Вероятнее всего, Васька Еремеев был послан в Астрахань его начальником, Соловым Протасьевым, с тем или иным поручением раньше Ф. И. Шереметева с товарищами, еще до получения ими известий о низложении Лжедмитрия I. Несомненно, именно это имеет в виду П. Вразский, обвиняя астраханцев в том, что они не выслушали «месяца и числа» в проезжей грамоте у Васьки Еремеева, которые, очевидно, были более ранними по времени, чем 17 мая 1606 г.
Но если у нас нет оснований приписывать Ваське Еремееву роль возмутителя Астрахани, то тем не менее самый факт его приезда сыграл роль искры, вызвавшей взрыв. Очевидно, грамота «на Розстригино имя», с которой приехал Васька Еремеев, была воспринята астраханцами (или была представлена им) как доказательство того, что «царь Димитрий» жив и что заявления о его смерти являются кознями его врагов. В таком случае Василий Шуйский оказывался узурпатором, а целование ему креста — изменой «царю Димитрию».
Правда, как это подчеркивает П. Вразский, все могло быть удовлетворительно разъяснено сопоставлением дат «проезжей грамоты» Васьки Еремеева и полученной перед этим в Астрахани грамоты Шуйского. Но обстановка в Астрахани была вовсе не такая, чтобы заниматься изучением текста грамот. В столь напряженной атмосфере, в какой жила Астрахань, оказалось, таким образом, достаточно простого наличия грамоты от имени «царя Димитрия», чтобы астраханские люди, «не выслушав месяца и числа» в грамоте, привезенной Васькой Еремеевым, поднялись на расправу со сторонниками Шуйского.
В сообщениях источников о расправе астраханцев со сторонниками Шуйского особый интерес представляет известие об убийстве восставшими Третьяка Кашкарова.
На первый взгляд совершенно непонятно, каким образом Третьяк Кашкаров, только что выполнявший ответственное дипломатическое поручение Лжедмитрия I (поездка к ногайскому князю Иштереку), оказался убитым за то, что приводил астраханцев к крестному целованию за Шуйского. Позиция Т. Кашкарова в Астрахани может показаться тем более удивительной, что правление Лжедмитрия I принесло ему не только карьеру, но и крупные земельные пожалованья: в декабре 1605 г. он получил прибавку к поместному окладу, увеличенному с 500 до 650 четей[663].
Все это, казалось бы, должно было превратить Т. Кашкарова в стойкого приверженца Лжедмитрия I. Можно думать, что Т. Кашкаров и являлся таковым до приезда в Астрахань. Но, попав в Астрахань, Т. Кашкаров оказался в совершенно иной обстановке — в обстановке нараставшего восстания астраханских низов, для которых лозунг «царя Димитрия» означал не поддержку исторически реального Лжедмитрия I, а являлся идеологической формой выражения протеста против крепостнического строя. В этих-то условиях, после получения в Астрахани грамоты Шуйского об убийстве Лжедмитрия, Т. Кашкаров и превратился из представителя и сторонника Лжедмитрия в защитника власти нового царя — Василия Шуйского — , как силы, способной удерживать в покорности угнетенные массы.
Таким образом, уже в факте убийства Т. Кашкарова ярко отразился классовый характер астраханского восстания как восстания, направленного против господствующего класса крепостников-помещиков.
Говоря о начале восстания в Астрахани, необходимо коснуться также вопроса о роли в событиях 17 июня 1606 г. князя И. Д. Хворостинина. Источники или вовсе не упоминают об активной роли князя Хворостинина в перевороте (например, П. Вразский), или ограничиваются лишь общим замечанием, что «князь Иван Хворостинин и астраханские люди» изменили Шуйскому (отписка Ф. И. Шереметева). Тем не менее активная роль князя И. Д. Хворостинина в перевороте в Астрахани вряд ли может подлежать сомнению, ибо князь Хворостинин не только остался воеводой в Астрахани после переворота, но и сохранил руководящую роль в астраханских делах и в течение последующих лет[664]. Не исключено поэтому, что именно князь Хворостинин использовал привезенную Васькой Еремеевым грамоту для организации переворота.
Мы, таким образом, имеем все основания для признания того, что князь И. Д. Хворостинин играл в Астрахани роль, аналогичную роли князей Шаховского и Телятевского в Путивле и Туле, — роль политического авантюриста, стремившегося использовать в своих собственных целях движение народных масс.
Астрахань явилась одним из самых стойких центров борьбы против Василия Шуйского. Все попытки Шуйского подавить восстание астраханцев оказались безуспешными, и Ф. И. Шереметев, простояв под Астраханью, «в городке» на острове Балчике, «до осени» 1607 г., должен был сначала — в октябре 1607 г. — отступить к Царицыну[665], а затем и вовсе был отозван из Низовых городов.
Рассмотрение этих дальнейших этапов борьбы в Астрахани не входит в нашу задачу. Следует, однако, попытаться уяснить себе природу и характер той борьбы, которая потрясала астраханское общество во время восстания Болотникова.
Интенсивность борьбы в Астрахани объясняется самым характером Астрахани как города.
Астрахань начала XVII в. принадлежала к числу крупнейших городов Русского государства. По характеристике одного из очевидцев, относящейся к 1614 г., Астрахань — «город каменной, а людей в нем тысяч з 10»[666]. Крупные размеры населения Астрахани подтверждаются и другими источниками. Расположенная в начале Волжского торгового пути, Астрахань являлась центром торговых и иных сношений с Персией, Кавказом и Средней Азией. Играя роль одного из важнейших экономических центров, Астрахань была вместе с тем важнейшей крепостью на юго-востоке Русского государства, являясь главной базой снаряжения и снабжения войск, действовавших на Кавказе. Эта военная роль Астрахани очень выпукло очерчена в наказе русским послам в Грузию в 1601 г. В ответ на возможный вопрос о причинах задержки похода русских войск на Кумыцкую землю послам предписывалось сослаться на большой пожар, бывший в Астрахани, что очень осложнило формирование рати: «А то ведаете сами: коли государева рать бывает верховских городов, и тем ратным людем всякие хлебные запасы и зелье и свинец все давано в Асторохани. А запасов было в Асторохани вперед всегда лет на 5 и на 6 и на 10»[667]. В том же наказе перечисляются сгоревшие «дворы воеводские, и дворянские, и голов стрелецких и казатцких, и детей боярских и сотников, и стрелцов, и казаков, и всяких служилых людей»[668]. Этот выразительный перечень указывает на крупные размеры и собственного гарнизона Астрахани, что, как увидим ниже, подтверждается и цифровыми данными.
Наиболее важный материал для ознакомления с социальным обликом Астрахани начала XVII в. содержится в «обыске», произведенном в Астрахани в 1616 г. по делу о злоупотреблениях астраханского воеводы и приказных. Материалы «обыска», уже послужившие предметом специального исследования В. Н. Вернадского[669], дают возможность составить представление о трех важнейших социальных группах в составе населения Астрахани: служилых людях — дворянах, стрельцах и купцах. При этом мы считаем возможным использовать материалы «обыска» 1616 г. и для характеристики Астрахани кануна восстания, исходя из допущения, что за десятилетие, отделяющее материалы «обыска» от 1606 г., в социальной структуре населения Астрахани не могло произойти коренных изменений.
Основную ценность «обыска» 1616 г. представляют «распросные речи» астраханцев, где поименованы лица, привлеченные к «распросам». Всего было допрошено около полутора тысяч астраханцев, в том числе:
Попы, дьяконы и монахи — 18 человек
Стрелецкие головы и сотники — 13
«Дворяне и дети боярские Астраханского города» — 52
«Дворяне и дети боярские Казанские жильцы» — 45
«Дворяне и дети боярские Чебоксарского города» — 8
«Дворяне и дети боярские Свияжского города» — 12
«Нижегородские иноземцы — литва и немцы» — 62
Астраханские подьячие — 12
Астраханские конные стрельцы приказа Д. И. Милославского — 172
Астраханские стрельцы приказа А. Н. Шушерина — 91
Астраханские стрельцы приказа И. Г. Черткова — 268
Казанские стрельцы приказа Г. А. Пальчикова — 308
Казанские стрельцы приказа С. С. Соковнина — 3344
Астраханские пушкари — 22
Астраханские посадские торговые земские люди — 94
Торговые люди из гостиного двора «верховых» городов — 18
Купцы кизылбашцы с Гилянского двора — 19
Купцы бухарцы с Бухарского двора — 7
Астраханские купцы — армяне — 7
В с е г о: 1 563 человека[670]
Приведенные цифры, конечно, нельзя рассматривать как охватывающие все население Астрахани. По справедливому замечанию В. Н. Вернадского, среди привлеченных к «распросам» совершенно отсутствуют представители «социальных низов» Астрахани, т. е. холопы, мелкие торговцы и ремесленники. Однако, сопоставляя количество допрошенных астраханцев с цифрой в 10 000, которой определяли в 1614 г. размеры населения Астрахани, следует признать, что допрошенные составляли значительную часть населения Астрахани (мы не считаем возможным выразить это в процентном отношении, так как не ясно, все ли население Астрахани подразумевается в цифре 10 000 или же только мужчины). Поэтому, несмотря на неполноту охвата, «распросные речи» 1616 г. дают единственный в своем роде массовый статистический материал о населении Астрахани и в этом смысле, действительно, «представляют своеобразную перепись населения Астрахани»[671].
Первый вывод, который позволяют сделать материалы «обыска», — это то, что служилые люди — дворяне — составляли достато