есть, таким, каким я его помню. Каким мы все его помним.
– Таким, каким планировал его Конор? – сказал Эндрю, и это прозвучало глумливой насмешкой, он сам не понимал почему. Дэн посмотрел на него с недоумением.
– Да, думаю, так. Я просто хочу, чтобы он был… Французским домом. Прелестным, старым, деревенским, пахнущим розмарином. Удобным.
– Славное место для семьи.
Дэн натянуто засмеялся.
– Ну, не уверен, что смогу обеспечить этому дому семью… Мой послужной список в этом отношении… сам знаешь. С родичами у меня плохо.
– Да уж.
Эндрю знал, что ведет себя не по-доброму, но в нем нарастал гнев, и не только с того момента, как он увидел Дэна и Джен почти целующимися на вечеринке. Это началось раньше, когда Дэн купил дом. Он тысячу раз прокручивал это у себя в голове и не мог постичь: почему Французский дом? Почему не Ривьера, что было бы гораздо больше в духе Дэна? Почему не какое-то место, где он мог бы заниматься серфингом или выходить в город, встречаться с девушками? Почему? Он продолжал возвращаться к одной и той же мысли – о Джен, и к гораздо более старому гневу, который уходил корнями в тот дурацкий фильм, в котором (вымысел, как же!) Дэн в итоге получал девушку Конора.
Вот почему он купил дом. Это был кусок Джен. Дом привязывал его к Джен.
Матч начался, но Эндрю не испытывал большого интереса. Он заказал еще два пива, откинулся на стуле, ощущая горячее солнце на руках и шее. Он закрыл глаза; было слишком ярко даже в солнечных очках, от зноя у него начинала болеть голова.
– Все нормально, дружище? – спросил его Дэн.
Заслонив глаза от солнца, Эндрю посмотрел на Дэна, который широко и примирительно ему улыбался. Умиротворяюще. Эндрю почувствовал, что он все больше выходит из себя.
– Скажи мне кое-что, – сказал он. – Почему ты его купил?
– Почему я купил?..
– Дом, Дэн. Почему ты купил дом?
– М-м-м. Ну, понимаешь, у меня было нелегкое время после ухода Клодии, и я подумал…
– Да, я понимаю, ты хотел куда-то сбежать, но почему этот дом, Дэн? Почему Французский дом? – Его тон был резким и неприятным, и по выражению лица Дэна он видел, что тот не понимает, почему Эндрю ведет себя так агрессивно. Но Эндрю не мог остановиться; если уж на то пошло, это только больше его злило: маленький, неуверенный в себе Дэн, разыгрывающий чувствительную карту. Как там называла его Джен? Потерянный мальчик.
– Мне здесь нравится, – сказал Дэн. – И я подумал…
– Ты подумал, что, если будешь владеть домом, у тебя будут нерушимые узы с Джен.
Дэн грустно посмотрел на свое пиво.
– Ну, не только с Джен. Со всеми вами.
– Ясно.
Эндрю решил, что пора остановиться. Он все больше заводился и задевал чувства Дэна, это было ни к чему. Подняв глаза на экран, он постарался сосредоточиться на игре. Французы выиграли подряд два очка. Молодые люди за столиком, стоявшим в нескольких футах от них, приветствовали свою команду громкими криками, и один из них обернулся и поднял свой бокал в их сторону. Эндрю сердито глянул на него, махнул официанту, заказал еще пива.
– Это звучит глупо, – промолвил Дэн, – но когда я раздумывал о том, что произошло после ухода Клодии, я понял, что много написал летом, пока был здесь.
– Конечно же, шедевр.
Дэн издал короткий, раздраженный вздох.
– Не то чтобы шедевр, просто у меня возникла уйма идей, пока я был здесь, я почувствовал, что это место, где мне хорошо работается, место вдохновения.
– Причина твоего вдохновения именно в этом месте? Или же причина в людях, с которыми ты был?
Дэн пожал плечами.
– Ну, в людях, я полагаю, но также и в месте, оно благоприятствует… – Он замолчал, снова вздохнул, развел руками. – Я думал, ты будешь доволен, что я его купил. Думал, будешь рад, что сможешь по-прежнему сюда приезжать. Потому что ты можешь это делать в любое время, когда тебе захочется. – Эндрю кивнул и прихлебнул пива. – Чем ты так раздражен? Ты думаешь, что я собираюсь каким-то образом его испортить? Или запустить? Что тебя напрягает? – Дэн тоже начал сердиться, он больше не старался все сгладить. – Или, может быть, это не имеет отношения ко мне или к дому – может быть, это связано с тобой и Натали, потому что у вас явно что-то не так…
Эндрю резко подался вперед на своем стуле, приблизил лицо к лицу Дэна и заговорил тихо и угрожающе:
– Ты ничего о нас не знаешь, так что не смей соваться в нашу жизнь. Ты понятия не имеешь, что такое настоящие отношения, чего они требуют. У тебя никогда не было ничего, кроме фантазий. – Дэн примирительно вскинул руки, но Эндрю еще не закончил. – Поскольку ты спрашиваешь, что меня напрягает во всем этом, так скажу, что мне не очень-то нравятся твои мотивы покупки этого дома. Ты ведь знаешь, что жить здесь всегда входило в планы Конора и Джен. Ты помнишь, как они говорили об этом?
– Да, конечно, помню. Это было в том списке, что мы составляли…
– Вот именно. Они собирались жить здесь и растить здесь своих детей, а теперь здесь ты и здесь Джен со своим ребенком, и почему-то у меня такое чувство, что ты пытаешься занять его место. Пытаешься занять его место с тех самых пор, как он умер.
Дэн поставил свое пиво, оттолкнул его на середину стола.
– Я честно не знаю, в чем твоя проблема. – Он поднялся и пошел прочь.
Эндрю глубже обмяк на своем стуле. Французы были теперь на восемнадцать очков впереди, англичане терпели поражение. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь выключил телевизор. Он жалел о том, что пришел, о том, что выпил за сорок минут три пива. Он жалел, что вел себя так неприязненно с Дэном, что не может смотреть на Джен так, как смотрел когда-то, но что-то, связанное с прошлым вечером, вызывало в нем беспокойное чувство. Ему хотелось снова найти себя, потому что он ощущал себя потерянным. Кризис среднего возраста, быть может? Может, ему следует купить машину, как у Дэна? Ну, не как у Дэна, конечно, потому что такую он не может себе позволить. Или завести любовную интрижку? С кем? С мисс Гейтскилл, преподавательницей английского? С мисс Тернер, учительницей по французскому двадцати с чем-то лет? Его проблема состояла и всегда будет состоять в том, что он любит свою жену, несмотря ни на что. Он осознал это тогда, в декабре, в номере отеля, неподалеку от того места, где сидел сейчас.
Он заказал еще одно пиво. Переставил стул, так чтобы сидеть спиной к телевизору. Он заметил, что велосипед Дэна по-прежнему стоит на месте. Ему было интересно, куда подевался сам Дэн. За жужжанием речи комментатора и ревом толпы он различал звук церковных колоколов, пыхтение трактора где-то вдалеке. Глаза стали слипаться.
Чья-то тень заслонила свет, и кто-то пнул его по ступне.
– Пойдем. – Перед ним, заслоняя свет, стоял Дэн. – Едем обратно. Не знаю, как ты, а я бы не отказался от тех макарон с сыром, что приготовил вчера вечером Зак. Думаю, в холодильнике еще осталось. – Он протянул ему руку, и Эндрю ухватился за нее. Дэн потянул его вверх, и у Эндрю все поплыло перед глазами. Футболка прилипла к потной спине и животу, во рту было такое ощущение, будто кто-то заполз туда и издох. Ему хотелось пить.
– Мне надо чего-то попить, прежде чем мы отправимся наверх, – сказал он Дэну. – Не пива, я имею в виду воду. И кофе.
Они вышли из бара и повели велосипеды к маленькому кафе на противоположной стороне площади, заказали по чашке эспрессо и по стакану воды.
– Я сожалею о том, что сказал, – промолвил Эндрю. – Сам не знаю, что за чертовщина со мной в последнее время, все время глажу людей против шерсти.
Дэн пил кофе, он ничего не ответил.
– Серьезно, Дэн…
– Нет. Не надо. В какой-то мере то, что ты сказал… что-то из твоих слов не совсем верно, но и не совсем неверно.
Эндрю потер глаза кулаками, тяжело моргнул, поднял глаза на Дэна.
– О’кей, – сказал он.
– На самом деле это совершенно не твое дело, – продолжал Дэн ровным, глухим, лишенным эмоций голосом, – но поскольку, похоже, это так тебя напрягает и поскольку… То есть… Поскольку я бы не хотел, чтобы между нами были неприязненные отношения, поскольку я хочу, чтобы все мы снова вошли в жизнь друг друга, почему бы мне не внести полную ясность?
– О’кей, – снова повторил Эндрю.
Дэн прокашлялся, и Эндрю едва устоял перед искушением заорать: «Да выкладывай же, черт побери!»
– Я влюблен в нее. Уже давно. С университета. Я не вижу здесь ничего стыдного, не считаю, что мне следует извиняться перед тобой за это. Ради всего святого, она была замужем, у нее есть ребенок. Я знаю, что ты всегда будешь видеть ее определенным образом, но прошло много времени с тех пор, как она была девушкой Конора.
Эндрю ничего не сказал, ему нечего было сказать. Но он знал, что эти слова Дэна звучали неправильно.
– Мне жаль, что тебя раздражает, что я купил этот дом. Мне жаль, что тебя раздражает, что мы с Джен… хм. На самом деле между Джен и мной ничего нет, так что я не понимаю, с чего тебе так беспокоиться. В любом случае сейчас между нами ничего не происходит. Я не собираюсь притворяться, во мне живет надежда, что когда-нибудь между нами что-то будет. Что же касается дома, Эндрю, я купил его не потому, что хотел быть Конором. Я купил его потому, что он кое-что значит для меня, и да, он кое-что значит для Джен, он кое-что значит для всех нас. Я не хотел, чтобы все это исчезло. Так же, как и ты, насколько я помню. Разница между нами в том, что у меня были средства это сделать, только и всего. Тебя удовлетворяет мое объяснение? – Эндрю ничего не ответил. – Знаешь, на самом деле меня не волнует, удовлетворен ты или нет. Ты готов идти? – Он поднялся и зашагал к велосипедам, прежде чем Эндрю успел ему ответить.
Дэн поехал сначала потихоньку, но как только уклон начал увеличиваться, он атаковал холм, как настоящий профессионал, стоя на педалях и усердствуя вовсю. Эндрю старался не отставать, но с каждым поворотом ему становилось все яснее, что Дэн больше и больше удаляется от него. Его ноги налились свинцом, пот катился в глаза, сердце билось так, словно готово было разломать грудную клетку. Впереди него плавилась под жарким солнцем дорога. Его одолевали головокружение, удушье, паранойя. Он умрет от сердечного приступа, здесь, на обочине, глотая пыль. Он слез с велосипеда и отошел вместе с ним в тень дерева. Откуда-то далеко сверху раздался голос: «Ты там как, в порядке?», – и ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не схватить велосипед и не сбросить его с обрыва.