В заявлении, направленном в адрес Красного Креста, ответственность за взрыв взяло на себя движение ХАМАС. Но Дейф понимал по результатам расследования предыдущих террористических актов, что Шин Бет установит смертников по останкам и использует эту информацию, чтобы найти людей, с которыми они контактировали перед взрывами. На этот раз были приняты все меры, чтобы скрыть личности смертников. Например, с их одежды были срезаны все бирки, которые могли помочь найти продавцов, способных опознать их[1153]. Смертники крепко прижимали бомбы к себе. Активисты ХАМАС не разрешали их родственникам ставить палатки для посещений соболезнующих, что обычно принято у палестинцев. Таким образом Шин Бет лишалась возможности идентифицировать подрывников и создать картину их контактов.
Тем не менее после тщательного расследования общая служба безопасности смогла доложить премьер-министру, что установила личности погибших террористов и за организацией атак и вербовкой исполнителей стоит Мухаммед Дейф.
Спустя десять дней после терактов премьер-министр Биньямин Нетаньяху созвал совещание кабинета министров по вопросам безопасности. В самом начале встречи он ясно дал понять собравшимся, что больше не намерен проявлять сдержанность по отношению к террористам. После того как руководители Шин Бет и «Моссада» рассказали министрам о том, что многие деятели ХАМАС нашли убежище в Иордании, Сирии, государствах Залива, США и Европе, Нетаньяху объявил, что выступает за принятие в отношении них решительных мер. Кабинет санкционировал, чтобы премьер-министр (он же министр обороны) определил конкретные цели.
На следующий день Нетаньяху вызвал директора «Моссада» Данни Ятома и потребовал у него список объектов для ликвидации[1154]. Ятома сопровождал руководитель «Кесарии» Хаим Х. и начальник разведки «Кесарии» Моше (Мишка) Бен-Давид.
Бен-Давид был необычной для «Моссада» личностью. Небольшого роста и крепкого телосложения, он носил неуставную длинную бороду и начал работать в «Моссаде» в 1987 году, в уже сравнительно зрелом возрасте 35 лет. Его мать была переводчицей и издателем, говорила с ним только по-русски, и Бен-Давид тоже говорил на этом языке до того, как выучил иврит. Когда ему исполнилось 18, знание русского естественным образом привело его в подразделение радиоразведки 8200, где он прослушивал переговоры советских военных советников. После окончания службы в Армии обороны он в течение некоторого времени представлял молодежное движение в США, потом возглавил молодежный центр в Израиле. Разводил лошадей в гористых районах возле Иерусалима, писал книги, защитил докторскую диссертацию по литературе и получил черный пояс по карате. Бен-Давид женился и воспитывал троих детей.
Только достигнув всего этого, он решил поступить на службу в «Моссад». «Это действительно меня заинтересовало, – объяснял он, – и я понял важность для государства и лично для меня как сиониста участия в обеспечении безопасности страны после стольких лет, потраченных на себя. Я видел бушующую в Ливане войну и понимал, что до мира еще далеко и это мало кого волнует от Иерусалима до Тель-Авива».
Конечно, это не означало, что всем все равно, добавлял Бен-Давид. Но гораздо проще притворяться, что наш мир не такой уж опасный. «Толпа посетителей кафе в Тель-Авиве начинает нервничать, когда сталкивается с реальной картиной мира, где государство Израиль оказывается перед лицом экзистенциальной угрозы, и с тем фактом, что на земле существует немало людей и организаций, прилагающих все усилия и не жалеющих средств на разработку планов по нанесению нам ущерба и разрушению нашего государства, – говорил Бен-Давид. – Гораздо приятнее не думать о плохих людях и просто наслаждаться жизнью… Я полагаю, что большинство людей в “Моссаде” похожи на меня. Любовь к приключениям, интригам, желание построить успешную карьеру – все это хорошо только до финального вызова на рейс 337 в Тегеран. На этом все кончается. Без твердого убеждения в том, что твое дело правое, и сильной патриотической мотивации вторую свою операцию вы уже не переживете»[1155].
Ятом с помощниками прибыли в офис премьер-министра Нетаньяху, подготовив досье на несколько потенциальных целей для ликвидации из числа активистов ХАМАС, находившихся в Европе и на Ближнем Востоке и участвовавших в поставках движению оружия и денег. Одним из них был Махмуд аль-Мабхух, который в 1988 году похитил и убил двух израильских солдат и позже скрылся в Египте. Нетаньяху отверг представленный ему список. «Принесите мне большие имена, а не эту мелочовку, – сказал он. – Мне нужны лидеры, а не купцы»[1156].
Приказ Нетаньяху создал проблему для Бен-Давида и его коллег. Высшее руководство ХАМАС находилось в Иордании, с которой Израиль три года назад подписал мирный договор. Израильская разведка в соответствии с приказом Рабина и с учетом принятой дипломатической практики не могла проводить операции на территории этой страны без разрешения ее властей. И было понятно, что король Хусейн – чьими подданными в основном были палестинцы – такого разрешения израильтянам не даст.
До сих пор остается спорным вопрос о том, сумел ли «Моссад» убедить Нетаньяху в существовании логистических трудностей. «Нетаньяху сказал нам, что хочет осуществления этих операций без оставления каких-либо следов, – рассказывал Бен-Давид. – Руководитель “Кесарии” Хаим Х. сказал премьеру: “Я знаю, как проводить такие операции с помощью автоматов, пистолетов или бомб. Но у меня нет опыта, как сделать такие акции тихими. Когда вы наносите удар по цели, вы должны вступить с ней в реальный контакт, все вокруг все видят – это уже не тайна, и если что-то идет не так, вы не можете бросить оружие и убежать”. Нетаньяху ответил: “Важно, чтобы вы провели тихую операцию… потому что я не хочу рисковать нашими отношениями с Иорданией. – И добавил: – Хочу, чтобы лидеры ХАМАС были стерты с лица земли. Я не могу позволить, чтобы произошли другие атаки террористов-смертников”»[1157].
Наряду с этим бригадный генерал Шимон Шапира, помощник премьера по военным вопросам, который присутствовал на этих совещаниях, утверждал, что представители «Кесарии» никогда не говорили о том, что реализация ликвидаций в Иордании будет проблематичной. «Они создавали у нас впечатление, что это будет прогулка в парке, точно такая же акция, как если бы проводить ее в центре Тель-Авива, – говорил Шапира. – Все было просто. Никакого риска и никакой опасности, что что-то пойдет не так»[1158].
«Моссад» пришел к премьеру с новым списком потенциальных целей – четырьмя лидерами ХАМАС, проживающими в Иордании. Глаза у Нетаньяху загорелись[1159]. Одно из имен ему было известно – Муса Абу Марзук, руководитель политического отдела ХАМАС. Марзук безо всяких помех работал в США до тех пор, пока Израиль не потребовал его экстрадиции. Американцы на требование Тель-Авива согласились, но премьер Рабин решил от экстрадиции воздержаться, поскольку Шин Бет предупредила его, что в случае суда над Марзуком могут быть раскрыты ее источники информации. Вместо Израиля американцы депортировали Марзука в Иорданию.
Кроме всего прочего, Марзук был гражданином США[1160]. Это не беспокоило Нетаньяху – он был согласен с его ликвидацией, – но вызвало настороженность у «Моссада». Для того чтобы избежать возможных осложнений в отношениях с Америкой, «Моссад» поместил Марзука в самый конец списка целей. Его имя оказалось позади Халеда Машаля, заместителя Марзука, Мохаммеда Наззала, споуксмена ХАМАС, и Ибрагима Гошеха, одного из ведущих сотрудников политического крыла.
На каждого из них «Моссад» располагал лишь ограниченной информацией, а ресурсов и времени для того, чтобы заполнить пробелы в ней, было мало[1161]. «Целевое» убийство можно осуществить только при условии наличия достаточных разведсведений об объекте, поэтому было логично, что для операций в первую очередь выбирались цели, находившиеся в начале списка, хотя бы потому, что на них было больше информации. Таким образом, жизнь объекта, расположенного в конце списка, представлялась более безопасной.
Спустя восемь дней восемь оперативников из «Кидона» под командованием руководителя подразделения Джерри отправились в Иорданию на рекогносцировку. Они начали собирать информацию на Машаля, 41 года, который руководил деятельностью политического отдела ХАМАС из «Палестинского центра помощи», находившегося в одном из современных торговых центров в центральной части Аммана. За несколько дней израильтяне узнали, где он живет, как передвигается и как в основном строится его день. Оперативники уделяли мало времени Гошеху и Наззалу и совсем не занимались Марзуком. Когда группа вернулась в Израиль, «Моссад» доложил Нетаньяху, что на Машаля собрано достаточно информации для осуществления его ликвидации, однако в отношении остальных троих сведений получено мало.
Пока сотрудники «Кидона» собирали информацию в Иордании, оперативники в штаб-квартире «Моссада» прикидывали, как осуществить ту самую «тихую операцию», которую требовал Нетаньяху. Имелось в виду, что убийство не должно было вызвать возмущения общественности, привлечь внимание к исполнителям и в идеале вообще выглядело бы так, будто Машаль умер от естественных причин. Рассматривались и отвергались различные варианты, в том числе, например, ДТП, пока не остался один: отравление. В научно-техническом подразделении «Моссада» во взаимодействии с Израильским институтом биологических исследований, секретном государственном НИИ, расположенном в городе Нес-Циона, долго обсуждался вопрос, какое токсическое вещество применить. В конечном счете было принято решение об использовании левофентанила, аналога мощного опиоида фентанила