Загоревший и страдающий от похмелья, он урывками спал в ту ночь и поднялся на рассвете, чувствуя неловкость и отчаянную жажду. Он выскользнул из постели, оставив спящую Натали, и прокрался в кухню, чтобы сделать себе кофе. В гостиной сидела Джен, она дремала в кресле с Изабель на руках.
– О, извини, – увидев его, прошептала Джен. – Она тебя разбудила?
– Вовсе нет, ничего не слышал. Она плакала?
– Угу. Тяжелая ночь.
– Хочешь кофе? – спросил он.
– На самом деле я подумывала пойти с ней погулять, может, удастся заставить ее поспать несколько часов. Хочешь пойти?
Они уложили вяло протестующую Изабель в коляску и покатили по подъездной дорожке. Над долиной поднималось солнце, но воздух был все еще прохладным, а трава – мокрой от росы. Пахло свежестью. Они дошли до дороги и повернули направо. Первый крутой участок подъема, пару сотен ярдов, они преодолевали в молчании. Когда дорога выровнялась, они остановились перевести дыхание, и Эндрю спросил:
– Ты разговаривала с Дэном вчера вечером?
– Нет вообще-то. Я была в комнате у Лайлы, когда он вернулся. Он заглянул к нам на минутку. Лайле было очень нехорошо вчера вечером, так что нам с ним не удалось поболтать.
– О, извини. Я не знал, что ей было плохо вчера.
– Все в порядке. Она в конце концов заснула и, кажется, беспробудно спит до сих пор. Мне не давала спать Изабель, и я не слышала Лайлу. – Она повернулась и посмотрела на него. – Почему ты спрашиваешь? Про Дэна, я имею в виду?
– Мы с ним немного поссорились. – Он подумал, что лучше все ей расскажет, изложит ей свою версию, прежде чем она услышит версию Дэна, которая обречена быть приукрашена его воображением.
– Правда? Из-за чего?
– Вообще-то из-за тебя.
– Из-за меня? – рассмеялась она. – Что же я сделала?
Эндрю пожал плечами.
– Понятия не имею. Что ты сделала?
Джен на миг остановилась. Эндрю повернулся и посмотрел на нее.
– Эндрю, о чем ты?
– У нас был спор по поводу тебя. По поводу вас с ним, по поводу того, что он к тебе чувствует…
Ее глаза расширились, она выглядела потрясенной.
– Я не хочу говорить с тобой об этом, – резко сказала она, затем развернулась и поспешно зашагала прочь от него вниз по дороге, энергично толкая перед собой коляску.
Он позвал ее, немного нерешительно, но она не ответила, поэтому он продолжил путь один. Он шел долго, до самой вершины холма за домом, затем повернулся и зашагал обратно вниз, медленно, прокручивая все в голове: слова Дэна, странную реакцию Джен, болезненную реакцию. Что-то грызло его изнутри. «Дэн не любит регби, Дэн любит художественные галереи и японское кино». Он прошел три четверти пути с холма, когда увидел идущую ему навстречу Джен. Она была одна, без ребенка, и несла фляжку.
– Я подумала, ты захочешь чашку кофе, – крикнула она, увидев его. – И еще я подумала, что, пожалуй, нам надо поговорить.
Они сошли с дороги и стали карабкаться по зеленой обочине, прошли через поле и вошли в лес. Они шли, пока не набрели на опушку, где сели, прислонившись каждый к стволу дерева. Джен налила им обоим по кружке сладкого черного кофе.
– Она опять говорила о нем вчера вечером, – сказала Джен. – Лайла. Она постоянно говорит о Коноре в лесу. Не имею представления, откуда это взялось. Он ведь даже не особенно часто бывал здесь, правда? Никто из нас не ходил сюда часто, разве что, может, за дровами.
Эндрю покачал головой.
– Не помню. Я думаю, она просто видит тени, видит движущиеся предметы. Так бывает, если долго смотришь на деревья, особенно ночью.
– Да, я имела обыкновение так себя стращать, когда жила здесь.
– А находясь здесь, с нами, она должна часто думать и о Коноре, разве не так? Воображать его себе.
– Наверно, так. – Она отпила кофе. Голова ее была опущена, волосы падали вперед, а когда она снова посмотрела на него, рот ее был сложен в твердую прямую линию. – Извини, что я сегодня так от тебя убежала. Я была немного… захвачена врасплох. Я не подозревала, что ты все знаешь. Про меня. Про меня и Дэна. – На щеках ее горели два темно-красных пятна.
Она и Дэн. Было тихо, лишь легчайший ветерок вздымал сухие листья, да раздавались время от времени голоса птиц. Джен и Дэн. Дэн, который любит японское кино. Джен, которая солгала.
– Я ничего не знаю, – сказал он. – Про тебя и Дэна. А что надо знать?
– Забудь это, Эндрю, – сказала она, тряхнув головой. – Забудь, и все. – Она поднялась на ноги. – Идем?
– Нет, погоди. Что, по-твоему, я знал?
– Послушай, я вообще не понимаю, зачем мы об этом говорим. Ты сказал что-то насчет спора с Дэном по поводу меня. Может быть, я тебя не поняла. Это не имеет значения. Давай просто пойдем домой, ладно? Дэн присматривает за Изабель, я не хочу оставлять их надолго.
– Играет роль папаши?
Джен посмотрела на него таким взглядом, какого он не видел многие годы. В последний раз, когда он его видел, она так смотрела на Конора; обычно этот ее взгляд означал, что человек приблизился к опасной черте.
– Не глупи, Эндрю.
Он по-прежнему сидел у ствола дерева и смотрел на нее снизу вверх.
– Значит, ты и он. Ты и Дэн. Когда это случилось?
– Эндрю…
– Когда? В колледже? Здесь? Когда?
– В Лондоне, – тихо сказала она.
– В Лондоне? Когда, Дженнифер? Когда?
– За несколько месяцев до аварии.
Эндрю показалось, что под ним закачалась земля, он даже отставил кружку и положил ладони на влажную землю рядом с собой, как бы стараясь обрести устойчивость. Именно в этот момент он увидел кадр из прошлого, ярчайшее воспоминание, как он стоит возле станции метро после вечера в пабе и как Конор, нетвердо держась на ногах, смотрит на него с выражением раненого животного и повторяет: «Она мне солгала, Эндрю, она мне солгала».
– Ты хочешь сказать, что изменила Конору?
– Это была ошибка. – Голос ее звучал слабо, надломленно. Она стояла в нескольких футах от него, упершись взглядом в землю; возможно, она тоже ощущала ее колебания.
– Он знал? – Она переступила с ноги на ногу, отвернулась от него. Эндрю вскочил на ноги, схватил ее за локоть и грубо развернул лицом к себе. – Джен, он знал? Он знал это перед смертью?
– Нет, – сказала она, – нет. Я не думаю… Нет, не знал.
– Ты так не думаешь или он не знал?
– Господи, Эндрю. Какое это теперь имеет значение?
Она заплакала. На долю секунды он ощутил прежний импульс подойти к ней, помочь: это была Джен, его младшая сестренка, девушка, которую он должен был защищать. Только доля секунды – и побуждение прошло.
– Какое это имеет значение? Как ты можешь так говорить? Проклятие! – закричал он на нее. – Все это время я так тебя жалел, зная, что твое сердце разбито, что ты из-за меня потеряла любовь всей своей жизни, а это была неправда. Это была неправда! И ты считаешь, что это не имеет значения? Это имеет значение для меня, Джен.
Он зашагал прочь от нее, прочь из леса; он слышал, как она плачет позади, и от этого ему захотелось ее ударить. Она побежала за ним, схватила его за руку, но он ее отдернул.
– Мое сердце и было разбито, – сказала она. – Конечно, было, черт побери. И я действительно его любила, ты знаешь, что любила, не смей предполагать, что нет. Мы с Дэном совершили ошибку, одну глупую ошибку, вот и все. Ты не думаешь, что она мне дорого обошлась? Ты не думаешь, что она все усугубила? – Эндрю остановился на краю леса, глядя на ослепительный солнечный свет прекрасного августовского утра. Она стояла вплотную за ним, он слышал ее дыхание, частое и прерывистое. – Прости, Эндрю. Я знаю, что совершила ужасную вещь, знаю, что разочаровала тебя.
– Мы все… все мы… вели себя мерзко, так ведь получается? – сказал он. – Все не без греха.
Она издала резкий, сердитый вздох.
– Конечно. Ты что, всерьез думал, что можно дожить до таких лет и остаться безгрешным?
Он покачал головой.
– Возможно, я думал, что мы могли бы быть лучше.
– Ох, Эндрю. Лучше, чем что? Ты прожил хорошую жизнь, также и Нат. Также и Дэн, если уж на то пошло. Черт, ошибки, совершенные нами двадцать лет назад, это всего-навсего ошибки, совершенные нами давным-давно. Это не какие-то несмываемые пятна.
Он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
– Ты можешь считать меня глупым, или наивным, или еще каким-то, но правда состоит в том, что я разочарован. Я разочарован в тебе. В себе. Я разочарован во всех нас.
Джен зарылась руками в волосы, она выглядела другой, усталой, постаревшей лет на десять.
– А он когда-нибудь разочаровывал тебя, Эндрю? Скажи мне, совершал ли Конор когда-нибудь что-нибудь, на твой взгляд, нехорошее или неблагородное? Был ли он святым? Знаешь, мне кажется, в какой-то момент ты его канонизировал. Всегда ли он поступал безупречно?
– Нет. Конечно, нет, но он не предавал тебя, Джен.
Она взяла его за руку, стиснула ее, потом отпустила.
– Нет, не предавал, это правда. – Она опустила голову, подбородок почти касался груди. – Мне жаль, что я недотянула до твоих стандартов, Эндрю. Но иногда я задаюсь вопросом, может ли кто-нибудь до них дотянуть. – Он принялся было возражать, но она его остановила. – Я никогда не просила тебя быть за меня ответственным. Я думаю, пора тебе перестать думать обо мне как о своей младшей сестренке. Мне не нужно, чтобы ты меня оберегал. И мне также не нужно, чтобы ты меня судил. – Она прошла мимо него и вышла на солнечный свет, а потом обернулась и посмотрела на него. – Ты знаешь, я ведь именно поэтому уехала. Я не могла, после того что сделала, находиться среди вас, жалеющих меня, сочувствующих.
Она стала спускаться с холма, с флягой в руке, с рассыпавшимися по спине длинными волосами, и снова была молодой. Эндрю сморгнул слезы с глаз и чуть прищурился; он мог бы вот так же смотреть на Джен двадцать лет назад.
Он долго сидел в лесу, вглядываясь в самую его сердцевину, в темноту, нелепым образом надеясь, что, как Лайла, сможет ухватить взглядом старого друга. В тени было прохладно, и если ты сидел неподвижно достаточно долго, начинала давать о себе знать другая жизнь, какие-то существа сновали в подлеске, перекликались на верхнем ярусе птицы, тащились по листьям насекомые. Его охватило меди