Такое толкование свидетельства Паэрле и разрядных книг разрешает противоречия в источниках по вопросу о продолжительности осады Москвы Болотниковым и очень хорошо увязывается с другими событиями. В самом деле, ближайшей хронологической вехой, относящейся к походу Болотникова на Москву, является день битвы на Угре, т. е. 23 сентября 1606 г. Принимая за дату прихода к Москве первой группы войск восставших день 7 октября 1606 г., мы получаем такое распределение событий во времени, при котором между битвой на Угре и приходом войска восставших к Москве оказывается промежуток в две недели — срок, вполне достаточный для тех событий, которые источники относят к этому периоду (взятие Алексина и Серпухова, сражения на Лопасне, Пахре и у села Троицкого). С другой стороны, с такой датировкой прихода войск восставших под Москву вполне согласуется и время появления «Повести» протопопа Терентия (для составления которой оказывается достаточное количество времени: около недели)[563].
Мы можем теперь подвести некоторые итоги рассмотрения показаний источников по вопросу о последнем этапе похода Болотникова под Москву.
Первое и основное, что можно констатировать в результате рассмотрения всей совокупности источников, — это сохранение и на последнем этапе похода двух направлений наступления (по Серпуховской и по Коломенской дорогам) и двух наступающих на Москву армий (Болотникова и Истомы Пашкова).
Наличие двух групп войск, участвовавших в наступлении на Москву, признают все наиболее важные источники, как русские (разрядные книги, «Иное Сказание»), так и иностранные (Исаак Масса, Буссов). Данные же разрядов позволяют локализовать район действий этих групп войск и вместе с тем связать каждую из групп, соответственно, с Болотниковым и Истомой Пашковым. Таким образом, в противовес существующей в литературе точке зрения момент соединения войск Болотникова и Истомы Пашкова следует отнести к более позднему времени: оно произошло не у Коломны, а уже под Москвой. Что же касается противоположной версии, представленной «Новым Летописцем», то, как мы видели, она возникла как результат позднейшей литературной переработки данных, содержащихся в разрядных книгах, переработки, сущность которой состояла в сведении в одно целое записей разрядных книг о двух рядах событий. Поэтому «Новый Летописец» не может быть положен в основу изложения событий последнего этапа похода Болотникова на Москву.
Второй момент, отмеченный источниками, — это неодновременность прихода всех войск восставших под Москву. Данное положение также с бесспорностью вытекает из сопоставления свидетельств источников.
Наконец, третий вывод, который подлежит сделать из рассмотрения данных источников о последнем этапе похода Болотникова на Москву, — это то, что первыми под Москву пришли войска Истомы Пашкова и рязанцы, Болотников же со своим войском присоединился к осаждавшим Москву войскам позднее, через три недели (если взять свидетельство «Иного Сказания»).
Но такое решение вопроса о времени прихода Болотникова под Москву требует в свою очередь ответа на вопрос о том, где находился Болотников в промежуток времени между «боем» на реке Пахре и приходом к Москве, в Коломенское.
Для решения этого вопроса необходимо обратиться к рассмотрению обстановки, характеризующей положение в городах к западу от Москвы.
Ноябрьские (1606 г.) грамоты Василия Шуйского и патриарха Гермогена свидетельствуют о широком распространении борьбы в районе городов к западу от Москвы. В этих грамотах приводится длинный список городов, которые «пошаталися» и примкнули к восстанию Болотникова. Так, царская грамота в Свияжск от 25 ноября 1606 г. называет в числе городов, которые «боясь от воров убийства и грабежу пошаталися», — Вязьму, Можайск, Рузу, Мещовск, Медынь, Верею, Серпейск, Звенигород, Боровск[564]. В своей совокупности эти города образуют значительный район, расположенный к западу и юго-западу от Москвы. Вторая из грамот, содержащая сведения о положении в городах к западу от Москвы, — грамота патриарха Гермогена от конца ноября 1606 г., — расширяет территорию, задетую восстанием, вплоть до тверских пригородов, добавляя к «пошатнувшимся» городам Ржев, Зубров, Старицу и Погорелое Городище, а также Можайск и Волок[565].
Характерной особенностью борьбы в городах к западу от Москвы являлось то, что их присоединение к восстанию происходило после прихода в этот район войска восставших и под прямым его воздействием. С. Ф. Платонов, касаясь вопроса о распространении восстания Болотникова на район к западу от Москвы, изображает дело так, как будто «тяглое и служилое население этих мест было просто увлечено именем Димитрия, с которым являлись туда отряды из мятежных войск»[566]. Для нас, однако, совершенно недостаточно общей ссылки на «отряды из мятежных войск», ибо основной интерес заключается в том, чтобы выяснить, что собой представляли эти «отряды», появившиеся к западу от Москвы, — в районе Ржева и Старицы, Вязьмы и Можайска, Боровска и Волоколамска.
Наиболее важное свидетельство о связи возникновения восстания в рассматриваемом районе с приходом туда войска восставших содержится в грамоте патриарха Гермогена, сообщающей о том, что «приходили те богоотступники, и разбойники, и злые душегубцы и сквернители к государевой вотчине ко граду Твери, и во Тверском уезде служивых и всяких людей привели ко кресту силою». В этой же грамоте прямо говорится и о том, что «околние тамошних градов люди... устрашася их злых мучителей, преступили крестное целование, целовали по их велению крест неведомо кому, Ржева, Зубцов, Старица, Погорелое городище»[567]. Как мы видели, царская грамота в Свияжск объясняет переход на сторону Болотникова Вязьмы и других перечисленных уже нами городов также боязнью «от воров убивства и грабежу», т. е. опять-таки ставит присоединение этих городов к восстанию в связь с приходом сюда войска восставших. Однако уже самые масштабы того района к западу от Москвы, который оказался втянутым в движение Болотникова после прихода туда войска восставших, заставляют поставить под сомнение квалификацию этого войска как отдельных «отрядов», посылавшихся из «мятежного войска» для привлечения названных городов на сторону восстания. К тому же заключению, что перед нами не «отряды», а гораздо более крупные силы, ведет и содержащееся в грамоте Гермогена описание сражения под Тверью между восставшими и сторонниками Василия Шуйского, где для обозначения войска восставших употреблено такое выражение, как «скоп» («много злой их проклятой скоп побили»), что подразумевает значительное скопление войска восставших.
Ни С. Ф. Платонов, ни другие исследователи не Ставили вопроса о том, что это за войско появилось в городах к западу от Москвы и в каком отношении оно находится к остальным силам восставших, наступавших на Москву. Я полагаю, однако, что события в городах к западу и юго-западу от Москвы следует связать с судьбой той части войска восставших, которая наступала на Москву по Серпуховской дороге и во главе которой стоял сам Болотников. Мне представляется наиболее вероятным, что после «боя» на Пахре между Болотниковым и М. В. Скопиным-Шуйским Болотников повернул не на юго-восток, не к Коломне, а на юго-запад — к Можайску, Звенигороду, Волоколамску. . Именно продвижение сюда крупных сил, бывших под воеводством Болотникова, привело к быстрому распространению восстания на весь район городов, примыкавших к Москве с запада и юго-запада. Вместе с тем предположение, что Болотников после боя на Пахре пошел на юго-запад от Москвы, дает ответ на вопрос, где находился Болотников в промежуток времени между боем на Пахре и приходом его в Коломенское.
Правда, ни грамота Василия Шуйского, ни грамота Гермогена не упоминают имени Болотникова, говоря лишь в общей форме о «ворах» и «разбойниках», но это — обычный литературный прием официальных царских и патриарших грамот.
Но те более конкретные данные, которые можно извлечь из источников относительно войска восставших, пришедшего в район городов к западу от Москвы, сближают это войско по его составу именно с войском Болотникова. Так, записи в приходо-расходных книгах Иосифо-Волоколамского монастыря, говоря о событиях, связанных с действиями войска восставших в районе Волоколамска, все время называют это войско «казаками», причем самое появление этого войска обозначается как «казачей приход»[568]. Одна из записей книги Иосифо-Волоколамского монастыря отмечает расход из монастырской казны в 10 рублей, данных двум казачьим головам «от того, чтоб монастырских сел не жгли и людей не губили»[569]. Эту запись следует сопоставить с сообщением царской грамоты звенигородским посадским старостам и целовальникам от 13 февраля 1607 г., в которой излагается челобитье Василию Шуйскому игумена Саввина-Сторожевского монастыря в Звенигородском уезде о том, что «монастырь и монастырьския их деревнишка, приехав с Веземы, Северских городов воры розорили, монастырьския казенные денги, и лошади, и всякое монастырьское строение и хлеб поймали и его игумена Исаия с братьею ограбили и огнем жгли»[570]. Итак, «казаки» приходо-расходных книг Иосифо-Волоколамского монастыря в челобитье игумена Саввина-Сторожевского монастыря прямо названы пришедшими из «Северских городов», т. е. так, как обычно называются в источниках участники похода Болотникова[571]. Что касается времени прихода в район городов к западу от Москвы войска восставших (Болотникова), то наиболее ранняя запись в волоколамских приходо-расходных книгах, упоминающая о «казаках», относится к 13 октября 1606 г.; в этот день «ездил на Волок старец Илья, и изошло у него на корм казаком 8 рублев 29 алтын 3 денги»