Итак, привлечение материала разрядных записей позволяет удовлетворительно объяснить происхождение версии «Нового Летописца» об объединенном походе Болотникова и Истомы Пашкова от Коломны к Москве. Как мы видели, она явилась результатом литературной обработки первоначальных записей о двух самостоятельных комплексах событий и не имеет под собой реальной основы.
Но если рассмотренные нами разрядные записи содержат достаточно прочные данные о походе на Москву войска под начальством Истомы Пашкова, то они оставляют открытым вопрос о той группе войск, которую возглавлял сам Болотников, ничего не сообщая о ней после описания итогов боя на Пахре. Это обязывает нас продолжить рассмотрение вопроса о последнем этапе похода Болотникова на Москву.
Вопроса о последнем этапе похода Болотникова на Москву касается в своих записках и Исаак Масса. При этом Исаак Масса, в свою очередь, излагает ход событий так, как если бы Болотников принимал участие во взятии Коломны: «Болотников пошел со всем своим войском на Серпухов, лежащий в восемнадцати милях от Москвы, и сразу занял его, а также Коломну, город по реке Москве неподалеку от Оки, и стал станом против московского войска в двенадцати милях от Москвы»[538]. Но для правильного понимания этого свидетельства Исаака Массы необходимо учесть особенности изложения им событий восстания Болотникова. Дело в том, что Масса везде говорит о восставших как об едином целом, и Болотников всюду рассматривается им как руководитель всего восстания в целом; других же руководителей восстания (за исключением «царевича» Петра) Масса вовсе не упоминает. В частности, об Истоме Пашкове он при описании похода Болотникова на Москву не говорит ни разу. Единственное же упоминание имени Истомы Пашкова в записках Массы относится к рассказу об измене Истомы Пашкова в битве под Москвой, причем Истома Пашков изображается Массой как лицо, подчиненное Болотникову[539]. Итак, упоминание Массой имени Болотникова в рассказе о взятии Коломны не обязательно должно означать, что Болотников лично должен был быть под Коломной.
Но, приняв во внимание только что отмеченные особенности записок Исаака Массы, в его рассказе не трудно обнаружить наличие двух групп войск восставших, участвовавших в походе на Москву. Сообщив о взятии Болотниковым Серпухова, Масса дальнейший ход борьбы между Болотниковым и Василием Шуйским изображает следующим образом: «Меж тем московское войско вновь было разбито, и Болотников одержал верх и послал со всей поспешностью отряд в десять тысяч человек прямо на Москву, намереваясь последовать за ним со всем войском, и этот отряд скоро подошел к Москве на расстояние одной мили от нее, стал у речки Даниловки и занял селенье Загорье (Sagoria), которое тотчас укрепили шанцами (bescansten), и у них было несколько сот саней, и поставили их в два и в три ряда одни на другие, и плотно набили сеном и соломою, и несколько раз полили водою, так что все смерзлось как камень. И у них был также скот, быки и лошади, довольно на несколько дней и (они) стали ожидать Болотникова с главным войском»[540].
Итак, Масса отчетливо различает два момента в наступлении восставших на Москву: приход первой группы войск (которую он называет «отрядом») и затем приход остальных войск (которые Масса называет «главным войском», точнее: «всем войском», «gansten heyre»)[541].
Исключительно важные данные о заключительном этапе похода Болотникова на Москву содержатся в «Ином Сказании». Значение рассказа «Иного Сказания» о рассматриваемом нами моменте восстания Болотникова вытекает из того, что автор этого рассказа обладал рядом очень подробных и точных сведений о восстании Болотникова. В свое время С. Ф. Платонов даже предполагал, что автор этого рассказа «был современником рассказанных им событий и писал вскоре после того, как они совершились»[542]. После пересмотра литературной истории «Иного Сказания» Е. Н. Кушевой, доказавшей, что «Иное Сказание» написано в 20-х годах XVII в.[543], соответствующие поправки должны быть внесены и в оценку, данную С. Ф. Платоновым рассказу о Болотникове. Но если автор этого рассказа писал его несколько позднее, чем предполагал С. Ф. Платонов, то и Е. Н. Кушева не оспаривает мнения С. Ф. Платонова, что автор «Иного Сказания» был современником царствования Василия Шуйского. Точно так же остается в полной силе и замечание С. Ф. Платонова, что если рассказ о восстании Болотникова и «не обличает в авторе полного знакомства со всеми подробностями описанного им времени», то вместе с тем «он иногда отличается такою точностью и мелочной подробностью в своих показаниях, какую мы можем предполагать только у очевидца или у человека, по свежим следам ознакомившегося с событием»[544]. К этой характеристике следует лишь добавить, что особенной полнотой и конкретностью отличается та часть рассказа о восстании Болотникова, которая посвящена осаде Москвы.
Столь же подробно и детально описывает автор и начальный момент осады Москвы — приход войск восставших в Коломенское. После приведенного уже нами выше текста о взятии Болотниковым Серпухова и сообщая о присоединении к восставшим калужан и коломлян, автор переходит к описанию последнего этапа похода Болотникова на Москву: «И ставше разбойницы и кровоядцы и отметники православныя христианския веры с великим собранием на Коломны и ополчившеся на Московское взятие и разрушение, и христианское кровопролитие готовляшеся. Царь же и государь великий князь Василей Ивановичь всеа Русии, видев сия, и посылает по всем градом и землям своея отчины войско собрати; противу же их множества разбойников посла многие воеводы со многими силами встречю им. Московские же воеводы такоже со многими силами встречю им пришедше и две брани с ними учинивше, и бысть бой велик и сеча зла. И многое множество падоша в тех двух бранех, не хотяше бо ни едино войско вспятитися, но тщашеся едино войско другаго вспятити, и не взмогоша и тако разы дошася. Московстии же воеводы паки к Москве возвратишася и град Москву затвориша и крепко утвердиша, и тако быша три недели, на брань противу их не исходиша, войские силы ждаху. Они же разбойницы, сие видевше, дерзновение быша, и паки на Коломенское пришедше, и ту сташа, и острог в земли зело крепко учинивше»[545].
Таков рассказ «Иного Сказания». Наиболее важными известиями, содержащимися в нем, являются: 1) сообщение о двух битвах между войсками восставших и воеводами Шуйского в промежутке времени между взятием восставшими Серпухова и Коломны и приходом их к Москве; 2) признание того, что воеводам Шуйского не удалось в этих битвах разбить восставших и что воеводы вынуждены были отступить к Москве и сесть в осаду; 3) утверждение о двукратном приходе восставших под Москву, причем второй приход был отделен от первого трехнедельным промежутком.
Что касается первых двух из перечисленных известий, то оценка и восприятие их не составляют особых трудностей. Так, не может быть сомнений в том, что под двумя битвами, о которых говорит автор, следует разуметь «бой» на реке Пахре и сражение У села Троицкого. Точно так же нет оснований подвергать сомнению свидетельство «Иного Сказания» о том, что воеводы Шуйского «не взмогоша» разбить войско восставших. При открыто враждебном отношении автора к восставшим невозможно допустить, чтобы он тенденциозно исказил события в пользу восставших. Значительно сложнее обстоит дело с третьим известием «Иного Сказания» — о двукратном приходе войск восставших к Москве. Для того чтобы разобраться в этом известии, необходимо предварительно рассмотреть более общий вопрос: о времени прихода Болотникова под Москву.
В литературе общепризнанной датой прихода Болотникова под Москву является 12 октября 1606 г. Эту дату называет С. Ф. Платонов. Ее мы находим и у К. Н. Бестужева-Рюмина в его «Обзоре событий от смерти царя Иоанна Васильевича до избрания на престол Михаила Федоровича». Наконец, так же датирует приход Болотникова к Москве и Костомаров[546].
Однако дата «12 октября 1606 г.» не имеет под собой никаких оснований в источниках и является ошибочной. Ни С. Ф. Платонов, ни К. Н. Бестужев-Рюмин никак не обосновывают документально эту дату. С. Ф. Платонов, приводя ее в своем исследовании, ограничивается лишь ссылкой на «Обзор» Бестужева-Рюмина[547]. Но сам К. Н. Бестужев-Рюмин точно так же не называет никакого источника в обоснование такой датировки прихода Болотникова под Москву, сообщая лишь самую дату: «12 октября»[548]. Не обосновывает свою датировку времени прихода Болотникова под Москву и Костомаров.
Однако можно все же установить как происхождение этой даты, так и автора, впервые введшего ее в литературу.
Автором этим является Арцыбашев, причем основанием для такой датировки прихода Болотникова под Москву Арцыбашеву послужил дневник Паэрле. У Паэрле, действительно, имеется место, которое (будучи ошибочно истолковано) может дать основание для определения дня «12 октября» как времени прихода Болотникова в Коломенское. Место это следующее: «26 ноября, в воскресенье, во время обедни, ударили в набат; народ взволновался и бросился к Кремлю с ружьями и пищалями. Не зная, что случилось, мы немедленно взялись за оружие, стали по местам, под начальством своих ротмистров, и приготовились мужественно отразить насилие. Между тем явились приставы: они убеждали послов быть спокойными и ничего не опасаться. Когда же спросили: отчего волнуется народ? они отвечали, что перед городом показалась толпа самой ничтожной черни, непослушной великому князю, и что для усмирения посылают теперь войско. Мы, однако ж, скоро убедились, что бояре имели дело не с чернью, а с сильным войском, которое обложило Москву и стояло перед нею целые пять недель, так что в городе уже начали терпеть недостаток в съестных припасах, особенно в хлебе»