Какая из этих двух версий является более достоверной? Мне представляется, что предпочтение должно быть отдано версии Сказания. В пользу этой версии говорит не только ее логическая убедительность (учет факта вывода из Москвы войск Шуйского), но также и то, что к моменту начала похода Болотникова и Телятевского из Тулы им не мог быть неизвестен факт нахождения Шуйского в Серпухове: выступив из Москвы 21 мая, Шуйский очень скоро должен был дойти до Серпухова, а известие о его приходе туда — достичь Тулы; Болотников же начал свой поход не раньше первых дней июня (так как битва на Восме произошла 5 июня). Кроме того, у нас есть документальные свидетельства о наличии перебежчиков — осведомителей из Тулы в лагерь Василия Шуйского (см. ниже эпизод с Ишеем Барашевым).
В соответствии с этим, очевидно, и поворот Болотникова с Серпуховской дороги на Каширу следует объяснить не тем, что он «услышал» о приходе Шуйского в Серпухов (как изображает дело царская грамота), а соображениями чисто военного, тактического порядка: стремлением «обойти» основные силы Шуйского, его «царев полк», стоявший в Серпухове. Таким образом, можно думать, что целью поворота войска Болотникова от Серпухова на Каширу являлось нанести удар по более слабой группировке войск Шуйского, находившейся в Кашире, с тем чтобы в случае успеха двинуться дальше на Коломну и затем по Коломенской дороге на Москву.
Таким далеко идущим целям похода Болотникова и князя Телятевского соответствовали и размеры их войска. По данным «Карамзинского Хронографа»[1349] в войске Болотникова, участвовавшем в битве на Восме, насчитывалось «казаков донских, и терских, и волских, и еицких, и украинных людей путимцов и елчан с товарыщы с тритцеть тысечь»[1350].
К этому надо добавить наличие у Болотникова и Телятевского «наряда», т. е. артиллерии, и вообще ратных людей, вооруженных «огненным боем». Все это превращало войско Болотникова в грозную силу не только в количественном, но и в качественном отношении.
Тактика Болотникова и Телятевского соответствовала целям, преследовавшимся походом на Каширу. Это была тактика решительных действий, тактика «прямого боя», по определению разрядной записи.
Меры, предпринятые Шуйским и его воеводами в связи с походом Болотникова и князя Телятевского, были двоякими. Каширскому полку князя А. В. Голицына были посланы подкрепления. По словам царской грамоты, Василий Шуйский «послал тотчас» к А. В. Голицыну «ис Серпухова голов с сотнями»[1351]; кроме того, к А. В. Голицыну «из Переславля Рязанскова пришол на помочь с ратными людми» князь Б. М. Лыков[1352]. Второе мероприятие состояло в том, что, получив известие о движении Болотникова и князя Телятевского, воеводы Шуйского «с Каширы против них вышли» и стали «ждать» противника на речке Беспуте в том же Каширском уезде.
Сама битва произошла «на речке на Восме, что впала в Беспуту»[1353].
Битва на Восме состояла из двух моментов: 1) генерального сражения и 2) осады воеводами Шуйского казацкого «городка».
По описанию «Карамзинского Хронографа» (источником этого описания С. Ф. Платонов считает рассказ автору «Хронографа» одного из непосредственных участников битвы на Восме)[1354], первый этап сражения на Восме протекал следующим образом: «С воры был бой с утра с первова часу до пятова, и воров казаков пеших с вогненым боем перешли за речку в боярак тысеча семсот человек, а подле боярака стояли с резанцы Федор Булгаков да Прокофей Ляпун; и воровские казаки из боярака из ружья стреляли по резанцом и людей ранили, и самих и лошедей побивали; и прося у бога милости рязанцы, покиня тех воров назад, скочили всем полком к речке к Восме, и сотнями, которые с воры билися, напустили единомышленно за речку за Восму на воров, и воры не устояли, побежали, а боярские полки, видя, что воры побежали, полками напустили ж и воров в погоне безчислено побили и живых поймали; а гоняли за ними тритцеть верст»[1355].
Существенный корректив в эту картину битвы на Восме вносит «Новый Летописец», указывая на то, что в начале битвы войска Шуйского бились неудачно, в результате чего «начаша воры Московских людей осиливати»[1356]. То, что Болотникову, не удалось все же одержать победу над «московскими людьми» (т. е. войском Шуйского), и «Новом Летописце» объясняется исключительным мужеством «московских людей»: «Московские же люди, видя такую над собою победу от врагов, воззопиша единогласно, что померети всем до единого»[1357], и, бросившись на противника, разбили его. Гораздо более реалистически и правдоподобно по сравнению с риторикой «Нового Летописца» объясняет перелом в ходе битвы на Восме Буссов.
Подчеркивая, подобно «Новому Летописцу», что исход битвы на Восме первоначально склонялся в пользу Болотникова, Буссов утверждает, что «москвичи (т. е. войска Шуйского. — И. С.) и на этот раз проиграли бы сражение, если бы один из тульских воевод, по фамилии Телегин (Телятевский? — ein Woywoda Telletin genant), не изменил со своим четырехтысячным отрядом и не выручил врага, ударив по своим братьям. Это привело в такой ужас тульское войско, что оно обратилось в бегство и вернулось в Тулу»[1358].
Историографическая традиция (Соловьев, Костомаров) истолковывает свидетельство Буссова об измене Болотникову воеводы Telletin’a как относящееся к князю Телятевскому. Поэтому и Соловьев и особенно Костомаров рассматривают данное известие весьма скептически[1359]. Я полагаю, однако, что, допуская, что факт измены Болотникову четырехтысячного (или иного) отряда на Восме действительно имел место, вовсе не обязательно связывать этот акт именно с личностью князя Телятевского (по созвучию фамилии Telletin). Ибо в тридцатитысячном войске Болотникова, участвовавшем в битве на Восме, конечно, имелось несколько отдельных отрядов (об одном из таких отрядов численностью в 1 700 человек, засевшем в «буераке», специально говорят источники). Сам же по себе факт «измены» представляется вполне возможным. Достаточно напомнить хотя бы об измене И. Пашкова в битве под Москвой. Помимо этих соображений общего порядка, в пользу достоверности известия Буссова можно привести свидетельство (правда, косвенное) грамоты Василия Шуйского по поводу битвы на Восме. В этой грамоте рассказ о первом дне сражения завершается сообщением о том, что царские воеводы «на голову побили» войско Болотникова, причем помимо трофеев («наряд, и набаты, и знамена, и коши все») еще «и живых языков болши пяти тысячь взяли»[1360]. Это сообщение нельзя рассматривать как преувеличенное в агитационных целях изображение факта взятия в плен 1 700 казаков (о чем говорят цитированные выше разрядные описания битвы на Восме), ибо царская грамота посвящает специальное место описанию этого второго этапа битвы на Восме (см. ниже). Естественно поэтому сопоставить рассказ Буссова об измене четырехтысячного отряда и данное известие царской грамоты о взятии в плен 5 000 человек из войска Болотникова. Возможность такого сопоставления и сближения усиливается тем, что, как мы видели выше, царские грамоты по случаю поражения Болотникова в Коломенском 2 декабря 1606 г., изображали Истому Пашкова (факт измены которого и добровольного перехода на сторону Шуйского не вызывает сомнений) как… захваченного в плен в ходе боя («…воров всех побили на голову, а Истому Пашкова да Митьку Беззубцова и многих атаманов и казаков живых поймали и к нам привели»)[1361].
Возвращаясь к рассмотрению первого этапа битвы на Восме, можно следующим образом представить себе ее ход и исход.
Насколько можно судить по сохранившимся описаниям в источниках, битва на Восме произошла где-то недалеко от впадения Восмы в Беспуту. Воеводы Шуйского, двинувшиеся от реки Беспуты навстречу Болотникову и князю Телятевскому, расположили основные силы своего войска по правому, южному берегу Восмы, оставив за Восмой лишь часть рязанцев (в качестве резерва?). В ходе боя (ив этом можно видеть подтверждение известия «Нового Летописца» о первоначальном успехе Болотникова в битве) одному из отрядов войска Болотникова, в количестве 1 700 человек «казаков пеших с вогненным боем», удалось пробиться через «боярские полки» и перейти Восму, заняв на противоположном берегу примыкавший к ней «буерак», т. е. овраг, у которого стояли рязанцы. С этой новой позиции казаки начали обстреливать рязанцев и своим «огненным боем» наносили им потери: «людей ранили и самих и лошадей побивали». Рязанским воеводам, однако, удалось ответить на прорыв казацкого отряда за Восму маневром, оказавшимся весьма успешным для войска Шуйского. Маневр этот заключался в том, что рязанцы, невзирая на огонь казаков, засевших в буераке, обошли буерак и, оставив казаков, находившихся в нем, у себя в тылу (в «Карамзинском Хронографе» этот маневр обозначен формулой: «покиня тех воров назад»), бросились к Восме и затем, перейдя ее, вступили в бой на противоположном берегу Восмы, где находились основные «боярские полки».
Атака рязанцев, по-видимому, способствовала перелому в ходе боя в пользу воевод Шуйского. К этому же моменту относится, очевидно, и переход на сторону Шуйского отряда из войска Болотникова (если принять сообщение Буссова). Во всяком случае, удар рязанцев (в сочетании с изменой?) вызвал замешательство в рядах войска Болотникова, что было использовано воеводами Шуйского, бросившими в наступление на дрогнувшее войско Болотникова и Телятевского «боярские полки». Это завершило нам