По словам «Жития», после того как «по божию попущению… царство приимшу безбожному и нечестивому Ростриге», «во граде Асторахани бысть смятения великое и распря в народе. Он же архиепископ глаголаше в народе, яко царь нечестив явися, а не правоверен, наипаче нечестив». Однако «народ» не только не внял словам архиепископа, но, напротив, речи Феодосия послужили толчком к новой вспышке борьбы в Астрахани, вспышке, еще более сильной, чем раньше: «Народи же града того хотяще его убити и не убиша, и двор его на расхищение преда (в а р и а н т: «предаша»), и многих его людей смерти предаша, и устремишася на его святопомазанную главу, отведоша его из дому владычня в Троецкой монастырь (в а р и а н т: из дому во владычный Троицкий монастырь), а ис Троицкого монастыря отпустиша его в царствующий град Москву со многим бесчестием, и поставиша его пред нечестиваго царя Ростригу»[635].
Этот рассказ «Жития» исключительно интересен, так как знакомит нас с обстановкой в Астрахани в самый канун восстания Болотникова. То, что автор «Жития» называет «смятением великим и распрей в народе», очень наглядно можно себе представить по событиям, связанным с Феодосием. Расправа астраханцев с Феодосием и изгнание его из Астрахани, «расхищение» владычного двора, убийство «многих» людей архиепископа — все это заставляет рассматривать выступление астраханцев как настоящее восстание против враждебного народу архиепископа.
Таким образом, борьба «народа», т. е. городских низов Астрахани, уже в 1605 г. порой принимала формы открытого восстания. Этот вывод очень важен для понимания и последующих событий астраханской истории.
Новым астраханским воеводой, назначенным Лжедмитрием I, явился князь И. Д. Хворостинин. Костомаров, как мы видели, считает князя Хворостинина «сосланным» в Астрахань. Такое истолкование назначения князя Хворостинина в Астрахань, однако, следует признать ошибочным, так как пост астраханского воеводы был одним из самых видных воеводских постов. Наглядным доказательством этого может служить воеводство в Астрахани М. Б. Сабурова — ближайшего родственника Бориса Годунова. Несомненно, и князь Хворостинин, принадлежавший к ближайшему окружению Лжедмитрия I, был послан в Астрахань никак не в «ссылку». Скорее и вероятнее всего выбор Лжедмитрием князя И. Д. Хворостинина объясняется стремлением послать в волновавшуюся и бунтовавшую Астрахань надежного и верного человека.
Время появления князя И. Д. Хворостинина в Астрахани можно определить довольно точно. В показаниях «царевича» Петра содержится эпизод встречи Илейки с князем Хворостининым (ошибочно названным Илейкой воеводой «от Бориса Годунова»), направлявшимся в Астрахань. После того как Илейка зиму 1604–1605 гг. «зимовал» на Тереке, во дворе Григория Елагина, он, по его словам, «на лето от Григорья Елагина пошел в Васторохань, и их де взяли козаки Донские и Волские: а как пришли под Асторохань, и он де Илейка ис-под юртов от казаков ушел в Васторохань, а в Васторохани побыл с четыре недели; а из Сторохани вышел х козаком же; и пришел де яз х казаку Нагибе, и Нагиба и отказал меня, Илейку, Наметке казаку...; а от Наметки козака ис-под Асторохани взъехал вверх Волгою и до Плосково острова с козаком с Неустройком в товарыщех...; а на Плоском деи дождалися воевод от Бориса Годунова, князя Ивана Хворостинина, а со князем Иваном Хворостининым пришли в Васторохань»[636].
Таким образом, встрече Илейки с князем Хворостининым предшествовала длинная цепь скитаний Илейки, после того как он «на лето» 1605 г. двинулся с Терека к Астрахани. Все это заставляет отнести прибытие князя Хворостинина в Астрахань уже на осень 1605 г.
Дополнительные данные для определения времени прибытия князя И. Д. Хворостинина в Астрахань содержат материалы посольства М. И. Татищева и А. Иванова. Вместе с Татищевым в Москву приехал и некий «литвин Ромашка», попавший в Астрахань из Персии и оказавшийся в астраханской тюрьме, будучи посажен в нее воеводой М. Б. Сабуровым по подозрению в лазутчестве. В своих показаниях, данных в Посольском приказе, Ромашка заявил, что своим освобождением он обязан вмешательству в его судьбу М. И. Татищева: «Как приехал из Грузен Михаило Татищев, и говорил о нем воеводе князю Ивану Хворостинину да дьяку Офонасыо Карпову, чтоб его, Ромашка, отпустили к Москве»[637].
Таким образом, князь И. Д. Хворостинин был в Астрахани во время нахождения там М. И. Татищева. Можно думать, однако, что он появился в Астрахани уже после прибытия туда М. И. Татищева. Правда, нам неизвестно точное время прибытия посольства Татищева в Астрахань. Последняя по времени дата в статейном списке М. И. Татищева — это 10 июня: время приезда М. И. Татищева в Терский город. Время же отъезда М. И. Татищева из Терского города не указано, и в списке говорится лишь, что «послов с Терки отпустили воеводы в Асторохан морем»[638]. Но, по-видимому, вместе с посольством М. И. Татищева из Терского города в Астрахань приехали два терских мурзы, направлявшиеся в Москву «бить челом» Лжедмитрию I. В пользу такого предположения говорит как то, что названные мурзы приехали в Москву в один день с М. И. Татищевым (12 ноября 1605 г.[639]), так и упоминание в отписке терского воеводы П. Головина, что он отпустил мурз «с Терки… до Асторохани на запасном стругу»[640] (имея в виду караван судов посольства М. И. Татищева?).
Поездка этих терских мурз представляет интерес потому, что известно время их приезда в Астрахань: вторая половина августа 1605 г. Астраханские воеводы, воспроизводя в своей отписке Лжедмитрию I текст цитированной выше отписки П. Головина, сообщают и дату ее получения ими: «Нынешнего, государь, 113-го году августа в 17 день писал к нам, холопем твоим, с Терки Петр Головин»[641].
Таким образом, если признать вероятным, что терские мурзы совершали переезд с Терека в Астрахань вместе с посольством М. И. Татищева, то М. И. Татищев приехал в Астрахань в конце августа. Но в эго время князя И. Д. Хворостинина в Астрахани еще не было, ибо отписка астраханских воевод по поводу терских мурз написана еще воеводой князем В. М. Лобановым-Ростовским и дьяком А. Карповым.
Из всего вышеизложенного вытекает, что князь И. Д. Хворостинин появился в Астрахани не ранее конца августа 1605 г. С другой стороны, тот факт, что М. И. Татищев, будучи в Астрахани, имел дело с князем И. Д. Хворостининым, дает возможность определить и верхнюю хронологическую грань для времени прибытия князя Хворостинина в Астрахань. Считая, что путь от Астрахани до Москвы занял у М. И. Татищева от полутора до двух месяцев, можно думать, что отъезд М. И. Татищева из Астрахани произошел примерно в середине сентября 1605 г., причем тогда там уже находился князь Хворостинин.
После убийства Лжедмитрия I в Астрахань, как и в другие города[642], была послана царская грамота с известием о воцарении Василия Шуйского и предписанием принести присягу новому царю.
Для изучения этого периода в жизни Астрахани особенно ценный материал дает публикация А. М. Гневушева «Акты времени правления царя Василия Шуйского», в частности отписки царю Ф. И. Шереметева и челобитная астраханского переводчика Прокофия Вразского.
Сначала Астрахань присягнула Василию Шуйскому. Кроме краткого сообщения в «Карамзинском Хронографе», где отмечается, что в Астрахани «царю Василью крест целовали»[643], об этом акте гораздо более конкретно и точно говорит П. Вразский: «В прошлом, государь, в 114-м году пришла в Астрахань твоя государева грамота, что дал бог на Всероссийское государство тебя праведного и милосердаго великого государя ц. и в. к. Василья Ивановича в. Р., и холоп твой, отец мой Иван Вразской, и я, холоп твой, тебе государю крест целовали»[644]. Но этот период «верности» астраханцев Василию Шуйскому продолжался всего несколько дней. Говоря точнее, по-видимому, вопрос об отношении к новому царю сразу же стал объектом острой борьбы среди астраханцев. Эта борьба нашла свое выражение прежде всего в том, что присягу Василию Шуйскому принесли далеко не все астраханцы. Если П. Вразский заявляет о себе и своем отце, что они «государю крест целовали», то он же свидетельствует и о том, что многие астраханцы «креста не целовали»[645]. Но отказ в целовании креста Василию Шуйскому был лишь внешним выражением того, насколько накалена была социальная атмосфера в Астрахани.
Это целиком подтвердилось дальнейшим развитием событий.
По вопросу о начале восстания в Астрахани гораздо более подробные и точные данные по сравнению с «Новым Летописцем» и «Карамзинским Хронографом», ограничивающимися краткой записью об «измене» астраханцев и убийстве ими дьяка Афанасья Карпова и Третьяка Кашкарова, содержатся в челобитной П. Вразского.
Восстание началось 17 июня 1606 г. По свидетельству П. Вразского, события развертывались следующим образом: «В 114-м году июня в 17 день приехал ис Казани астраханской конной стрелец Соловова приказу Протасьева Васка Еремеев, а у неге, государь, проезжая грамота была на Разстригино имя, и астраханские, государь, люди, в грамоте не выслушав месяца и числа, умысля воровством, не хотя тебе, государю, служити, твоего государева дьяка Офонасья Карпова и дядю моего Третьяка Кашкарова убили до смерти, и отца моего, приводя к пытке убили до полусмерти и, ограбя до нага, вкинули в тюрму чють жива»[646]