В конечном счете руководство «Кесарии» пришло к заключению, что для проведения операции им нужна огневая мощь и транспортная поддержка Армии обороны Израиля. «Моссад» запросил содействия у «Сайерет Маткаль» и морских коммандос точно так же, как это происходило во время операции «Весна молодости» в Бейруте в 1973 году. «Моссад» обратился к начальнику военной разведки АМАН генерал-майору Амнону Липкину-Шахаку, который курировал «Сайерет». В ходе операции «Весна молодости» он лично командовал одним из отрядов, выдвинувшись впоследствии в руководство благодаря своей выдержке и осторожности. Он был категорически против вовлечения «Сайерет» в операцию. Генерал был уверен в том, что «Моссад» может и должен осуществить акцию самостоятельно и что «нет никакой необходимости подвергать опасности столько солдат»[836]. За несколько месяцев до смерти в 2013 году Липкин-Шахак сказал: «Я понимал, что мы, конечно, могли осуществить ту операцию. Но полагал также, что небольшой отряд «Моссада» не оставит столько следов, сколько оставит рейд войскового спецназа, открыв всем, что за этим стоит Израиль».
Разработка планов по ликвидации Абу Джихада и затянувшийся вопрос подключения к этому армии вызвали серьезные трения между АОИ и «Моссадом». Окончательное решение могло быть принято только политиками, но на тот момент и премьер-министр Шамир, и министр обороны Рабин уклонялись от вмешательства в эту дилемму.
И вдруг вся парадигма изменилась.
На Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа под израильским управлением с 1967 года жило примерно 2,5 миллиона палестинцев (в то время официальные переписи населения не проводились).
Разочарование и тяготы в их жизни нарастали год от года. Израиль открыл ворота для палестинских рабочих, и около 40 % трудоспособных палестинцев пересекали границы с Израилем каждый день. Но для них была доступна только неквалифицированная низкооплачиваемая работа в крайне тяжелых условиях. Палестинские рабочие на стройках и мойщики посуды с обидой смотрели на то, как израильтяне процветали и достигали почти западноевропейского экономического уровня.
На самих оккупированных территориях росла безработица, рабочие места были доступны только тем немногим, кто имел высшее образование. Города были нестерпимо перенаселены, а израильские власти не делали ничего, чтобы улучшить качество местного ЖКХ. Не предоставляли они и землю под строительство и сельскохозяйственное производство, чтобы удовлетворять жизненные нужды быстро растущего палестинского населения.
Вместе с тем Израиль конфисковывал палестинские земли и создавал на них поселения своих граждан, что являлось вопиющим нарушением международного права. Многие из этих поселенцев руководствовались идеологическими соображениями и верили в идею «Великого Израиля» для евреев. Другие просто стремились повысить уровень жизни и пользовались щедрыми субсидиями израильского правительства, получаемыми при освоении этих земель.
После долгих лет терпения этого произвола, скотских условий и очевидной несправедливости Западный берег и сектор Газа находились на грани взрыва. Но израильские спецслужбы этого либо не видели, либо не хотели видеть. Успехи «точечной» войны против ООП и ее лидеров скрыли от ока израильских секретных служб и политиков нарастающую ярость палестинского народа. Тактические достижения израильтян и их способность находить и уничтожать руководителей ООП по всему миру дало им ощущение того, что Израиль может вечно и безо всяких последствий осуществлять свое правление над миллионами палестинцев на оккупированных территориях.
Израильская разведка проглядела и еще одно драматическое явление: в оккупированной Палестине появились молодые лидеры, которые действовали независимо от Арафата, Абу Джихада и других руководителей ООП[837]. Огромное количество жителей Западного берега и сектора Газа поддерживали террористические акции, проводившиеся ООП, но многие находили эти театрализованные демонстрации насилия мало связанными с их повседневными проблемами. Арафата по-прежнему рассматривали как отца народа, но его действия, особенно те, которые предпринимались из далекого Туниса, не создавали впечатления скорого завоевания независимости, которое он обещал.
И тут воспламенилась искра.
4 октября 1987 года пять опасных террористов, принадлежавших к «Палестинскому исламскому джихаду» (PIJ)[838], сбежали из тюрьмы Армии обороны, находившейся в городе Газа. Спустя два дня Шин Бет с помощью местных агентов в Газе установила местонахождение беглецов на конспиративной квартире в районе Седжайе. Группа оперативников из подразделения «Птицы», переодетых арабами, наблюдала за квартирой. Поблизости от места спецназ полицейского подразделения по борьбе с террором YAMAM под командованием Давида Цура готовился к штурму. «Сотрудники Шин Бет видели, как вооруженные террористы сели в две машины “пежо 404”, одну белую, другую голубоватую, и отъехали от квартиры. Мы сели им на хвост, но как только они увидели нас, то открыли огонь. Мы догнали их рядом с футбольным полем». Четверо террористов были убиты первым же залпом YAMAM. Пятый бандит, который выскочил из машины и побежал, был убит позже. В перестрелке погиб и оперативный работник «Птиц» Виктор Арзуан.
Похороны пяти палестинцев превратились в бурную демонстрацию. Протестующие кричали на улицах, что этих людей безжалостно убили. Выступления были наиболее яростными из всех, что Армии обороны приходилось видеть до сих пор. «С оперативной точки зрения, – рассказывал Цур, позднее ставший заместителем главы полиции Израиля и начальником полицейского управления Тель-Авива, – обнаружение и ликвидация пяти беглых террористов была несомненным успехом спецподразделения YAMAM»[839]. Однако Цур признал, что это тактическое достижение, как и другие, отмеченные за прошлые годы, помешали израильской разведке увидеть более широкую картину и заставили их «пропустить драматические события, которые вот-вот должны были произойти». Даже неистовые похороны не были восприняты как нечто большее, чем локальные всплески гнева.
8 декабря водитель тягача, перевозившего танк АОИ, потерял управление и врезался в вереницу машин, заполненных палестинцами, которые возвращались домой в сектор Газа с работы в Израиле. Четверо из них были убиты, семеро ранены. По окрестностям пополз ложный слух о том, что это ДТП было специально подстроено Израилем в отместку за смерть от ножевых ранений двух израильтян за два дня до этого. Похороны погибших рабочих вновь превратились в акции массового протеста.
В декабре 1987 года по Западному берегу и сектору Газа прокатилась волна демонстраций[840], которая ознаменовала начало восстания палестинцев против правления Израиля, интифады. Шин Бет, Армия обороны Израиля и высшие чиновники были обескуражены и «в течение недель настолько не могли понять всю важность протестов, что министру обороны Рабину даже не пришло в голову, что, когда они начались, ему следовало свернуть зарубежную поездку и срочно возвратиться в Израиль», – говорит помощник премьер-министра по военным вопросам генерал Нево.
В течение многих лет в Армии обороны Израиля были уверены в том, что смогут контролировать палестинцев минимальными силами. Однако когда бушующие толпы забрасывали камнями небольшие армейские подразделения, у которых не было спецсредств для разгона демонстраций и особого снаряжения, солдаты вынуждены были отвечать огнем[841]. Было убито более 1000 палестинцев, ранено еще больше, и престиж Израиля на международной арене стремительно падал. Каждый вечер у своих телевизоров весь мир наблюдал, как израильские войска агрессивно подавляли массы палестинцев, требовавших политической независимости и конца оккупации. Положение атакующих и защищающихся мгновенно изменилось: теперь в роли великана Голиафа выступал Израиль, а палестинские арабы в глазах международного сообщества стали Давидом с его пращой и камнями[842]. «Интифада, – говорил тогдашний директор “Моссада” Наум Адмони, – нанесла нам намного больше политического ущерба и сильнее ударила по нашему имиджу, чем все, что удалось сделать ООП за все время ее существования»[843].
Неспособный адекватно отреагировать на восстание и не понимающий его истинных причин, Израиль снова обратился к хорошо известному ему оружию, которое, как многие были уверены, может изменить ход истории – «целевым» убийствам. Абу Джихад, уже переживший несколько покушений на свою жизнь, снова превратился в главную цель. Отчасти это произошло из-за его хвастливости. В интервью Radio Monte Carlo в январе 1988 года он заявлял, что именно он отдал приказ на начало интифады. ООП повторило это в ряде своих публикаций. Арабский мир аплодировал. Израильское политическое руководство восприняло его заявления как абсолютную истину. Руководители разведывательного сообщества признали или, во всяком случае, не ставили под сомнение их правдивость.
Но Абу Джихад лгал. Ни он, ни Арафат не отдавали приказа о начале интифады. Она удивила их так же, как удивила и израильскую разведку. В действительности это было народное восстание, и его пламя разожгли подростки и молодежь, которые действовали независимо от лидеров, находившихся в Тунисе. Однако фактическая сторона дела не интересовала ни верхушку ООП, ни арабские СМИ, ни израильскую разведку.
Более того, эта близко к сердцу принятая «правда», как бы она ни была искажена, оказалась весьма привлекательной для израильтян. Если причиной восстания являлось накопившееся в палестинском населении оккупированных территорий недовольство годами произвола военной администрации и посягательства израильтян на их землю, необходимо было принимать меры по устранению этих глубинных причин. Если причиной был заговор ООП, то восстание можно было подавить просто путем ликвидации человека, стоявшего за ним