Яссин был арестован и подвергнут пыткам, пока не признался во всем: и в том, как его завербовали, и в передаче информации, и в том, как его жадность обратила его против собственного народа. Арафат, пораженный арестом такого доверенного помощника, отправился в тюрьму ФАТХ, чтобы лично все услышать от Яссина. Было абсолютно ясно, что Аднана казнят. Безусловно, он был предателем, а кроме того, был глубоко повинен в смерти Бсейсо[899].
Вскоре после этого делегат от Палестины с раздражением бросил реплику об аресте Яссина и убийстве Бсейсо. Он спросил одного из израильских участников переговоров, что ему об этом известно. «Я ничего не знал об этих историях», – говорил позднее этот израильтянин, который действительно не был допущен ни к каким секретам спецслужб, но понял, о чем идет речь, даже из тех минимальных намеков, которые он слышал от Переса и Бейлина. «Давайте выпьем за то, чтобы это было последнее убийство», – сказал он и добавил арабское слово inshallah – «волею Аллаха».
Все делегаты за столом – четыре палестинца, три израильтянина и два норвежца – подняли бокалы. Атмосфера была пропитана оптимизмом. К тому времени переговоры продолжались уже полгода и породили два исторических письма о взаимном признании – одно от Рабина Арафату, другое от Арафата Рабину. Эти письма разовьются в серию договоренностей, известных как Соглашения в Осло[900]. На первом этапе Соглашения предусматривали создание Палестинской национальной администрации (ПНА), которой передавались властные полномочия над большинством территорий, населенных палестинцами. Палестинцы обязались прекратить интифаду и осудить терроризм.
Казалось, что кровавый ближневосточный конфликт может подойти к мирному завершению. Ясир Арафат и большинство лидеров ООП и ФАТХ покинули Тунис и обосновались на территориях, подконтрольных ПНА.
От новых отношений сотрудничества выгоду получил даже Аднан Яссин. В соответствии с Соглашениями в Осло создавались комитеты по координации вопросов безопасности, в которые входили делегаты из представителей вооруженных сил и спецслужб обеих сторон[901]. Впервые высшие руководители «Моссада» и Шин Бет встречались с людьми, всего несколько месяцев тому назад являвшимися «целями» в связи с убийствами или проведением диверсионной деятельности против Израиля. Встречи израильских и палестинских представителей проходили либо на палестинской территории, либо в отелях Тель-Авива и Иерусалима. Обе стороны старались развеять первоначальную подозрительность путем взаимного подшучивания друг над другом – кто лучше перехитрил оппонента, удавалось ли палестинцам проводить операции, о которых израильтяне не знали, где и когда израильтянам удалось разрушить планы палестинцев.
Израильская сторона воспользовалась этой в целом добродушной обстановкой для того, чтобы попросить о милосердии для Яссина[902]. «Мы подняли этот вопрос, надеясь на жест доброй воли со стороны палестинцев в обмен на то, что, по соглашениям, мы обязались освободить из тюрем тысячи палестинских заключенных», – сказал один из участников заседаний комитетов – ответственный сотрудник «Моссада».
Общая атмосфера и определенное давление на палестинцев сработали.
В конечном счете Яссин не был казнен, а лишь приговорен к 15 годам заключения. Если принять во внимание все обстоятельства, это было достаточно умеренное наказание. Летом 1993 года казалось, что Яссин доживет до того момента, когда на Ближнем Востоке наступит прочный мир. Inshallah.
20Навуходоносор
Поздним вечером 6 апреля 1979 года рядом с портовым складом, стоявшим прямо у причала, сквозь темень пробился свет двух фар – желто-белые ослепительные конусы, расширявшиеся по мере приближения автомобиля. Это был «фиат 127», двигатель которого кашлял и стучал.
Два охранника-француза, находившиеся на внешнем периметре ангара в Ля-Сиен-сюр-Мер, к западу от Тулона на средиземноморском побережье Франции, настороженно смотрели на машину. Склад принадлежал корпорации CNIM Group, которая специализировалась на изготовлении крупных и сложных узлов для морских судов и атомных реакторов[903]. Около помещения склада всегда дежурили два охранника – три смены в день по восемь часов, и все невыносимо скучные.
Когда двери машины открылись, охранники подошли к забору склада. Из автомобиля вышли две симпатичные девушки. Они выглядели раздосадованными и даже рассерженными, когда, стуча каблучками, приблизились к воротам.
Pouvex-vous nous aider? – спросила одна из них с внешней стороны решетки. «Можете ли вы нам помочь?» Она сказала, что обе они английские туристки, которые отправились на ночную прогулку по Ривьере, но их отвратительная машина все время ломается. Девушка улыбнулась. Флиртует? Может быть, позже, сказала она, охранники могли бы присоединиться к ним в одном из баров.
Парни взяли инструменты, открыли ворота и подошли к машине. Они широко улыбались.
Позади них пять оперативников «Кидона» быстро и бесшумно перемахнули через решетчатый забор[904]. Это действие они отрабатывали бесчисленное множество раз на южном побережье Израиля. Также бесшумно они проникли в помещение склада. Внутри него они прикрепили пять мощных взрывных устройств к огромным цилиндрам. Бойцы установили таймеры на детонаторах и выскользнули обратно, снова легко преодолели забор и растворились в ночи.
Для того чтобы проникнуть внутрь складов и покинуть их, им понадобилось меньше пяти минут.
На дороге около склада охранники сумели завести машину. Это оказалось на удивление легко. Две женщины – обе оперативницы-израильтянки – пообещали ребятам увидеться позднее и уехали.
В то же время на некотором удалении от этого места медленно шли, держась за руки, мужчина и женщина. Казалось, они поглощены своими чувствами. Мужчина с гладко зачесанными назад волосами был немного похож на Хамфри Богарта. Он посмотрел через плечо подруги и увидел отъезжающую машину. Пара повернула и через несколько улиц тоже села в припаркованную машину и уехала. Это были Майк Харари, шеф «Кесарии», и Тамара – оперативный работник «Моссада».
Спустя тридцать минут на складе произошел взрыв. Пламя взметнулось высоко в ночное небо и осветило причалы оранжевым и красным заревом. Пожарные погасили огонь прежде, чем он полностью разрушил здание, однако все, что находилось внутри огромных складов, было критически повреждено, включая некоторые машины и оборудование, производство которых заняло более двух лет. Вместе с другими комплектующими они должны были войти в состав атомного реактора на 70 мегаватт, достаточно мощного для того, что быть отнесенным к классу Osiris.
Осирис – древнеегипетский бог загробной жизни, мира теней и мертвых. Французы продавали реактор Саддаму Хусейну, иракскому диктатору, который позиционировал себя как современное воплощение Навуходоносора, вавилонского царя, разрушившего Израильское царство.
Через несколько часов после взрыва «представитель» Группы французских экологов (Groupe des Écologistes Français) позвонил в редакцию газеты, чтобы взять на себя ответственность за эту акцию. Но никто, и уж конечно французская разведка, не поверил ему. Все исходили из того, что это сделали израильтяне, потому что у них был самый сильный мотив.
Хотя много военных и разведывательных активов Израиля было растрачено во время кровавых событий в Ливане, призраки врагов, мечтающих уничтожить маленькое государство, продолжали преследовать «Моссад». Главным среди них был Ирак, страна, которой правил непреклонный мясник с амбициями нового Саладина. Одним из кошмарных сценариев, видевшихся руководству Армии обороны Израиля, было соединение огромной иракской армии с иорданцами для создания чрезвычайно опасного для Израиля восточного фронта.
Израильские вооруженные силы были тайно задействованы в Ираке с 1960-х годов, когда угнетаемое курдское меньшинство восстало против режима Багдада. Израиль поставлял курдам оружие, а военные из Армии обороны и сотрудники «Моссада» готовили курдских бойцов по линии спецопераций. По мнению Меира Амита, возглавлявшего тогда «Моссад», идея здесь «заключалась в том, чтобы создать на Ближнем Востоке такую конфигурацию, в которой мы могли бы действовать против наших врагов на нескольких фронтах одновременно». Проще говоря, Ирак был официальным врагом Израиля, а курды были врагами Багдада: враг моего врага – мой друг[905]. Наряду с курдами существовали и другие альянсы – например, с шахом Ирана и императором Эфиопии Хайле Селассие – лидерами двух государств, которые граничили с враждебными Израилю странами, что позволяло «Моссаду» создавать там станции прослушивания и получать другие разведывательные возможности для работы по недружественным государствам.
Начиная с 1969 года израильские советники, и среди них специалист-взрывник Натан Ротберг, все чаще слышали разговоры о человеке, которого курды называли «багдадским мясником»[906]. Саддам Хусейн аль-Тикрити активно участвовал в баасистском перевороте, в результате которого власть захватили заговорщики, и был назначен заместителем председателя Революционного совета Ирака. Таким образом он стал вторым лицом нового режима и взял под свой контроль армию и спецслужбы. Он приказывал бомбить гражданское население, прерывал поставки продовольствия оппозиционным народностям и группам, чтобы задушить их голодом, и устроил в стране сеть пыточных камер, в которых часто сам пытал заключенных.
Курды стали просить израильтян помочь им убить Саддама – Ротберг даже изготовил бомбу-книгу под видом Корана, похожую на ту, которая использовалась при ликвидации шефа египетской разведки в 1956 году. Но премьер-министр Голда Меир отказалась подписывать «красный» приказ