. Примерно до того же времени Б. Я. Бельский оставался воеводой в Новгороде, как это видно из грамоты Василия Шуйского от 2 июля 1606 г., адресованной «в Новгород боярину и воеводе князю М. П. Катыреву-Ростовскому и оружничему и воеводе Б. Я. Бельскому»[214].
Этими документальными данными опровергается свидетельство о казанских воеводах «Карамзинского Хронографа». В этом источнике, в рассказе о походе «царевича» Петра-Илейки из Астрахани, по Волге, к Москве, имеется эпизод о том, как зашедшим по Волге «выше Свияжскова» казакам, узнавшим об убийстве Лжедмитрия I, удалось проскочить обратно по Волге мимо Казани, обманув казанских воевод ложным «челобитьем» о том, что они, казаки, сами готовы выдать «царевича» Петра. В этом рассказе казаки били челом «государевым бояром Василию Петровичу Морозову да Богдану Яковлевичу Белскому»[215]. Но в это время (примерно июнь 1606 г.; к этому моменту до Свияжска уже должно было докатиться известие о событиях 17 мая 1606 г.) в Казани не было ни Б. Я. Бельского (находившегося еще в Новгороде), ни В. П. Морозова[216].
Можно думать поэтому (если изложенный эпизод с казанскими воеводами действительно имел место), что автор «Карамзинского Хронографа» ошибочно отнес к 1606 г. воеводство В. П. Морозова и Б. Я. Бельского, приписав им участие в событиях, где действующими лицами являлись их предшественники.
И С. А. Волосский и князь М. С. Туренин получили воеводство в Казани уже при Лжедмитрии. Их предшественники — князь И. И. Голицын и В. Я. Кузьмин-Караваев — находились в Казани еще 29 июня 1605 г. Именно они принимали от приставов сосланных Лжедмитрием I в Казань Сабуровых[217]. Но уже в октябре 1605 г. казанскими воеводами являются С. А. Волосский и князь М. С. Туренин[218].
Очевидно, С. А. Волосский и князь М. С. Туренин стали казанскими воеводами в связи с общей сменой воевод по городам, произведенной Лжедмитрием. В разрядах отмечается, что «как Рострига пришол к Москве и царским венцом венчался, и тово году послал воевод по городом»[219]. Нет возможности ответить на вопрос о том, какими мотивами было вызвано назначение в Казань князя М. С. Туренина. Но относительно первого казанского воеводы, С. А. Волосского, весьма интересные данные сохранились в материалах миссии монахов-кармелитов, посланных папой в Персию и оказавшихся в Казани весной 1606 г., предварительно побывав в Москве и заручившись покровительством Лжедмитрия I[220].
П. Пирлинг следующим образом излагает рассказы кармелитов о казанском воеводе: «Воеводой был, по словам кармелитов, брат валахского господаря, посетивший когда-то Рим и бежавший потом в Россию, спасаясь от преследований турок. Исполняя полученные им из Москвы приказания, он дал кармелитам удобное помещение и предложил свои услуги. Казалось бы, чего лучшего желать? Но пришло известие о майском перевороте, и внезапно все переменилось. Казанский воевода перешел на сторону Василия Шуйского и стал приводить своих подчиненных к присяге. Пришли послания из Москвы с обличением Самозванца: ему ставили в укор сношения с Римом и потворство латинянам. Тем самым положение кармелитов сделалось очень щекотливым. Прежняя любезность воеводы исчезла; он чуял недоброе и остерегался. В самом деле, вскоре подоспел указ из Москвы о задержании кармелитов в Казани»[221]. Из всей этой красочной картины с бесспорностью следует, что «брат валахского господаря», ставший в 1603 г. русским боярином[222], а в 1605 г. получивший из рук Лжедмитрия I пост первого казанского воеводы, оказался весьма скомпрометированным в глазах правительства Василия Шуйского[223], несмотря на все свои попытки демонстрировать лояльность в отношении нового царя.
Мы не знаем, долго ли еще оставался С. А. Волосский воеводой в Казани[224]. Но нам представляется весьма вероятным связать назначение Б. Я. Бельского казанским воеводой со смещением с этого поста С. А. Волосского[225].
Если это так, то назначение Б. Я. Бельского в Казань было не проявлением «мести» Василия Шуйского ему, а, напротив, являлось актом, преследующим цель заменить политически сомнительного С. А. Волосского более надежным лицом. Надо сказать, что деятельность Б. Я. Бельского в Казани рисует его как исключительно лояльного человека по отношению к Шуйскому. «Новый Летописец» в главе «О измене градов», указывая, что «грады все Московского государства от Москвы отступиша», и отмечая, что лишь «немногие же грады стоя в твердости», на первом месте среди этих оставшихся верными Шуйскому городов помещает Казань[226]. Напротив, позиция, занятая Б. Я. Бельским в отношении Тушинского вора, отличалась крайней враждебностью, и он был убит в 1611 г. за призыв к казанцам «Вору креста не целовати»[227].
Рассмотрение материалов, связанных с казанскими воеводами, заставляет, таким образом, критически отнестись к той интерпретации воеводских назначений после воцарения Василия Шуйского, какую мы находим в «Новом Летописце». Казанские материалы (как и другие отмеченные выше факты, связанные с назначением Шуйским воевод) ведут нас скорее к сообщению английского документа о том, что Шуйский «начал смещать и назначать воевод», обязывая к рассмотрению вопроса о воеводах конкретно, применительно к данному городу и лицу.
Из всех городов наиболее важным для выяснения обстоятельств начала восстания Болотникова является, конечно, Путивль. Английское донесение связывает начало восстания в Путивле со сменой путивльских воевод и приведением путивльцев к присяге Василию Шуйскому. При этом, как мы видели, роль зачинщика восстания английский документ приписывает «дворянину», посланному в Путивль для приведения путивльцев к присяге, но по дороге в Путивль соблазненному Молчановым и перешедшему на сторону противников Шуйского. Напротив, «новый воевода» Путивля изображается в английской записке верным Шуйскому: «Новый воевода, противодействовавший этому заговору, был убит». В этом свидетельстве английского документа очень много ценного, но вместе с тем имеется и ряд ошибок и неточностей. Автор английского донесения совершенно верно связал начало восстания в Путивле со сменой там воевод, точно так же как отметил и факт убийства воеводы жителями Путивля за отказ от перехода на их сторону. Мы не имеем возможности проверить правильность утверждения английского документа о роли в событиях посланца Шуйского. Но самый факт посылки в Путивль такого лица подтверждается цитированной уже нами грамотой-наказом Г. Шипову[228]. Особенно ценной в английском известии является характеристика роли Молчанова, выступающего в этом источнике в качестве главного вдохновителя «заговора» против Шуйского. Однако, правильно связав события в Путивле со сменой воевод, автор английского донесения перепутал политические позиции старого и нового путивльских воевод. В действительности сторонником Шуйского остался и был за это убит старый воевода князь А. И. Бахтеяров-Ростовский. Изменил же Шуйскому как раз новый посланный им в Путивль воевода князь Г. П. Шаховской.
Ход событий в Путивле достаточно подробно отражен в разрядах. Смена воевод в Путивле отмечена следующей записью: «В Путимле князь Ондрей Иванович Бахтеяров-Ростовской да [Иван Григорьевичь Ловчиков, да голова Петр Денисьев сын Юшков; и князь Ондрею велено быть к Москве, и оне выехать не успели: побили за то, что Вору креста не целовали], а на их место княз(ь) Григорей Петровичь Шеховской да Истома Иванов сын Михнев»[229].
Итак, князь А. И. Бахтеяров-Ростовский был убит за отказ целовать крест «Вору», т. е. в представлении путивльцев — «царю Димитрию».
Карамзин, пытаясь объяснить смену воевод в Путивле, называет князя А. И. Бахтеярова-Ростовского «честным, но, может быть, не весьма расторопным и смелым»[230].
Такая оценка личности князя Бахтеярова, однако, опровергается теми данными, которые имеются о князе Бахтеярове в разрядах[231]. Из этих данных следует, напротив, что князь А. И. Бахтеяров рассматривался еще правительством Бориса Годунова как лицо, способное действовать в ответственной и сложной обстановке. Одна из разрядных записей сохранила очень важный факт, характеризующий борьбу классов в южных районах Русского государства. Осенью 1604 г. («лета 7113 году при царе Борисе») «приходили на Орловские места войною Околенские волости мужики и кромчаня. И головы Григорей Микулин да Истома Михнев с Орла посылали на них посылку Самоила Лодыженскова с сотнею, и мужиков побили»[232]. К этому известию нам еще придется неоднократно возвращаться. В данной связи, однако, важно отметить то, что именно в этот момент князь А. И. Бахтеяров-Ростовский был назначен воеводой в Орел: «А после тово велел государь быти на Орле воеводою князю Ондрею княж Иванову сыну Бахтеярову-Ростовскому»[233].
Каким образом князь А. И. Бахтеяров-Ростовский стал воеводой в Путивле, в источниках нет указаний. Путивль перешел на сторону Лжедмитрия I, когда там были воеводами М. И. Салтыков и князь В. М. Рубец-Мосальский