В панике и из страха Смадар зажала девочке рот слишком сильно. Она задушила свою маленькую дочь.
Командующий Северным военным округом АОИ генерал-майор Авигдор «Янош» Бен-Гал прибыл на место трагедии вскоре после случившегося. Он увидел разбитую голову Эйнат, безжизненное тело Яэль и рыдающую от горя Смадар, которая поняла, что потеряла все, что у нее было. «Вы не можете себе представить всего ужаса этого убийства», – сказал Бен-Гал. На похоронах Данни и двух его дочерей премьер-министр Бегин произнес строчку из поэмы великого еврейского поэта Хаима Нахмана Бялика: «Сатана не придумал еще отмщения за кровь невинного младенца».
Жуткое убийство в Нахарии стало еще одной отметкой на пути скатывания конфликта между Израилем и ООП в тотальную войну[621]. Начальник Генерального штаба Эйтан отдал Бен-Галу простой приказ: «Убивайте их всех», подразумевая под этим всех членов ООП и любого человека, связанного с этой организацией в Ливане.
Эта политика никогда не была утверждена правительством Израиля. Сейчас уже трудно установить, до какой степени был в курсе этой линии министр обороны Вейцман, который когда-то был отъявленным ястребом, но к тому времени сменил свои взгляды на умеренные. «У нас с Вейцманом было много разногласий по многим текущим вопросам – так описывал свои отношения с министром обороны Эйтан. – Я стоял за то, чтобы проводить ответные акции против террористов в Ливане. (Вейцман) часто менял свою позицию… для того, чтобы добиться расположения и ублажить общественное мнение. Эзер просто не понимал арабов… Уступки воспринимаются ими как признак слабости и усталости от борьбы… Эзер не принимал мою точку зрения, а я не воспринимал его взгляды»[622].
С согласия Эйтана Бен-Гал назначил человека, которого называл «лучшим специалистом по специальным операциям в АОИ», человека, который десять лет тому назад подавил терроризм в секторе Газа, Меира Дагана, командующим южноливанским регионом[623]. Дагана произвели в полковники, и Бен-Гал взял его с собой в поездку на вершину самого высокого холма, с которого открывался вид на весь Южный Ливан. «С этого момента, – сказал Бен-Гал, – ты здесь император. Делай все, что хочешь».
Бен-Гал и Эйтан определили для Дагана главную цель: подавлять, предотвращать и дать понять противнику, что Израиль готов к агрессивному наступлению, а не только к реактивной обороне. Если говорить более конкретно, целью тайных операций на первом этапе было разбить базы ООП по всему Южному Ливану, равно как и дома жителей, которые помогали террористам и предоставляли им укрытия перед операциями против Израиля.
Руководствуясь этой директивой, Даган действовал по своему усмотрению. В штаб-квартире своего командования в городке Марджайоун он создал из разведчиков и оперативников секретную группу, которая подчинялась только ему. «Я дал ему полную свободу в проведении секретных операций, – говорил Бен-Гал. – Меир любил тайные мини-войны, которые велись в темноте и ночью, работу по сбору разведывательных данных и организацию всяких заговоров, как больших, так и маленьких. Это его конек. Он очень смелый, креативный, с твердым собственным мнением, готовый на серьезный риск. Я знал, что он делает, но не вмешивался. Иногда полезно делать вид, что ничего не замечаешь»[624].
Давид Агмон был начальником штаба командования Северного округа, одним из немногих людей, которые были в курсе секретных операций Дагана. «Цель, – рассказывал он, – состояла в том, чтобы сеять хаос среди палестинцев, сирийцев и ливанцев, не оставляя израильских следов[625]. Нужно было поддерживать у них чувство, что они постоянно находятся под угрозой атак Израиля, и создавать у них полное ощущение отсутствия безопасности». Для того чтобы не оставлять израильских отпечатков, Даган и его команда широко привлекали местных ливанцев – христиан и мусульман-шиитов, которые ненавидели Арафата и были в ярости от того, как палестинцы обращались с ливанским народом и вели себя в Ливане словно на своей земле. Используя составленные из этих людей «операционные отряды», как это называлось, командование южноливанским регионом под началом Дагана начало осуществление ряда «целевых» убийств и диверсий в Южном Ливане.
«“Рафуль” и я санкционировали операции одним только подмигиванием, – рассказывал Бен-Гал. – Я, бывало, говорил ему: “Рафуль, нам нужно провести операцию”[626]. Он отвечал: “Хорошо, но ничего в письменном виде. Это только между мной и тобой, лично… Мне не нужна известность”. Мы не прибегали к армейской бюрократии, потому что вопрос о том, проводить или не проводить акцию, решался между нами. Мы использовали местных как военизированные формирования, как наемников. Мы умели мотивировать их – христиан, шиитов и суннитов – и умели играть с ними в кошки-мышки».
Главным методом осуществления таких операций было использование взрывчатки, спрятанной в емкостях из-под топлива и консервированных продуктов. Поскольку эти мероприятия не были официально санкционированы руководством АОИ и должны были скрываться от других военных, Бен-Гал попросил правление кибуца Маханаим, где он жил в то время, дать разрешение использовать в наших интересах слесарные мастерские Диюк, расположенные в кибуце. «Разумеется, мы дали ему ключи и оказывали всяческую поддержку, – говорил один из членов правления. – Он же был командующим округом. Он был для нас как король».
Взрывчатка поставлялась специальным отрядом по разминированию взрывных устройств. Эйтан приказал командиру отряда взаимодействовать с нами, не посвящая его в цели этого взаимодействия[627]. Отряд специализировался на утилизации отслуживших свой срок или неразорвавшихся ракет, мин и гранат, в том числе и израильских трофеев. Используя такую взрывчатку, Армия обороны минимизировала риск установления связи операций с Израилем, даже если взрывные устройства попадали в руки врага.
«Обычно мы приходили в этот отряд ночью, – говорил Бен-Гал. – Меир, я и другие офицеры в сопровождении начальника инженерно-саперных войск Северного округа, который нес с собой взрывчатку, а мы заклада-вали ее в банки и вставляли взрыватели»[628]. Потом эти взрывные устройства передавались курьерам, которые переносили их в нужное место в рюкзаках, а если изделие было большое – то на мотоциклах, велосипедах или ослах. Вскоре эти бомбы начали взрываться в домах коллаборационистов, сотрудничавших с ООП, убивая всех вокруг. Также взрывались позиции и офисы ООП, главным образом в Тире, Сидоне и расположенных поблизости палестинских лагерях беженцев.
Для Бен-Гала и Дагана принятая ими «стелс-тактика» – производство взрывных устройств в кибуце под покровом ночи, их доставка к целям с помощью ливанских боевиков – была необходимой мерой, предназначенной для того, чтобы скрыть подготовку этих акций не только от ООП, но и от собственного правительства и даже своих коллег по Армии обороны Израиля. Они развернули тайную, несанкционированную кампанию на иностранной территории. В принципе командование Северного округа обязано было докладывать об обстановке военной разведке АМАН, которая должна была принимать участие в такого рода операциях, точно так же как и главному оперативному управлению Генерального штаба, который должен был утверждать их. «Однако мы полностью исключили их из этой нашей деятельности», – говорил Бен-Гал. По словам Дагана, в АМАН «не понимали, что собой представляет настоящая тайная операция, насколько важной была наша деятельность».
Если быть точнее, военная разведка вообще не соглашалась верить в важность несанкционированных убийств. Тогдашний руководитель АМАН генерал-майор Иехошуа Саги был осторожным человеком и сомневался в эффективности операций, проводившихся Даганом. Он не видел ситуацию в Ливане черно-белой, как Эйтан, и постоянно повторял, что Израиль в этой стране может быть втянут в слишком сложную передрягу, справиться с которой ему будет сложно. «Бен-Гал даже пытался помешать мне посещать командование Северного округа и вообще этот регион», – вспоминал Саги[629].
«В командовании Северного округа шла постоянная борьба, – говорил сотрудник АМАН Амос Гилбоа. – Они обходили нас, работали за нашей спиной; Янош (Бен-Гал) постоянно лгал нам. Мы не верили ни одному их отчету. Ситуацию сильно осложняло то, что все это осуществлялось с одобрения начальника Генерального штаба, который скрывал их деятельность от этого ведомства. Это был один из самых неприглядных периодов в истории нашей страны»[630].
Как утверждает Бен-Гал, «Саги понял, что происходит что-то неправильное», и попытался собрать факты[631]. Он приказал своему отряду безопасности – «Грифам», которые отвечали за то, чтобы по незащищенным каналам связи солдаты не разбалтывали секреты, – подсоединиться к телефонам командования Северного округа. «Однако мои связисты поймали их за подключением к нашему коммутатору и заперли в шкафчиках для переодевания», – говорил Бен-Гал, гордый тем, что ему удалось вскрыть «заговор АМАН».
У Бен-Гала был аппарат шифрованной связи[632], линия которого соединяла его штаб-квартиру в Назарете с командными пунктами, которые имел Даган на северной границе Израиля и внутри ливанской территории. «Это было первое, что он показал мне, – вспоминал Эфраим Снех, в то время старший офицер командования Северного округа, когда описывал, как Бен-Гал впервые рассказал ему о тайных операциях. – Он указал на некое подобие телефонного аппарата и сказал: “Эта штука для того, чтобы Иехошуа (Саги) не мог подслушивать, а АМАН оставалось бы только утопиться”». Снех говорил, что Бен-Гал и Эйтан «были правы в своем отношении к Саги, который был доносчиком и губил на корню всякую хорошую инициативу».