. Сам П. Вразский уцелел, и ему удалось спустя некоторое время бежать из восставшей Астрахани. В челобитной Василию Шуйскому П. Вразский так объясняет мотивы своего бегства: «И я, холоп твой, увидев и уведав у астраханских людей у многих, что тебе государю изменили, креста не целовали, а, умысля своим воровством, говорят, что тебе, государю, и вперед служити не хотят, и я, холоп твой, помня твое государево крестное целованье, в прошлом 114-м году августа в 15 день бежал из Астрахани на Балчик к твоему государеву боярину и воеводам к Федору Ивановичу Шереметеву с товарыщи»[689]. В дальнейшем в лагере Шереметева П. Вразский помимо своей дипломатической деятельности принимал и непосредственное участие в военных действиях против восставших или, как он выражается в своей челобитной, «с твоими государевы изменники бился явственно»[690].
Восстание в Астрахани было направлено не только против дворян, но и против купцов. Исаак Масса отмечает, что в лагере Ф. И. Шереметева на Балчике «было примерно полторы тысячи купцов из Астрахани и других мест по берегам Каспийского моря, бежавших туда со всем своим имением»[691]. Это свидетельство Массы достаточно красноречиво характеризует позицию астраханских купцов по отношению к восстанию. Дело, конечно, не в абсолютных цифрах количества бежавших купцов (где Масса явно преувеличивает), а в самом факте массового бегства астраханских купцов из восставшего города в лагерь осаждавшего Астрахань войска Шереметева. И это существо свидетельства Массы заслуживает полного доверия (особенно, учитывая специальный интерес Массы ко всему связанному с вопросами торговли). Несомненно также и то, что, хотя Масса говорит о «купцах» вообще (не выделяя особо русских и иностранных купцов), его свидетельство (именно в силу общего характера) относится столь же к иностранным, как и к русским купцам.
О бегстве купцов из Астрахани говорят и русские источники. Так, Ф. И. Шереметев в своей отписке Василию Шуйскому указывает, что он лишен возможности давать царево «жалованье» ногайским князьям, так как «в твоей государеве казне платья нет, а торговые люди все вверх поехали, а которые немногие остались на Царицыне, и у тех никаких товаров нет»[692].
Враждебная позиция астраханских купцов по отношению к восстанию вполне закономерна. Она была подготовлена всем ходом развития борьбы в Астрахани. Одной из существенных черт обстановки в низовых поволжских городах в период, предшествовавший восстанию в Астрахани, являлось широкое распространение на Волге отрядов «воровских» казаков, разбивавших и грабивших в первую очередь купеческие караваны. О масштабах этих действий казацких отрядов можно судить хотя бы по заявлению, сделанному 29 декабря 1606 г. в Кракове представителями Василия Шуйского — князем Г. Волконским и А. Ивановым. По данным правительства Шуйского, волжские и терские казаки, действовавшие на Волге во время правления Лжедмитрия I, «многих торговых людей, которые шли с Москвы и из-ыных многих городов в [А]сторохань, а из Асторохани шли в судех вверх х Козани, побивали и пограбили, и многие товары и денги и несчетную казну взяли — больши десяти сот тысяч золотых польских, а русским числом больши 300 000 рублев»[693].
В приведенной характеристике бросается в глаза особое подчеркивание разрушительного действия казачьих грабежей на астраханскую торговлю. Как реагировала на это торговая Астрахань, видно из показания Илейки-Петра, что казачий отряд, с которым он весной 1606 г. пришел с Терека под Астрахань, не пустили в Астрахань «для (т. е. опасаясь. — И. С.) грабежа»[694].
Восстание в Астрахани означало для астраханских купцов непосредственную и реальную угрозу их богатству[695]. Это и обусловило место астраханских купцов на стороне врагов восстания.
Если силами, враждебными восстанию, являлись дворяне и купцы, то движущей силой астраханского восстания были городские низы — от стрельцов до холопов. К ним надо добавить также казаков, как терских, так и волжских и даже яицких[696].
Источники, говоря о восставших астраханцах, чаще всего называют их общим термином «астраханские люди». Однако не трудно раскрыть социальное содержание этого термина.
Наиболее активная роль в астраханском восстании принадлежала, по-видимому, стрельцам и казакам. Роль этих социальных групп в восстании очень хорошо можно проследить по материалам, относящимся к концу 1607 г., непосредственно после взятия войсками Василия Шуйского Тулы. Подавив основной центр восстания Болотникова, Василий Шуйский сделал попытку привести в покорность и астраханцев. На этот раз, однако, царь избрал не метод подавления восстания силой, а попытался разложить ряды восставших изнутри.
Этот ход Василия Шуйского изложен в источниках следующим образом. После того как Тула пала и «тульские сидельцы» оказались в руках Шуйского, «в ту ж пору присланы от государя из-под Тулы к боярину и к воеводе к Федору Ивановичу Шереметеву тульские сидельцы астраханские стрельцы Костя Матвеев да терские казаки Ивашко Симанов о товарыщи восемь человек, а пошли они из Астрахани с тем жо вором с-Ылейкою з Григорьевеким холопом Елагина, а с Тулы они вину свою принесли и пришли к великому государю ц. и в. к. Василыо Ивановичу в. Р. И боярин и воевода Федор Иванович Шереметев тех астраханский стрельцов и терских казаков для уверенья государевых изменников астраханских и терских воров послал от себя з грамоты в Астрахань и на Tepек ко всяким людем, чтоб оне конечную свою погибель ведали и воров у себя обличали, которые воровством смущали и ныне их смущают, и бедных бы своих кровь не проливали, тех своих товарищей, астраханских стрельцов и терских казаков, расспросили, которые с ними в воровстве и в-ызмене были з Григорьевским холопом Елагина с-Ылейкою, которой назвался Петрушкою, вместе они из Астрахани и с Терка пошли; и роопрося б их, вину свою к великому государю ц. и в. к. Василью Ивановичу в. Р. принесли, а великий государь… их пожалует, покроет вину их своею царьскою милостью»[697].
Таким образом, план Василия Шуйского заключался в том, чтобы использовать наличие в войске Болотникова астраханских стрельцов и терских казаков, часть которых принесла повинную, послав из их числа своего рода делегацию в Астрахань для уговоров «своих товарищей» — стрельцов и казаков. Этот хитроумный ход царя, однако, не дал никаких результатов. Перебежчикам не только не удалось склонить восставших астраханцев к прекращению борьбы, но пришлось самим спасаться бегством из Астрахани: «12 января (1608 г. — И. С.) прибежали к боярину и воеводам на Царицын астраханские стрельцы и терские казаки Костька Матвеев, Ивашко Симанов с товарыщи, которые были в Астрахань и на Терек посланы»[698].
В Астрахани события развертывались в такой последовательности. По словам К. Матвеева и И. Симонова, около Астрахани их встретили «воровские казаки Федот Волдырь с товарыщи и, взяв у них грамоты, которые были в Астрахань и на Терек от боярина и воевод посланы, отвезли в Астрахань к государевым изменником». В Астрахани появление посланцев от царя, с грамотой от воевод, первоначально произвело некоторый эффект: «И астраханские и терские, слышев тое грамоту, многие хотели великому государю... добити челом и вину свою принести». Но как раз в этот момент «приехали в Астрахань воры казаки Ясат Юрьев да Ивашко Онисимов с товарыщи», которые, подтвердив падение Тулы, вместе с тем «про Растригу затеев воровством, сказали ложно, бутто он жив на Орле». Это заявление Ясата Юрьева и Ивашки Анисимова сразу изменило настроение астраханцев и свело на нет все результаты «миссии» К. Матвеева и И. Симонова: «И к тем де вором х козаком астраханские воры пристали, которые у них смуту учинили, и тем боярским грамотам не поверили, а хотят де послать вскоре на Украину по Крымской стороне станицу проведывать про Мертвого Растригу, а посылают в той станице вора Петрушку Уварова, а с ним астраханских стрельцов и юртовских татар полтораста человек»[699].
Изложенный эпизод важен в том отношении, что вводит нас в обстановку внутри восставшей Астрахани. На всем протяжении борьбы вокруг грамот воевод Василия Шуйского наиболее активную роль в ней играют стрельцы и казаки. Значение стрельцов среди восставших подчеркивается уже самым фактом посылки стрельцов-перебежчиков и именно для уговора стрельцов. Стрельцы же названы и в составе «станицы», предназначавшейся астраханцами для посылки «проведывать Растригу». Наиболее существенными, однако, являются данные об участии астраханских стрельцов в отряде Илейки-Петра. Выше мы отмечали, что Илейку весной 1606 г. «не пустили» в Астрахань. Но, как видно из рассматриваемых материалов, астраханские низы, в частности стрельцы, совершенно иначе реагировали на появление Илейки — «царевича» Петра — у Астрахани. Присоединение части астраханских стрельцов к отряду Илейки-Петра и дальнейшее участие астраханских стрельцов (в составе войска «царевича» Петра) в восстании Болотникова отражало в себе позицию основной массы астраханских стрельцов, нашедшую свое выражение в активном участии стрельцов в астраханском восстании. Такой вывод является тем более правомерным, что между восставшей Астраханью и войском Болотникова продолжали сохраняться связи, наличие которых ярко выступает в факте приезда в Астрахань после падения Тулы казаков Юрьева и Анисимова, целью которых было опровергнуть официальную версию о прекращении борьбы восставшими, распространявшуюся Василием Шуйским, и уверить астраханцев в том, что «царь Димитрий» жив (что, как мы видели, им и удалось).