взмокла поясница. Он еще немного приотворил окно, глотнул большую порцию горячего, грязного воздуха. Сплошная окись углерода.
Это было неправдой, что он не заметил перемены. Он заметил перемену в Джен, он просто не связал ее с Дэном. Раньше он думал, что настроения Джен, ее переходы от радости к грусти не имеют ни смысла, ни причины. Возможно, здесь он ошибался. Быть может, эти самые смысл и причина сидели рядом с ним на водительском сиденье?
Он бросил взгляд на Дэна, который бросил на него ответный взгляд, чуть склонив голову в немом вопросе. Он улыбнулся, но улыбка тут же замерла на губах.
– Все нормально? – спросил Дэн, и когда Конор не ответил, Дэн снова перевел взгляд на дорогу, но Конор все-таки заметил, как изменилось выражение его лица. Что это было? Желание защититься? Чувство вины? С чего бы Дэну испытывать чувство вины? Конор продолжал пристально смотреть на него, увидел, как Дэн с трудом сглотнул, вид у него при этом был такой, будто его застали за чем-то неблаговидным, застигли на месте преступления. Он уже видел раньше такое выражение лица у Дэна, и не так давно. Та вечеринка с барбекю, когда он застал Дэна выходящим из спальни, вскоре после того, как Конор просил его дать Джен отдохнуть. Тогда выражение его лица было точно таким, как сейчас. А когда Конор вошел, чтобы проведать Джен, он увидел, что она плакала.
Что-то было неладно.
Конору показалось, что там, где прежде он мог различить только кусочки пазла, теперь начинала вырисовываться картина. Джен солгала ему. Они поссорились, и на следующий день, когда он уехал, она ходила в кино и солгала ему, что ходила одна. Она ходила в «Барбикан», она смотрела японский фильм. Дэн был единственным человеком, какого он знал, который по-настоящему любил японское кино, который часами (претенциозный долдон!) мог толковать о Куросаве. А с тех пор Конор не мог вспомнить, чтобы Дэн и Джен сказали друг другу хоть два слова.
Конора бросило одновременно в жар и в холод, как будто кто-то облил его бензином. Он почувствовал тошноту, у него перехватило дыхание, голова плыла, ему хотелось выйти из машины. Снаружи шпарило солнце, и тем не менее он не мог отделаться от предчувствия, что собирается гроза, он ощущал ее, ощущал темные тучи, собирающиеся где-то вне поля зрения. Ему нужно было поговорить с Джен, посмотреть ей в глаза, спросить ее, что случилось, спросить, почему она лгала. Ему хотелось схватить Дэна за горло и крепко стиснуть.
– Что с тобой, Конор? – Дэн смотрел на него, чуть нахмурившись. – Тебе нехорошо? Хочешь остановиться?
Конор посмотрел на лицо Дэна, на искреннее участие в его глазах и не мог поверить, что секунду назад у него в голове промелькнула эта мысль. Дэн его друг. Джен его любит. И Конор ей доверяет, он доверяет им обоим. Все это нелепо. Он не прав, очевидно не прав. Дэн никогда так не поступит. Джен никогда так не поступит. Она скорее умрет, чем причинит ему такую боль. Он отпустил дверную ручку и просунул руку между дверью и своим сиденьем, дотянулся до Джен, и она взяла его руку и сжала ее, и он почувствовал, как воздух вновь входит в его легкие.