Операцию с самолетом Sabena в Израиле восприняли как чудо. Но, несмотря на ее успех, палестинцами была достигнута их главная стратегическая цель[355]. «В течение целого дня, – сказал один из полевых командиров «Черного сентября», – революционеры по всему миру затаив дыхание следили за тем, что происходило в аэропорту на оккупированной палестинской земле. Весь мир наблюдал за этим».
«Новые революционеры» вскоре объединились вокруг дела Палестины[356]. 30 мая 1972 года трое членов «Японской Красной армии»[357], подпольной левацкой организации, которая проходила боевую подготовку под руководством НФОП в Северной Корее и Ливане, поднялись на борт самолета Air France, вылетевшего из Рима в аэропорт Лод в Тель-Авиве. Внутри НФОП имелись некоторые сомнения относительно того, сочетался ли марксизм «Красной армии» с марксистскими установками Фронта. Однако палестинцы были впечатлены готовностью японцев – точнее, их страстным желанием – умереть за идеи марксизма.
В аэропорту они не привлекли особого внимания. Аппараты для различения особенностей поведения человека – скринеры, которые были установлены на стойках El Al, были настроены на фиксацию таких особенностей у представителей Ближнего Востока, а не азиатских туристов.
Трое японцев достали из багажа ручные гранаты и автоматы АК-47 и начали беспорядочную стрельбу по толпе в переполненном аэропорту[358]. «Я видел примерно двадцать пять человек, лежавших кучей в огромной луже крови у транспортерной ленты возле стойки № 3, – вспоминал свидетель происшествия. – Один человек стоял у ленты и стрелял вдоль всего зала. Другой бросал гранату в любую из замеченных им групп людей».
Сирены скорой помощи оглашали улицы Тель-Авива в течение многих часов[359]. Было убито 26 человек, 17 из которых являлись гражданами Пуэрто-Рико, совершавшими паломничество по святым местам. 78 человек было ранено.
На пресс-конференции в Бейруте Бассам Зайед, представитель НФОП (и муж Лейлы Халед), оправдывал убийство паломников[360], объявив, что, по убеждению Фронта, невиновных нет. Он говорил, что виновны все хотя бы в том, что ничего не сделали ради палестинцев. Чувство глубокого раскаяния охватило израильское военное руководство из-за неспособности предотвратить это массовое убийство.
В этой новой волне террора Израиль пытался найти возможность для адекватного ответа. Поначалу, в связи с отсутствием какой-либо определенной разведывательной информации, премьер-министр Леви Эшкол приказал осуществить операции возмездия в отношении достаточно простой цели – арабской гражданской авиации[361]. Это решение основывалось на тезисе о том, что арабские режимы, контролирующие свои авиалинии, были в ответе за случившееся и поддерживали ООП.
В декабре 1968 года подразделение спецназа осуществило рейд на международный аэропорт Бейрута и взорвало 14 пустых самолетов авиакомпаний Middle East Airlines, Lebanese International Airways и Trans Mediterranean Airways. Операция прошла успешно в том смысле, что уничтожение самолетов не сопровождалось ни одной жертвой со стороны израильтян. Однако реального воздействия на предотвращение будущих атак террористов эта акция не имела. А вот реакция международного сообщества на израильские действия против гражданских целей была жесткой. Вдобавок к ее осуждению со стороны ООН, французский президент де Голль ужесточил эмбарго на поставки военной продукции в Израиль[362], запретив сделку по продаже Тель-Авиву 50 реактивных истребителей.
За этой неудачей последовали другие[363]. Разведывательная информация, полученная по линии подразделения «Перекресток», определила один из офисов в Бейруте как штаб-квартиру ООП. 2 февраля 1970 года оперативники «Кесарии» сделали четыре выстрела из ручного гранатомета по его окнам. В действительности это оказалось просто административное здание. «Были ранены несколько секретарш, и сгорели некоторые бумаги», – сказал один из офицеров «Кесарии». И всё. Операция была первой из многих, утвержденных новым решительным премьер-министром, «ястребом» Голдой Меир, которая приняла бразды правления после смерти Леви Эшкола в феврале 1969 года.
Попытки ликвидировать основателей НФОП также особыми успехами не увенчались. Двум оперативникам «Кесарии» удалось добыть адрес квартиры на улице Мухи-аль-Дин, 8, которую Вадей Хаддад использовал и как офис, и как жилье. «Хаддад вел себя в Бейруте очень вальяжно. Найти его не составляло труда – он ничего не боялся и не принимал мер предосторожности», – говорил Цви Аарони, командир «Кесарии»[364]. 10 июля спецназ ВМФ Израиля (подразделение 707) высадилось с ракетного катера и на резиновой лодке подошло к побережью неподалеку от «Казино Бейрут». Спецназовцы передали два гранатомета киллерам «Кесарии», которые сняли квартиру напротив апартаментов Хаддада. В 9:00 один из них направил гранатомет на окно комнаты, в которой увидел сидящего Хаддада, установил таймер на 30-секундное замедление и быстро покинул квартиру.
«Но что тут можно было поделать! – восклицает Майк Харари. – Именно в этот момент Хаддад встал и вышел в другую комнату, где находились его жена и дети. Это его и спасло. Голда приказала, чтобы ни один волос не упал с головы невинных людей. Иначе мы бы “настригли” целый тюк таких волос»[365].
Тем временем израильский агент установил виллу Жоржа Хабаша в Бсабе, горном районе к юго-западу от Бейрута[366]. Он даже сфотографировал Хабаша сидящим на крыльце дома вместе со своими людьми. 15 июля ударный истребитель израильских ВВС был направлен в атаку на эту виллу, но по ошибке разбомбил соседний дом. Хабаш остался невредимым.
Вскоре после этого Аарони ушел в отставку с должности руководителя «Кесарии», частично из-за направленной против него критики за неспособность ликвидировать террористических лидеров. Его сменил Майк Харари.
Он взялся за высшую цель – Ясира Арафата. Харари разработал план «Белая пустыня» по убийству лидера ООП на праздничных мероприятиях в честь полковника Муаммара Каддафи в Ливии 1 сентября 1970 года[367]. Рядом со стеной Старого города в ливийской столице Триполи была сооружена трибуна. Сотрудники «Кесарии» предложили несколько вариантов операции: поставить с противоположной стороны стены мортирную пушку, соединенную с таймером, и навесом через стену ударить по трибуне, на которой будут сидеть Арафат и другие руководители; или разместить взрывное устройство под трибуной и привести его в действие после получения подтверждения, что Арафат находится там. «В конце концов мы пришли к заключению, что это была бы очень проблематичная операция, потому что вместе с Арафатом на небеса отправились бы еще 120 человек. Поэтому мы решили использовать вариант со снайпером». Харари и его люди неоднократно побывали в Ливии в целях рекогносцировки на месте операции, подбора конспиративных квартир и планирования путей отхода.
Когда все было готово[368], директор «Моссада» Цви Замир принес план Голде Меир на окончательное утверждение. Однако премьер-министр опасалась, что операция будет напрямую связана с Израилем и приведет к жесткому международному осуждению и ответным попыткам уничтожения израильских лидеров. План был отвергнут.
Расстроенный Харари отправил двух оперативников в Европу с указанием реактивировать технологию «писем-убийц». «Эти бомбы обладали двумя очевидными преимуществами, – рассказывал позже Моти Кфир. – Их легко было доставлять в страну назначения, поскольку выглядели они вполне невинно. Кроме того, они давали исполнителям необходимое время для отхода – в отличие, например, от стрелкового оружия, которое немедленно привлекает внимание»[369]. Израильтянам ранее удалось ранить пару боевиков при помощи «писем-бомб»[370], но в ООП очень быстро научились соблюдать максимальную осторожность в обращении с подобными предметами.
Таким образом, ФАТХ и ее ответвления сдержать пока не удавалось. А главные цели «Моссада» – Арафат, Абу Джихад, Хабаш, Хаддад – оставались живыми и здоровыми источниками постоянной угрозы.
На закрытых совещаниях руководства Израиля персты указующие были направлены на спецслужбы, которым не удалось прекратить террористические атаки и предотвратить их повторение в будущем[371]. «Когда в Иерусалиме взлетал на воздух автобус, все взоры обращались ко мне, – вспоминал Харари. – Почему не взрывались четыре автобуса в Бейруте или Каире? В конце концов, то, что они проделывали с нами здесь в Израиле, мы вполне могли проделать с ними в Каире, Дамаске, Аммане и вообще везде, где захотели бы. Я мог осуществить это практически одновременно. Но я не был готов к подобным действиям, к тому, чтобы опускаться до их уровня. Мы не хотели, чтобы это был жест отчаяния. Мы хотели наносить точечные удары, о которых террористы знали бы, что они осуществлены Израилем, но которые не оставляли бы никаких отпечатков».
Чтобы добиться этого, Харари предстояло преодолеть два сложных препятствия[372]. Первое: штаб-квартиры всех террористических организаций были расположены в столицах арабских государств, которые предоставляли им укрытия в местах, до которых «Кесарии» было очень трудно добраться. Второе: личный состав «Кесарии» в то время просто не был готов к решению таких задач. Персонажи типа Джеймса Бонда изображают шпионов как мастеров на все руки – один и тот же человек может быть агентом в стане врага, киллером, кудесником по проникновению на объекты, экспертом по наружному наблюдению, блестяще добывающим и анализирующим информацию для людей, принимающих решения. Реальность же, особенно в «Моссаде», была иной. Оперативники «Кесарии» готовились к тому, чтобы выполнять долгосрочные задания под глубоким прикрытием. От них требовалось привлекать к себе как можно меньше внимания, иметь как можно меньше проблем с окружением на месте и собирать как можно больш