, — летописец не менее выпукло показывает, кто были «меньшие».
«Больших» и «меньших» людей в их борьбе очень хорошо можно наблюдать на материале псковско-новгородских дел[588]: «Игумени и священники, и болшие люди, дети боярские, люди, кои во Пскове осталися, те по Новгородцах хотяще соединитися; ратные люди стрелцы и казаки и мелкие люди и поселяне по крестном целовании хотяще накрепко стояти, и измены для у бояр коней отняли и стрелцам дали выезжати против Новгородцов, а отъезжих боярынь (т. е. жен отъехавших из Пскова бояр. — И. С.) в полаты пересажали и животы переписали»[589].
Еще более ярко борющиеся классы псковского общества выступают перед нами во время столкновения «больших» и «меньших», вызванного получением в Пскове известия о разорении Василием Шуйским «таборов» в Тушине. «Большие» люди восприняли этот успех Василия Шуйского как свою победу и вместе с тем как сигнал для расправы со своими противниками: «Игумены й священники и бояре и гости… все вооружилися, аки на противных, мужески, дети боярские, и слуги монастырские, и гости вси на конех, и прочий помощницы их и хлебосолцы... И зазвониша во все колоколы Троицкие и пеша молебен за царя Василъя, и здравствующе друг другу целовахуся любезно, и хотяще крест целовати и мелких людей и до конца смирити и силою приводити, а непокорливых побити, и стрелцов в слободе»[590]. «Меньшие» люди, напротив, расценили победу Василия Шуйского как угрозу себе и, чтобы предотвратить «погибель свою», сами стали мобилизовать силы. «Видевше же мелкие люди погибель свою и скорое их («больших» людей. — И. С.) замышление, ужасошася, и поидоша на Запсковье всех чинов люди, и зазвониша в колокол у чюдотворцов Козмы и Дамьяна, и скопишася множество человек; и слышавше Полонищане, и в помощь приидоша Запсковью и в думу… И послаша весть и стрелцам в слободу, чтоб были на помощь к мелким людем на Запсковье»[591].
Столь резко выраженная противоположность позиций и интересов «больших» и «меньших» людей Пскова определила собой и формы борьбы в Пскове, придав этой борьбе исключительную остроту и силу.
Так, после раскрытия одного из заговоров псковских «больших» людей, намеревавшихся сдать Псков шведам, «многая кровь пролилася больших людей и бояр». Организаторами этой расправы с изменниками были «посадцкие мелкие люди и стрельцы. И был мужик простой, именем Тимофей прозвище Кудекуша Трепец (я полагаю, что это испорченное «стрелец», так как в другом месте Тимофей Кудекуша назван «Тимохой стрельцом», стр. 327. — И. С.) и тому далося пущи всех, и воеводам указывал и стоял крепко у пыток, и иные к нему таковии же присташа и овладеша градом… И бояр многих мучили, и жгли, и ребра ломали, понеже бояре ссылалися изо Пскова в Новгород и болшие люди, и пытали священников, и Семена Великого (один из псковских гостей, см. там же, стр. 323. — И. С.) и Омельяна Титова и инех»[592].
Когда же «большим» людям удалось, спровоцировав столкновение между посадскими «мелкими» людьми и стрельцами, захватить на время власть в свои руки, они обрушили террор на «меньших» людей: «Возсташа игумны и священники и болшие все людие и бояре на Тимошку и на иных кликунов, на семи человек, и побиша их камением, и всех менших людей называючи кликунами и неповинных; и сташа священники пытати на пытке накрепко во всегородной избе, а иных по торгом кнутьем бити, а 10-ти человеком головы отсекли и в ров вметаша, и винным и неповинным»[593]. «И хотеша многих казнити, — добавляет летописец, — и неции от народа возбраните им от пролития крови; и насажали палату мелких людей полну, а иные розбежалися по пригородом и по селом от убийства их; что бы им можно, и оне бы многих побили»[594].
Эта борьба между «большими» людьми и «меньшими» людьми («народом», как раскрывает содержание термина «меньшие» люди летописец) не прекращалась и тогда, когда моменты острых столкновений сменялись периодами относительного затишья. Расстановку сил и в эти периоды Псковская летопись определяет словами: «...держали Псков игумны и попы и болшие люди… и боящеся стрелцов и мелких людей и казаков»[595].
Начало открытой борьбы между «большими» и «меньшими» в Пскове падает на вторую половину 1606 г. Толчком к взрыву борьбы послужила провокация псковских «гостей» в связи с экстренным сбором денег в Пскове по требованию Василия Шуйского. Эту финансовую операцию правительства Василия Шуйского псковские «гости» попытались использовать для расправы с «меньшими» людьми. С этой целью «гости» самовольно («не по выбору») послали везти деньги в Москву пять человек[596] из числа наиболее активных представителей «меньших» людей псковичей («которые люди в правде против их говорили о градском житии и строении и за бедных сирот»)[597].
Смысл этого маневра псковских «гостей» состоял в том, чтобы, удалив из Пскова наиболее опасных для них лиц, добиться расправы с ними с помощью правительства Василия Шуйского. С этой целью «гости», действуя вместе с псковским воеводой П. Н. Шереметевым, послали вслед за делегатами, повезшими казну, «отписку» в Москву и Новгород (через который псковичи должны были ехать к Москве). В этой «отписке» позиция «мелких» людей Пскова характеризовалась как враждебная Василию Шуйскому, а везшие казну лица обвинялись в измене царю («мы тебе, гости Псковские, радеем, а сии пять человек тебе, государю, добра не хотят, и мелкие люди казны тебе не дали»)[598]. Результатом «отписки» был, как и рассчитывали «гости», арест псковичей новгородскими властями. В Новгороде псковичи просидели в тюрьме в течение всей осады Москвы Болотниковым. Когда же стало «мочно им проехати с казной к Москве от воровских людей», псковичи были вместе с казной отправлены в Москву. В Москве псковичей за то, «что написана на них измена», ожидала смертная казнь, и их даже уже «выведоша казнити смертию». Однако расправиться с псковичами правительству Василия Шуйского все же не удалось. Осуществлению замыслов псковских «гостей» помешали два непредвиденных обстоятельства. Первым из них явились решительные действия псковских стрельцов (находившихся в это время в Москве целым «приказом») в защиту делегатов Пскова. Приказ псковских стрельцов[599] был «взят» в Москву для защиты столицы «от воровских людей», т. е. от Болотникова. Это обстоятельство придало выступлению псковских стрельцов определенный политический вес, и, когда они «приказом всем били челом» царю, протестуя против обвинения делегатов Пскова в «измене» («что тебе царю не изменники ни един во Пскове, и наши головы в их головы»), Василий Шуйский не решился привести в исполнение казнь псковичей и вынужден был согласиться на расследование дела («обыск»). Однако псковичей все же оставили «за приставами», т. е. в заключении, и им вряд ли удалось бы благополучно вернуться домой, если бы на их защиту не поднялась гораздо более мощная сила, чем находившийся в Москве отряд псковских стрельцов. Этой силой был «весь Псков».
Псков узнал об участи своих делегатов благодаря чисто случайному обстоятельству. Дело в том, что псковский воевода Шереметев оказался лично заинтересованным в судьбе одного из пяти псковских представителей — некоего Еремы сыромятника. Поэтому в «отписке», посланной в Новгород, Шереметев «не написал» имени Еремы. Это спасло псковского сыромятника: «Еремку в тюрму не посадили». Великодушие Шереметева в отношении Еремы определялось отнюдь не альтруистическими мотивами. По словам летописи, Шереметев потому «добра хотел» Ереме, что тот «на его много всякого рукоделья делал без найму». Иными словами, Шереметев не захотел лишиться столь выгодного для него источника дарового труда.
Покровительство Шереметева Ереме, однако, оказалось роковым как для псковских «гостей», так и для самого псковского воеводы. Ереме удалось выбраться из Новгорода и вернуться в Псков. По живому описанию летописи, на вопрос псковичей: «где де твои товарыщи?» — «Еремка сказал всё бывшее по ряду». Рассказ Еремы сыромятника, разоблачивший планы псковских «гостей», вызвал всеобщее восстание псковичей: «И за то восстали всем Псковом на гостей, на семь человек, Алексея Хозина, Семена Великого, Григория Щукина, Ивана Стойкова и протчих»[600]. В такой обстановке Шереметеву, чтобы сохранить власть, не оставалось ничего иного, как... посадить псковских «гостей» в тюрьму. Вслед за тем псковичи послали в Москву «отписку» с требованием освобождения арестованных псковичей и объявлением псковских «гостей» заложниками, отвечающими за безопасность четырех псковских делегатов («писали к Москве, чтоб тех людей ничим не вредили и отпустили бы во Псков вскоре, а за тех людей гости посажены в тюрмы и смятение великое во Пскове о том за них, а они не будут во Пскове, и гостем быть, побитым против их»[601]) — После этого правительству Василия Шуйского, чтобы не допустить дальнейшего обострения конфликта, пришлось пойти на то, чтобы отказаться от расправы с псковичами, поспешно («вскоре») освободить их и отпустить в Псков.
Уже на этой первоначальной стадии борьбы в Пскове отчетливо выступает основная черта псковской общественной жизни: непримиримая вражда «больших» и «меньших». Однако для данного этапа движения в Пскове характерен вместе с тем и другой момент. Борьба псковичей носит локальный характер, не выходит за рамки чисто псковских дел и отношений. Сажая в тюрьму своих «гостей», псковичи оставляют власть в руках воеводы (хотя участие П. Шереметева в истории с посылкой казны в Москву не могло быть тайной для псковичей). Столь же показательно и стремление псковичей сохранить лояльность по отношению к Василию Шуйскому. Заявление псковских стрельцов в Москве, что «царю не изменники ни един во Пскове», очень точно отражает позицию «меньших» людей Пскова в начале их борьбы против «больших».