. Приведенные материалы достаточно красноречиво говорят о неудачном для войск Шуйского исходе боя на Лопасне и о поражении, понесенном князем Кольцовым-Мосальским от Болотникова.
Помощь в 250 человек, посланная князю Кольцову-Мосальскому из Москвы, не могла, разумеется, исправить положение. Вместе с тем и сам князь Кольцов-Мосальский скомпрометировал себя неудачным боем на Лопасне. Поэтому Василий Шуйский предпринимает новую посылку войск против Болотникова, причем во главе этих войск ставит князя М. В. Скопина-Шуйского, в подчинении у которого было «велено быть» и князю Кольцову-Мосальскому[529]. Этот «осенний поход» (как он назван в разрядах) князя М. В. Скопина-Шуйского имел своим результатом новый бой с Болотниковым — на реке Пахре. На этот раз проигравшей стороной оказался Болотников. По разрядным записям, «князю Михаилу был бой с воровскими людми на Похре, и воровских людей побили: и с тово бою от княз(ь) Михайла пригонял с сеунчом Василей Ивановичь Бутурлин»[530]. Эта официальная оценка результатов боя на Пахре, правда, слишком усиливает успех войск Скопина-Шуйского. Повесть «Иного Сказания» гораздо менее оптимистична в характеристике этого сражения.
Говоря о «двух бранях» между воеводами Шуйского и «разбойниками» на подступах к Москве (под этими «бранями», по нашему мнению, следует подразумевать бой на Пахре и сражение под селом Троицким), повесть «Иного Сказания» отмечает, что «многое множество обоих падоша в тех двух бранех, не хотяше бо ни едино войско вспятитися, но тщашеся едино войско другаго вспятити, и не возмогоша, и тако разыдошася»[531]. Таким образом, судя по этому источнику, сражение на Пахре не дало решающего успеха ни той, ни другой стороне. Тем не менее бесспорным можно считать то, что князю М. В. Скопину-Шуйскому удалось задержать наступление Болотникова по Серпуховской дороге и даже заставить его отойти назад. Это позволило правительству Шуйского использовать полки князя М. В. Скопина-Шуйского для усиления другой группы войск — во главе с князьями Ф. И. Мстиславским и Д. И. Шуйским, двинутых в направлении на Коломну против наступавшего здесь Истомы Пашкова. В разрядной записи о посылке под Коломну князя Ф. И. Мстиславского и князя Д. И. Шуйского указывается, что во время похода этих полков они «сошлись с воеводами со князем Михайлом Васильевичем Скопиным-Шуйским с товарыщи по Коломенской дороге в Домодедовской волости»[532]. Таким образом, бой на Пахре позволил М. В. Скопину-Шуйскому устранить на время угрозу наступления Болотникова по Серпуховской дороге.
Поход воевод Шуйского «под Коломну» и дальнейшие события, связанные с борьбой под Коломной, принадлежат к числу наиболее запутанных в источниках[533]. Как мы видели, Буссов относит события, связанные с Коломной, к походу Истомы Пашкова. Версия Буссова, однако, находится в противоречии с рассказом «Нового Летописца», где взятие Коломны войсками восставших изображается как операция, осуществленная совместно Болотниковым и Истомой Пашковым. Рассказав об избрании рязанцами и тулянами Истомы Пашкова своим «старейшиной», «Новый Летописец» продолжает: «И совокупишася с тем Ивашком Болотниковым за одно и поидоша под Москву. Град же Коломну взяша взятьем и разориша его и пришед сташа от Москвы за пятьдесят верст. Царь же Василей против их посла всех бояр своих и служивых людей, которые были на Москве, и посадцких людей, и приидоша в Коломенской уезд, разогнаша многих дворян и стол-ников поимаша. Их же поимаху, отсылаху всех в Путивль. Бояре же приидоша к Москве. Пашков же и Болотников приидоша под Москву и сташа в селе Коломенском»[534].
Свидетельство «Нового Летописца» может показаться достаточно определенно решающим вопрос об обстоятельствах взятия Коломны и вместе с тем опровергающим версию Буссова. Однако обращение к источникам известия «Нового Летописца» позволяет существенным образом изменить отношение к версии «Нового Летописца» о взятии Коломны.
Источниками рассматриваемого рассказа «Нового Летописца» являются разрядные записи.
В разрядных книгах сохранилась подробная запись о посылке воевод под Коломну: «Того же году посланы пот Коломну бояре: князь Федор Иванович Мстиславский, князь Дмитрий Иванович Шуйский, князь Иван Михайлович Воротынский, князь Василей да князь Иван да князь Ондрей Васильевичи Голицыны, Михайло да Григорей Федоровичи Нагие; околничие: Василей Петровичь Морозов, Михайло Борисовичь Шеин, князь Дмитрей Васильевич Туренин, князь Григорей Роща Борисовичь Долгорукой, Иван Петровичь Головин; околничей и казначей Василей Петровичь Головин; дворяне Московские, столники и стряпчие, и жилцы, дворяне и дети боярские из городов, дияки и подьячие и всякие приказные люди. А сошлись с воеводами со князем Михайлом Васильевичем Скопиным-Шуйским с товарыщи по Коломенской дороге в Домодедовской волости. А грамоты к ним писаны от государя: бояром и воеводам князю Федору Ивановичю Мстиславскому да княз(ь) Дмитрею Ивановичю Шуйскому с товарыщи. И был им бой с воровскими людми в селе Троицком с-Ыстомою Пашковым да с резанцы, и на том бою бояр и воевод побили»[535].
Итак, эта запись, имеющая все признаки современной и официальной, рассматривает борьбу под Коломной и завершающее звено в этой борьбе — битву у села Троицкого — как борьбу против Истомы Пашкова и рязанцев, наступавших, таким образом, по Коломенской дороге. В то же время запись ни слова не говорит ни о Болотникове, ни о калужанах и алексинцах, которых прямо называет в составе войска Болотникова «Карамзинский Хронограф» и упоминания которых наряду с рязанцами можно было бы ожидать, если бы калужане и алексинцы участвовали в сражении под селом Троицким. Это соображение нельзя опровергнуть ссылкой на то, что имя Болотникова не упоминается и в записи о битве на реке Пахре, где говорится лишь в общей форме, что у князя Скопина-Шуйского «был бой с воровскими людми на Пахре, и воровских людей побили». Отсутствие имени Болотникова в приведенной записи объясняется самим характером этой записи, гораздо более краткой и общей, чем запись о походе под Коломну и битве под селом Троицким. Эта последняя запись содержит в себе подробные и конкретные данные о военных действиях, и невозможно допустить, чтобы, назвав Истому Пашкова, запись опустила имя Болотникова, если бы последний участвовал в битве под селом Троицким.
Сопоставляя приведенную разрядную запись с рассказом «Нового Летописца», не трудно заметить зависимость летописного текста от разрядов. В той части рассказа, где говорится о посылке царем бояр с войском против «воров», автор «Нового Летописца» заменил перечень бояр разрядной росписи словами «все бояре», а запись о «бое» в селе Троицком включил в свой текст. Однако источником для рассказа «Нового Летописца» явилась не та редакция разрядных записей, которая приведена выше, а иная. В одной из разрядных книг имеется следующая запись: «Тое ж осени под Серпухов ходил на воров боярин князь Михайло Васильевич Шуйской, да боярин князь Борис Петрович Татев, да Ортемей Измайлов. И воры все: Ивашко Болотников, да Истома Пашков, да Юшка Беззубцов с резанцы, и с коширяны, и с туляны, и со всеми Украинными городы, з дворяны, и з детми боярскими, и з стрелцы, и с казаки с Коломны собрався пошли к Москве. И царь Василей послал противу их всех бояр и околничих, и думных дворян и Московских, и столников, и стряпчих, и жилцов, и приказных людей. И по общему греху тогда воры под селом (оставлен пробел для названия села. — И. С.) бояр побили и розганяли (вариант: «под селом под Заборьем бояр побили и розогнали»), что люди были не единомыслены, а воров было безчисленное множество; а которых дворян воры на бою поймали, и тех отвели в Путимль… А воры Болотников да Пашков с резанцы и всех городов со многими людми пришли под Москву, стали в Коломенском да в Заборье и во многих местех»[536]. Эта разрядная запись, несомненно, представляет собой более позднюю редакцию, чем рассмотренные выше записи о походах князя М. В. Скопина-Шуйского под Серпухов и князей Ф. И. Мстиславского и Д. И. Шуйского — под Коломну. Это видно и из фактических неточностей, имеющихся в данной записи (автор не знал названия села, где произошло сражение, или путал село Троицкое с селом Заборьем), и по языку, и по всему характеру записи, носящей следы литературной обработки первоначального текста (например, фраза: «люди были не единомыслены, а воров было безчисленное множество»). Обработка же эта заключалась в том, что Две самостоятельные записи — о Серпуховском и Коломенском походах — оказались слитыми в одну, причем в результате этого слияния все изложение приобрело характер рассказа о единой Цепи развивающихся событий.
Сравнивая текст «Нового Летописца» со второй из приведенных разрядных записей, можно констатировать, во-первых, еще большую близость между данной редакцией разрядных записей и текстом «Нового Летописца» и, во-вторых, то, что летописный рассказ представляет собой дальнейшую ступень литературной обработки исходных документальных данных. Если в разрядной записи поздней редакции еще довольно ясно видны следы двух самостоятельных записей о разных событиях (отсюда бросающийся в глаза алогизм: М. В. Скопин-Шуйский «ходил на воров» под Серпухов, а «воры все»... пошли к Москве с Коломны!), то в «Новом Летописце» переработка текста гораздо органичнее: устранены всякие следы похода под Серпухов князя М. В. Скопина-Шуйского, и все изложение ведется в плане единого Коломенского похода против Истомы Пашкова и Болотникова. Однако и в тексте «Нового Летописца» сохранились признаки его происхождения: изъяв из своего рассказа все события, связанные с походом Болотникова от Калуги и Серпухова к Москве, «Новый Летописец» оказался вынужденным ввести в свое изложение имя Болотникова при помощи чисто искусственного приема — фразой: «и совокупишася с тем Ивашком Болотниковым за одно» и т. д., хотя в предшествующем тексте (в рассказе о сношениях рязанцев и тулян с Путивлем) о Болотникове ничего не говорится