чно крупную группу среди населения Астрахани. При этом наряду с дворянами из других городов, служившими в Астрахани, там имелось и значительное число служилых людей — постоянных жителей Астрахани: «дворян и детей боярских Астраханского города».
Не менее ярко материалы «обыска» характеризуют и другую группу населения Астрахани — астраханских торговых людей. «Обыск», несомненно, захватил лишь верхние слои посада. Тем показательнее количество «астраханских посадских торговых земских людей», представленных в «распросных речах»[672]. Второй момент, отраженный в материалах «обыска» — значительная группа приезжих торговых людей, как русских купцов из «верховых» городов, так и купцов иностранных (кизилбашцев, бухарцев, армян), — обусловливался ролью Астрахани в международной торговле как крупнейшего центра по торговле Русского государства с Востоком[673].
Что касается стрельцов, то использование данных «обыска» об этой группе населения Астрахани осложняется скудостью сведений о стрельцах в «распросных речах». В подавляющем большинстве случаев «распросные речи» отмечают лишь происхождение данного стрельца из той или иной местности. Лишь крайне редко (в 57 случаях), по неясным основаниям, сведения о происхождении стрельца заменяются указаниями на ремесло, которым занимается данный стрелец. Недостаточно ясно также и соотношение между теми приказами, которые названы в «обыске» «астраханскими», и теми, которые фигурируют под именем «казанских». Естественнее всего считать, что нахождение «казанских» приказов в Астрахани носило временный характер, в то время как «астраханские» приказы составляли постоянный гарнизон Астрахани. Однако стрельцы-ремесленники упоминаются не только среди стрельцов «астраханских» приказов, но и среди стрельцов «казанских», что как будто говорит в пользу того, что и «казанские» приказы находились в Астрахани достаточно длительный срок.
Отмеченные особенности материалов «обыска», однако, не лишают их значения ценнейшего источника для характеристики астраханских стрельцов.
Характерной особенностью астраханских стрельцов были два момента: присутствие в их составе стрельцов — выходцев из самых различных городов Русского государства и наряду с этим наличие большой группы стрельцов — постоянных жителей Астрахани. Последняя группа, естественно, была особенно значительна в «астраханских» приказах, составляя в трех «астраханских» приказах 167 человек[674].
Что касается социального лица астраханских стрельцов, то для этого вопроса очень важны указания «обыска» на ремесла, с которыми были связаны стрельцы в Астрахани. Правда, никаких выводов количественного порядка данные «обыска» сделать не позволяют (вследствие их неполноты и случайного характера упоминаний о ремесле). Но они другим способом раскрывают широкое распространение ремесла среди астраханских стрельцов. Если, как только что сказано, по данным «обыска» нельзя вычислить количество стрельцов, занимавшихся ремеслами, то зато по ним можно составить достаточно отчетливое представление о количестве ремесел, которыми занимались стрельцы. В «обыске» перечислены стрельцы — ремесленники 28 специальностей: сапожники, скорняки, хомутинники, шубники, седельники, овчинники, завязошники, строчники, рукавишники, кузнецы, бронники, кожевники, котельники, холщовники, портные мастера, епанешники, шапошвики, строгальщики, половые, плотники, рыбники, мясники, овощники, винокуры, масленики, калашники, оловенишники, серебряники[675].
Столь широкое распространение ремесел среди астраханских стрельцов свидетельствует о том, что общераспространенное явление, когда стрелец обычно бывал и ремесленником (или мелким торговцем), имело место и в Астрахани[676].
Таковы те данные, которые можно извлечь из «обыска» 1616 г. для характеристики астраханских дворян, купцов и стрельцов. Население Астрахани, однако, не исчерпывалось названными социальными группами. Поэтому, как правильно замечает В. Н. Вернадский, для полного представления о населении Астрахани следует «к названным сотням служилых людей и стрельцов, к сотне астраханских торговцев, к десяткам приезжих купцов прибавить многочисленных мелких торговцев с базара, ремесленников, рыбаков, судовых казаков, ногаев, живущих в соседних слободах, наконец, холопов астраханских бояр и иранских купцов»[677]. Типичным представителем таких элементов астраханского населения являлся Илейка Муромец, будущий «царевич» Петр, который в бытность его в Астрахани работал и судовым «казаком», и продавцом чужих товаров на астраханском базаре, и, наконец, был казаком — военным. Источники, однако, не сохранили об этих слоях населения Астрахани такого рода материалов, как «обыск» 1616 г., и лишь по отдельным отрывочным данным можно составить представление о той социальной группе, которая играла главную роль в развернувшейся в Астрахани борьбе.
Социальная структура населения Астрахани, таким образом, характеризуется наличием мощной городской верхушки, состоявшей из дворян и купцов, и вместе с тем — существованием многочисленного населения, принадлежавшего к городским низам, к которым в значительной степени относились и стрельцы, тесно связанные с ремесленниками.
Такой состав населения Астрахани с неизбежностью порождал острые классовые конфликты между городскими верхами и низами. Борьба в Астрахани приняла ярко выраженный антикрепостнический характер. Расправа восставших с представителями царской администрации сопровождалась расправой и с астраханскими дворянами и купцами. С замечательной яркостью это выступает на примере П. Вразского.
Прокофий Вразский принадлежал к помещичьей верхушке Астрахани. Наиболее видным представителем тех кругов, с которыми был связан П. Вразский, являлся его дядя Третьяк Азарьевич Кашкаров (с «вичем» он пишется в Арзамасских актах, № 163). Т. Кашкаров был, как мы видели, крупным помещиком Арзамасского уезда. В земельных актах, опубликованных С. Б. Веселовским, неоднократно упоминаются крестьяне Т. Кашкарова в качестве послухов при отделе земель (см. «Арзамасские поместные акты», по указателю). Из десятни 1605 г. нам известен и размер поместного оклада Т. Кашкарова: 650 четей. Видная роль, которую Т. Кашкаров играл при Лжедмитрии I, уже отмечалась нами выше. К этому следует добавить, что и Василий Шуйский также предполагал в переговорах с ногайскими князьями «государевым делом промышляти» через Т. Кашкарова[678].
Второй дядя П. Вразского, Иван Азарьев Кашкаров, также принадлежал к дворянским верхам Астрахани[679], будучи головой конного приказа астраханских стрельцов[680], причем в этой должности источники знают И. Кашкарова еще в 90-х годах XVI в.[681] О своем отце, Иване Вразском, П. Вразский не сообщает подробных данных. Но сохранившиеся об И. Вразском сведения от несколько более позднего времени позволяют отнести Ивана Вразского к тому же кругу, к какому принадлежал и Т. Кашкаров. Сведения эти относятся к 1614 г. В этом году Иван Вразский был назначен приставом к гонцу от иранского шаха Аббаса к царю Михаилу Федоровичу и сопровождал шахского гонца от Астрахани до Казани, откуда был казанскими воеводами послан в Москву «ко государю»[682]. Таким образом, И. Вразскому доверялись весьма ответственные поручения, что, конечно, предполагает его принадлежность к верхам астраханских служилых людей.
Сам Прокофий Вразский занимал в Астрахани должность переводчика («переводчишко татарским грамотам и ярлыком», как он говорит о себе в своей челобитной). Свое служебное положение он определяет следующим образом: «Служу я, холоп твой, ис твоей государевой отчины из Астрахани в ряду в жильцах всякие твои государевы службы»[683]. по-видимому, в 1606 г. П. Вразский еще не был отделен от отца и не имел поэтому своего поместья[684]. Но позднее, в 1612 г., он владел поместьями в Арзамасском и Свияжском уездах[685] причем поместье П. Вразского в Арзамасском уезде состояло из села и двух деревень[686].
Ф. И. Шереметев, посылая челобитную П. Вразского Василию Шуйскому, характеризует П. Вразского как доверенное лицо в переговорах с ногайскими князьями, указывая, что «о всяких о твоих государевых о великих делех с-Ыштереком князем и с мурзами ссылались мы холопи твои им Прокофьем, потому что Иштерек и все мурзы его знают»[687].
Все эти биографические данные о П. Вразском и его родичах представляют интерес в том отношении, что дают возможность подробнее познакомиться с социальным лицом одной из боровшихся в Астрахани сил — противников восстания.
Классовая принадлежность П. Вразского к астраханскому дворянству определила его позицию (равно как и позицию его родственников) в астраханских событиях. Мы видели, что на первоначальном этапе борьбы П. Вразский выступает сторонником Василия Шуйского и целует вместе с отцом крест новому царю. В восстании 17 июня 1606 г. семья Вразских — Кашкаровых явилась объектом расправы со стороны восставших: его дядя, Т. Кашкаров, был убит, а отца П. Вразского «приводя к пытке убили до полусмерти и, ограбя до нага, вкинули в тюрьму чуть жива». Позднее в тюрьму была брошена и мать П. Вразского[688]