В показании И. Садовского о Москве особенно существенны следующие моменты:
1) отсутствие служилых людей и казны, т. е. отсутствие военной силы и ресурсов для организации войска; 2) тяжелое экономическое положение («хлеб дорог») и 3) напряженная социальная атмосфера (причем противоречия и борьба развертывались в двух плоскостях: а) недовольство бояр и «всей земли» царем Василием Шуйским и б) «рознь великая» между боярами и «землей»).
Эти черты, характеризующие обстановку внутри осажденной Москвы, дают ключ к пониманию как политики и действий правительства Василия Шуйского, так и тех событий, которые имели место в Москве во время ее осады Болотниковым.
То, что к моменту осады Москвы Болотниковым Василий Шуйский остался без служилых людей, отнюдь не было неожиданным. Распад войска Василия Шуйского нарастал параллельно успехам Болотникова, и процесс распада становился все более быстрым по мере приближения Болотникова к Москве[784]. Весьма показательно то, что об этом знал даже находившийся в Ярославле В. Диаментовский, отмечавший массовое бегство из армии Шуйского. В записи его дневника, относящейся к концу сентября или началу октября 1606 г., мы читаем: «В эти дни люди Шуйского непрерывно уезжали из полков, прикрываясь тем, что никаким способом не могли сопротивляться»[785]. То, что «ратные люди... учали ис полков розезжатца по домом», отмечают и разряды[786]. А «Новый Летописец» признает, что «царь Василий на Москве бысть не с великими людьми»[787].
Отсутствие служилых людей означало невозможность активной борьбы против восставших. «Иное Сказание» свидетельствует, что запершиеся в Москве воеводы Василия Шуйского «на брань противу их (т. е. восставших. — И. С.) не исходиша, войские силы ждаху»[788]. Это ожидание «войской силы», однако, не было пассивным. Напротив, правительство Шуйского стремится любыми средствами собрать в своих руках воинские силы для активных действий против Болотникова.
Рассмотрение военных мероприятий Василия Шуйского следует начать с вопроса о тех военных силах, которыми он располагал в самой Москве. Само собой разумеется, что слова источников об отсутствии в Москве служилых людей нельзя понимать слишком буквально. Некоторое количество войска в Москве, конечно, было, и оно-то и должно было оборонять город от Болотникова. Источники позволяют дать лишь самую общую характеристику тех военных сил, которые противостояли войскам Болотникова под Москвой. В соответствии с тактикой того времени московские войска Шуйского были разделены на две группы. Первая из этих групп под начальством «осадного воеводы» имела целью защищать городские укрепления. Наличие этой группы устанавливается записями в разрядах: «А в осадных воеводах велел государь быть за Москвою рекою у Серпуховских ворот околничему князю Д. В. Туренину да думному дворянину И. М. Пушкину, а от государя приезжал надзирать боярин князь И. Н. Одоевской Большой»[789].
Вторая группа войск, напротив, являлась подвижной и, находясь под начальством «вылазного воеводы», имела своей задачей «вылазки» против осаждавших город войск. по-видимому, в количественном отношении эта группа была крупнее первой и имела более важное значение, что подчеркивалось назначением воеводой этой группы князя М. В. Скопина-Шуйского. Разряды являются и для этой группы основным источником, характеризуя ее следующим образом: «А на выласке государь велел быть боярину князю Михайлу Васильевичю Скопину, да князь Ондрею Васильевичи) Голицыну да князь Борису Петровичю Татеву; а з бояры со князь Михайлом Васильевичем Скопиным с товарыщи были столники, стряпчие, дворяне Московские, жилцы»[790].
Названными сейчас группами войск не исчерпывалось все войско, бывшее в Москве. Так, в той самой разрядной книге, откуда мы заимствовали характеристику полков князя Д. В. Туренина и князя М. В. Скопина-Шуйского, вслед за второй из приведенных характеристик имеется следующая фрагментарная запись: «У Колуских ворот воеводы... За Яузою...»[791]. На этом текст обрывается, но, очевидно, он содержал в себе роспись еще каких-то отрядов, входивших в состав войск, оборонявших Москву.
Можно указать еще одну категорию войск, бывших в Москве во время осады ее Болотниковым. Мы уже сталкивались в предшествующем изложении с «приказом» псковских стрельцов, который был «взят» в Москву для защиты ее «от воровских людей». Повесть о восстании Болотникова в «Ином Сказании» сохранила известие о другом стрелецком отряде, участвовавшем в борьбе против Болотникова во время осады Москвы. Этот отряд стрельцов находился в Симоновом монастыре: «Ту же во обители Московские стрелцы быша: послани от царя Василия в защищение тоя обители иноком»[792].
Но, как сказано, всех этих войск было мало для успешной борьбы с Болотниковым. Поэтому одновременно с приведением в боевую готовность наличных в Москве сил правительство Василия Шуйского принимает меры к мобилизации нового войска. Во главе этого дела был поставлен брат царя — князь Иван Иванович Шуйский. Насколько можно судить по сохранившимся данным, план Василия Шуйского заключался в том, чтобы попытаться опереться в своей борьбе против Болотникова на северные и северо-восточные районы, где и предполагалось набрать новые контингенты войск взамен разбежавшихся полков. Так, отражая московские слухи и настроения, А. Стадницкий сообщает в своем цитированном уже письме: «Говорят, что новгородские, псковские и смоленские силы тянутся на помощь государю»[793]. Он же сообщает и другой слух: «...передавали, что Касимовский царек идет на помощь великому князю, по словам одних, с 5000 татар, по словам других, с 10 000»[794]. Из другого источника мы узнаем о поголовной мобилизации на борьбу с Болотниковым служилых людей Галича: «По государеву указу, велено быть на государеве службе з бояры и воеводы со князем Иваном Ивановичем Шуйским с товарыщи галеченом дворяном и детем боярским всем городом»[795].
Выше, характеризуя положение в Пермско-Вятском районе, мы достаточно полно осветили мобилизационные мероприятия Василия Шуйского в городах этой части Русского государства и на примере Петра Благово могли убедиться в том, с какой энергией и решимостью агенты Шуйского осуществляли план вербовки ратных людей для борьбы с Болотниковым (см. главу V).
Наконец, свидетельство «Иного Сказания» о приходе в осажденную Москву «з Двины с Колмогор» 200 стрельцов[796] показывает, что и города Поморья также являлись резервуаром, откуда правительство Шуйского рассчитывало черпать силы для борьбы с Болотниковым. Приведенные данные достаточно характеризуют масштабы мобилизационных мероприятий Шуйского. Было бы, однако, ошибочно думать, что эффект этих мероприятий соответствовал широте их размаха. Напротив, скорее следует говорить об обратной пропорциональности между масштабами деятельности правительства Шуйского по мобилизации войска и ее результатами.
Все источники, откуда мы брали данные о мобилизационных мероприятиях правительства Шуйского, признают неудачу, неизменно постигавшую Шуйского в его попытках возродить свое развалившееся войско. Напомним хотя бы отчет того же П. Благово о его безуспешных стремлениях довести до Москвы набранных в Перми ратных людей. Не менее показателен и провал мобилизации галицких дворян. «Ноября в 18 день, — писали к государю ис полков[797], бояре и воеводы князь Иван Ивановичь Шуйской с товарыщи, что многие дворяня и дети боярские галечене на государеву службу не бывали»[798]. Таким образом, в самый напряженный момент осады Москвы галицкие помещики оказались в «нетчиках», уклоняясь от мобилизации и предпочитая «бегать или хоронитца», как мы узнаем из той же царской грамоты. Характерно при этом, что правительство Василия Шуйского смогло предпринять репрессивные меры против «нетчиков» — галичан — лишь в конце декабря 1606 г., т. е. после поражения Болотникова под Москвой и снятия осады Москвы, послав 27 декабря в Галич специального пристава с предписанием направлять «нетчиков» «на государеву службу» и наказывать продолжающих уклоняться от службы[799]. Иными словами, до этого момента оно было бессильно предпринять какие-либо меры принуждения против галичан.
Столь же определенен и А. Стадницкий в своих показаниях о тщетности усилий правительства Василия Шуйского добиться прихода в Москву подкреплений. Сообщив слух о том, что к Москве якобы идут войска из Новгорода, Пскова и Смоленска, он иронически заключает: «Но по сю пору мы не слышим о них и не видим; наоборот, к противной стороне прибывает in dies [что ни день] войска»[800]. Не менее скептически А. Стадницкий относится и к версии о войске касимовского царя, подчеркивая, что «из всего этого нет ничего»[801]. По свидетельству А. Стадницкого, до 18 ноября вообще, «за исключением 100 пеших из сел (z dy mów), людей в городе не прибыло»[802].
Таким образом, несмотря на все усилия, правительству Василия Шуйского никак не удавалось добиться сколько-нибудь серьезного увеличения войска в Москве. Это делает понятной пессимистическую характеристику «Иного Сказания», где положение в Москве расценивается прямо как отчаянное: «Тогда во граде вси людие в размышлении велицем быша и во отчан