к Коринф.: «дары различны, но Дух Один и Тот же» (ст. 4). Есть в церкви и служение мирское, в смысле объекта, и служение общественное, в смысле соборности и самого метода работы. Есть дело Христово индивидуальное, но есть и коллективное, вернее соборное. Есть аскетическое «внутреннее делание», но есть и делание внешнее, направленное adextra. Есть миссия преобразования, перевоспитания, переработки, преображения мира в духе евангельском. И она-то главным образом и нуждается в кадрах разнообразно специализированных работников. Эту работу надо делать организованно, всем миром, соборно. Мирянам одинаковых устремлений, одинаковых дарований и профессий естественно и целесообразно слагаться в братские союзы по специальностям. Для этого существует прославленная в истории русской церкви, канонически освященная форма церковных братств.
Братства в истории восточных церквей играли и играют роль аналогичную орденам западной церкви. Ордена сделали и делают огромную услугу римской иерархии, давая организацию специальным работникам на ниве церковной. Такова же заслуга и наших прославленных в истории братств. В бывшей Литовско-Польской державе на исконно русских территориях эти братства в XVI–XVII вв. спасли православие от полного поглощения насильственно введенной унией, укрепили его устройством школ, типографий, и созданием книжности вопреки иерархии, разложенной злонамеренным подбором и потому изменившей вере отцов.
Патриархи Константинопольские, стоявшие тогда во главе юго-западной русской церкви, в борьбе с разложенной иерархией, оперлись для обороны православия на братства, дав им привилегию контролировать свою иерархию. Это, конечно, не соответствует православной доктрине об иерархической власти. Но что же делать, если последняя заболевает? Тут то и выступает на сцену та глубокая истина «соборности», которую смело выразили восточные патриархи в ответе папе римскому 1847 г., утверждая, что «у нас хранителем веры является самый народ церковный». Такое выдвижение на первый план низов против верхов есть, конечно, явление крайнее, исключительное, уместное лишь в моменты патологические в жизни церкви. Но оно показательно для экклезиологической мистики Востока в отличие от клерикальной доктрины римского Запада.
Характерен выдающийся расцвет проповеднического братства мирян «Зои», т. е. «Жизнь» в Элладской Церкви уже в XX в. Как последствие долгого турецкого ига, приходское духовенство в Греции, лишенное веками богословской школы, потеряло способность проповедовать и учить народ Закону Божию. Интеллигентные миряне, в значительном числе питомцы Афинского Богословского факультета, приняли на себя подвиг разъездных проповедников в церквах и законоучителей в школах. Под руководством своих духовников они начали жить уставно, общежительно, без монашеского пострига. В случаях женитьбы и ухода в приходские священники, члены братства уходят из его кадров и становятся периферическими друзьями и сотрудниками братства. После трений и конфликтов с некоторыми епископами — членами Синода, братство было полностью легализовано. Оно владеет домами, типографиями, издает обильную религиозную литературу и имеет своего представителя даже в самом Синоде. Теперь это слава и гордость Афинской церкви.
В русской церкви синодального времени вплоть до наших дней братства по традиции численно не переставали возрастать. Были братства всероссийские, и местные и приходские. Но, при бюрократическом строе церковном, братства, приспособляясь к нему, не могли расширить свою инициативу и большею частью приобрели мертвенный, «казенный» характер. При канонически нормальном соборном строе братства могут развиваться и цвести пышным цветом. Тут ничего нет новаторского и фантастического. В атмосфере политических и культурных свобод, это — заурядное, будничное явление. Профессор Москов. Дух. Академии С. С. Глаголев, очутившись в научной командировке в Германии в конце XIX в., в своих письмах в «Богослов. Вестник» подчеркивал, бросившийся ему в глаза факт при сравнении с доконституционной Россией. А именно: вся политическая, общественная, культурная, вероисповедная жизнь в Германии полна бесчисленными «ферейнами» — союзами, сообществами, кружками; переплетена, опутана ими. И это самый простой естественный результат атмосферы свободы. Был бы интерес к какой-то самодеятельности, привычка и закал в работе — форма так называемого общественного «сложения сил» уже готова, В церковном облике это — братства. Это — чрезвычайно широкая, гибкая, на разные лады приспособляемая к данной задаче форма сложения духовных сил, если есть на то добрая воля. Вот существенная предпосылка жизненности, действенности, подлинности братств. Их нельзя создать механически, по приказу сверху. Это были бы только мертвые ярлыки. Раз нет еще в самом православном обществе достаточного запаса духовной творческой энергии, то одними формальными усилиями его не родишь. При полицейско-бюрократическом строе принято в обществе безответственно будировать и бранить якобы во всем виноватое «начальство». При свободном строе эта бесплодная критика проверяется на деле. Если «начальство» не успевает — извольте сделать сами лучше, препятствий нет. Так будет на деловой проверке, когда, даст Бог, вернемся «домой», на свою почву, в толщу своего народа. И тогда — план ясен. Найдутся ли только у нас силы? Пенять будет не на кого. Догматика, каноника и историческая практика православия возлагают на нас-мирян в церкви идеально-широкие права, но и страшную ответственность. Православию даны все преимущества римо-католичества, т. е. иерархический принцип, и протестантства, т. е. полноправие лаической, мирянской массы верующих. Ни завидовать, ни тосковать о каких-то нехватках для дела Христова православным не приходится. Чего нет — значит, сами виноваты. Чего-то сами не доделали.
Однако об этом преимуществе православия так крепко забывают, что напоминание о нем родит у робких людей даже испуг. Да не есть ли программа оживления православных церковных братств новый вид большевизма, церковной анархии? Вспоминается дикий, лживый и жуткий клич «вся власть советам»! Да не будет! Осеним себя крестным знамением и успокоимся. Все должно быть церковно-легально, канонично, законопослушно и подчинено власти церковной на всех ее ступенях от низшей до высшей. Братства разных охватов: и всероссийские и областные и малые приходские — все утверждаются епископской и высшей церковной властью и имеют во главе своей, наряду с избираемыми техническими профессиональными председателями, всегда еще и духовного отца, как бы сверх-председателя, утвержденного епископской властью и пред нею или и пред высшей властью ответственного за все направление, за всю деятельность братства. При этом внутреннем постоянном контроле иерархии никакой анархии нет места. Как во всяком человеческом сообществе естественны трения, конфликты. Но это не трагедия. Уставы братства должны дать церковной власти все гарантии против внесения какой-либо антицерковной смуты и заразы. У каждого братства должен быть свой годовой праздник, дни и сроки общих говений и причащений, общих паломничеств ко свв. местам. От подбора людей зависит степень живости братства. Одни будут полнокровными, другие анемичными, третьи начнутся и замрут. Это уже детали жизни.
Итак, ворота открыты, пути известны — в добрый путь, братья миряне! Организуйтесь в братства по призванию, по специальностям. Разумеется речь идет только о верующих, православных, верных сынах церкви. Академики, ученые, писатели, художники, журналисты, политики, экономисты, государственники, общественники, педагоги, военные, индустриалы, коммерсанты, ремесленники, рабочие, даже деньгоделатели банкиры, биржевики (да, да — все члены церкви!!), все работники сложного современного общества объединяйтесь в церковные братства, как технические товарищи по оружию, чтобы братски обсуждать и христиански осмысливать и все вопросы своей специальности в свете церкви и вместе способы направления своей специальности во благо церкви и получать в решении этих — надо признаться — мудреных вопросов советы и указания пастырей церкви. Таким путем не только интимно и индивидуально в сердце своем, но и организовано, вся деятельность сынов церкви — специалистов труда и творчества будет в какой-то мере становиться под влияние и руководство православной церкви, говоря возвышенно-догматически — христианизоваться, оцерковляться, преображаться. Иначе, при нашем бездействии ничто и не сделается само собой в направлении Христа и евангелия. Наоборот, наверняка следует ждать, при церковной беспризорности жизненной арены, прогрессирующих захватов слугами антихриста. Даже физически природа не терпит пустоты. Евангелие открывает нам тайну действия того же закона и в духовном мире. Место, не занятое Духом Божиим в сердце человека, захватывается вновь даже изгнанным оттуда духом нечистым, приводящим «с собою семь других духов, злейших себя» (Мф. 12, 43–45). Пусть мы по грехам нашим духовно немощны, бессильны, не стяжали даров Духа, не имеем харизмы творить чудес, изгонять бесов. Но мы в церкви, «с нами Крестная Сила!» Не всуе мы молимся: «непобедимая и непостижимая и божественная Сила честного и животворящего Креста, не остави нас грешных». Мы должны непрестанно носить с собой это духовное оружие и дерзновенно прибегать к нему, невидимо изгоняя им так же невидимых духов, «гнездящихся» в вещах мира сего. Пусть это до последнего суда будет только символическое действие, только залог грядущего высветления и преображения. Но этот «залог» есть духовная (еще невоплощенная, еще не физическая) реальность. И вещи, запечатленные Святейшим Именем Лиц Божественной Троицы, уже изъяты от окончательного тления и уничтожения в мире сем при его испепелении. Это теургические семена «нового неба и новой земли». Таинства церкви и все другие сакраменталии незримо для плоти и крови преображают «проходящий образ мира сего» (I Кор. 7, 31). Просящий милостыню и творящий ее «Христа ради», творят не только акт механический и этический, но духовный, т. е. акт теургический. Силою Имени Божия изъемлют хотя и ничтожный момент, атом бытия из фатального круговорота космической материи и предвосхищают его предизбрание к грядущему преображению в нетление. Подобное сему невидимое для внешнего мира и видимое лишь очами веры и церкви внутреннее преображение входит и во все сферы человеческой общественности и истории, не в состав только спасительного восхождения отдельной личности во Христе, но и в состав всего огромного коллективного творчества человечества, которое антихристианское большинство все агрессивнее стремится превратить в окончательный триумф вавилонской башни, «града диаволова». А мы — христиане обязаны по меньшей мере помешать своим контр-активизмом, и даже более: сорвать и разрушить дело антихристово, если уже неспособны положительно обогнать «столпотворцов» строительством «града Божия» на земле. Это есть наше подлинное теократическое служение царству Божию. Разрушена, завяла под жгучими апокалиптическими ветрами старая форма теократии, как бы исчезла из видимого оборота Св. Русь. Но мы не имеем права с