Что именно редакция «Летописи о многих мятежах» дает исправный текст, видно не только из того, что в этой редакции текст рассказа об Астрахани лишен тех неясностей и несообразностей, которые имеются в редакции Никоновской летописи. Этот вывод подкрепляется также и текстом той редакции «Нового Летописца», которая представлена списком, изданным князем Оболенским.
Хотя, по справедливому замечанию С. Ф. Платонова, «Новый Летописец», изданный князем Оболенским, «есть не что иное, как позднейшая литературная переработка» первоначальной редакции «Нового Летописца»[619], эту первоначальную редакцию можно легко выделить из текста рассказа об Астрахани списка Оболенского.
В редакции списка князя Оболенского текст об Астрахани гласит: «Прииде же весть ко царю Василию, яко Астраханстии жителие вси измениша, и от Москвы отступиша, и многих во истине стоящих, ругательски с роскату убиваху, и дьяка Афонасья Карпова убиша»[620].
Сопоставляя этот текст с редакциями Никоновской летописи и «Летописи о многих мятежах», можно видеть, что текст в списке князя Оболенского является переработкой редакции текста «Нового Летописца» типа той, которая представлена «Летописью о многих мятежах». Переработка эта заключалась в том, что краткая формула первоначальной редакции: «град Астрахань изменил» — в редакции списка князя Оболенского была заменена более подробной: «Астраханстии жителие вси измениша, и от Москвы отступиша». Автор переработки, таким образом, действовал по принципу «раскрытия скобок», заменив «град Астрахань» словами: «Астраханстии жителие вси» и пояснив, что «измена» астраханцев состояла в том, что они «от Москвы отступиша».
Таким образом, список князя Оболенского подтверждает вывод о том, что первоначальный, правильный текст рассказа об Астрахани сохранился именно в «Летописи о многих мятежах». Тем самым версия «Нового Летописца» в редакции Никоновской летописи должна быть отброшена, а вместе с ней отпадает возможность и трактовки астраханского восстания как направленного против верных Василию Шуйскому «мелких» людей.
Подобно борьбе в Пскове, астраханские события далеко выходят за хронологические рамки восстания Болотникова. Московскому правительству удается подчинить своей власти Астрахань лишь в 1614 г. Но если рассмотрение истории борьбы в Астрахани в целом и не входит в нашу задачу, то начальный период этой борьбы — 1606–1607 гг. — не только совпадает хронологически, но и стоит в прямой связи с восстанием Болотникова.
Начало открытой борьбы в Астрахани относится еще к последнему году царствования Бориса Годунова.
Наиболее раннее известие об обострении положения в Астрахани и Нижнем Поволжье содержится в донесении послов Бориса Годунова в Грузию — М. И. Татищева и дьяка А. Иванова. В этом своем донесении, относящемся к концу июня — июлю 1604 г., послы, сообщая царю о том, что они вынуждены были из Астрахани на Кавказ итти не сухопутным путем, а морем, объясняли это тем, что астраханские воеводы оказались не в состоянии обеспечить им охрану: «А воевода твой государев Михаило Сабуров да дьяк Офонасей Карпов о провожатых нам, холопем твоим, сказали: что у них было в Асторохани конных стрелцов, и те все розосланы для твоих государевых дел на Яик и к Солям и по иным местам и по Волге вверх для воров казаков, которые громили суды торговых людей, и встречю кизылбашского посла от воров для береженья, и послати им с нами полем стрелцов конных неково»[621].
Уже в этом известии отмечается роль казаков как активной силы в развивающейся борьбе.
Следующий этап в развитии движения в Астрахани связан с борьбой между Лжедмитрием I и Борисом Годуновым. Исаак Масса, сообщая об успехах Лжедмитрия I во время его похода на Москву, специально останавливается на положении в Астрахани, отмечая, что Астрахань дольше всего оставалась верной Борису Годунову. В изображении Исаака Массы обстановка в Астрахани рисуется в следующем виде: «...Вся земля уже была под властью Димитрия, только Астрахань еще противилась ему, и ее еще держали в осаде казаки, которых послал туда зимой Димитрий, чтобы занять ее, но они не могли ее взять и получили последний ответ от воеводы, принадлежавшего к роду Сабуровых, родственников Годунова, что он не желает сдавать такое могущественное царство и будет ожидать: кто завладеет Московским государством, тому он и передаст Астраханское царство; за такой ответ Димитрий оказал ему милость, и он не понес наказания, постигшего всех его родственников»[622].
Из этой характеристики следует, что решающая роль в удержании Астрахани на стороне Бориса Годунова принадлежала астраханскому воеводе Сабурову.
Такая оценка роли Сабурова подтверждается и русскими источниками. В статейном списке посольства М. И. Татищева и А. Иванова, уже использованном нами выше для характеристики положения в Астрахани в 1604 г., мы находим материалы и для более позднего времени. Во время возвращения из Грузии послы, будучи в пути, получили 4 июня 1605 г. письмо от терских воевод, в котором воеводы сообщали послам, что не могут выслать ратных людей навстречу им, для их охраны, ввиду угрозы нападения на Терский город со стороны кумыков. Одновременно воеводы указывали, что они писали в Астрахань «к воеводе и к дьяку», чтобы те «прислали кого послать встречю послов для провожанья». Однако астраханский воевода и дьяк людей на Терек не прислали, сообщив терским воеводам, «что у них в Асторохани от воров от казаков стала смута великая и для того им людей послать не мочно, покаместо устроютца с казаки»[623].
Таким образом, Сабуров еще весной 1605 г., когда поражение Годуновых было уже очевидно, пытался восстанавливать «порядок» в Астрахани, несмотря на то, что борьба казаков в ней приняла еще более крупные размеры.
Столь решительная позиция Сабурова объясняется не только тем, что в борьбе с казаками он действовал как представитель крепостнического государства, но также и его тесными связями с Годуновыми. Сабуровы принадлежали к ближайшей родне Годуновых[624]. Именно родство с царем и доставило М. Б. Сабурову такой видный пост, как должность первого воеводы в Астрахани. Назначенный воеводой в Астрахань весной 1602 г.[625], М. Б. Сабуров пробыл в Астрахани вплоть до правления Лжедмитрия I. Однако, несмотря на упорное стремление М. Б. Сабурова не допустить перехода Астрахани на сторону Лжедмитрия I, ему все же не удалось подавить движение в пользу Лжедмитрия.
Источники не дают возможности точно датировать время, когда в Астрахани «смутились на Ростригино имя»[626]. Правда, Лжедмитрий I в своей грамоте к населению Москвы, привезенной в Москву Г. Пушкиным и Н. Плещеевым 1 июня 1605 г., убеждая москвичей перейти на его сторону, утверждает, что «Поволские города нам, великому государю, добили же челом, и воевод к нам привели; и астороханских воевод Михаила Сабурова с товарищами к нашему царскому величеству ведут, а ныне оне в дороге на Воронеже»[627]. Грамота эта, отправленная, по польским источникам, когда Лжедмитрий I находился «под Орлом»[628], а по русским — «с Кропивны»[629], датируется второй половиной мая 1605 г.[630] Судя по этой грамоте, переворот в Астрахани произошел не позднее начала мая 1605 г., причем М. Б. Сабуров оказался в руках сторонников Лжедмитрия I.
Однако утверждение грамоты Лжедмитрия опровергается данными разрядов, из которых следует, что М. Б. Сабуров оставался астраханским воеводой и находился в Астрахани еще в конце июня 1605 г.
При этом, как ни парадоксально это может показаться, М. Б. Сабурову пришлось в качестве астраханского воеводы принимать сосланных по приказу Лжедмитрия в Астрахань своих родичей П. и И. Сабуровых: «...И [как приехали в Астрахань, и] приставы отдали Сабуровых Петра да Ивана воеводам Михайлу Богдановичу Сабурову да князю Василью Михайловичу Лобанову-Ростовскому, и воеводы по государеву наказу дали им по двору»[631].
Сопоставляя все вышеприведенные данные, можно полагать, что М. Б. Сабуров в конце концов прекратил свое сопротивление Лжедмитрию, и когда в Астрахани «смутились на Ростригино имя», то и он признал власть претендента на московский престол, рассчитывая таким путем удержаться на посту астраханского воеводы. В качестве такового он и выполнял «государев наказ» Лжедмитрия I о размещении в Астрахани ссыльных П. и И. Сабуровых.
Поступая так, М. Б. Сабуров действовал вполне в духе родичей, живших в Москве. Из той же разрядной записи мы узнаем, что Сабуровы и Вельяминовы также пытались пережить гибель Годуновых и даже специально выехали навстречу Лжедмитрию в Серпухов «и крест целовали Ростриге»[632]. Но подобно тому, как целование креста Лжедмитрию не спасло Сабуровых и Вельяминовых от ареста и ссылки, так и М. Б. Сабурову не удалось сохранить своего положения, и хотя он и избежал прямого наказания (как это справедливо указывает Исаак Масса), но все же ему пришлось сменить пост первого астраханского воеводы на место воеводы в только что построенном городе Цареве-Борисове, где он и был убит во время восстания Болотникова[633].
Обстановка в Астрахани, однако, и в период нахождения у власти Лжедмитрия I оставалась не менее острой.
По-видимому, после удаления из Астрахани М. Б. Сабурова борьбу против Лжедмитрия в Астрахани возглавил тамошний архиепископ Феодосий, выступавший с обличительными речами против нового царя. Агитация астраханского архиепископа дала, однако, совершенно неожиданный эффект и едва не стоила головы самому Феодосию. Данные об этих событиях, связанных с именем Феодосия, сохранило «Житие Феодосия»