Отметив, что угроза захвата Москвы Болотниковым вызывала сильное «беспокойство» у «бояр и лучших горожан», автор записки сообщает, что «эти бояре и лучшие горожане» (nobles and better Sorte of cittizens), «видя, в каком крайнем положении они находились, употребили все свое влияние и средства, чтобы поддержать и помочь государю, и убедили его, что не было другого средства освободить себя от этой опасности, как дать сражение, о чем и было принято решение»[953].
На решительные действия против Болотникова Шуйского толкал также и рост недовольства населения Москвы тяготами блокады и вызванным ею голодом. В. Диаментовский отмечает в своем дневнике, под 8 декабря (28 ноября), что «в Москве голод, тревога и великие раздоры»; такую обстановку в Москве он связывает с тем, что «некоторые дороги», ведущие в Москву, были «перехвачены» противником, а «провизия, которую везли к Москве, забрана, якобы для войска Димитрия»[954]. Еще более определенное свидетельство по этому поводу имеется в письме А. Стадницкого, сообщающего, что «так как народу (mirowi) стала не в моготу дороговизна припасов, то он бил челом великому князю, чтобы тот двинул артиллерию (armatę) и померился с ними (т. е. с осаждавшими. — И. С.)»[955]. Трудно, конечно, сказать, что за слои названы у А. Стадницкого «миром», но самый факт такого рода выступления вряд ли может быть поставлен под сомнение, тем более, что «мирское челобитье» царю у А. Стадницкого точно датировано 28 (18) ноября.
Официальные документы — царские грамоты — датируют решающее сражение с Болотниковым днем 2 декабря 1606 г.[956] Ход и исход этого сражения рисуется следующим образом.
Войска Василия Шуйского, участвовавшие в сражении 2 декабря, состояли из двух группировок. Одну из этих групп составили «смольняне», т. е. те полки из «Смоленской и Ржевской Украины», которые пришли вместе с отрядом И. Ф. Крюка-Колычева[957]. К смольнянам был присоединен и князь И. И. Шуйский (вероятно, со своим полком), который и занял, как брат царя, место первого воеводы этого сводного полка[958]. Полк смольнян и И. И. Шуйского «сташа в Новодевичье монастыре»[959]. Во главе другого полка, в состав которого вошли войска, бывшие в Москве во время осады, находился князь М. В. Скопин-Шуйский[960]. Накануне боя М. В. Скопин-Шуйский оставил занимавшиеся им до того позиции у Серпуховских ворот Деревянного города и выдвинул свой полк вперед по направлению к Коломенскому, став в Даниловском монастыре[961]. План воевод Василия Шуйского состоял в том, чтобы, объединившись, ударить совместными силами по Коломенскому, куда после боя 27 ноября отступил Болотников. Насколько можно судить по рассказу «Нового Летописца», остановка М. В. Скопина-Шуйского у Данилова монастыря, по-видимому, имела целью дать возможность смольнянам, только что пришедшим в Москву, привести себя в боевую готовность. «На завтрее же прихода смольян боярин князь Михайло Васильевич Шуйской с товарыщи поиде х Коломенскому на воров. Смольяне же приидоша же к нему в сход»[962].
Болотников, однако, не захотел быть в положении осажденного и сам вышел навстречу воеводам, решив, таким образом, дать встречный бой. Этот маневр Болотникова можно установить на основании текста «Нового Летописца». В то время как воеводы Василия Шуйского двигались к Коломенскому, «воры же ис Коломенского изыдоша со многими полками против их, начаша битись»[963]. Имеется счастливая возможность проверить достоверность рассказа «Нового Летописца»! Такую возможность дает «Рукопись Филарета», сохранившая сведения о местности, где произошла битва между Болотниковым и воеводами Шуйского. Текст «Рукописи Филарета» гласит следующее: «Егда ж воеводы и начальницы Московского воинства по повелению цареву идоша против Северских людей на Котел. . испущают брань вел[ику]ию и во ополчении своем мужески поборают: овех убивают [и] уязвляют, овех связанных во град отсылают. И тако побеждени быша Северския люди, воеводы же царевы с воинством возвращаются во град»[964].
Итак, местом сражения между царскими воеводами и Болотниковым явился «Котел», т. е. деревня Котлы[965]. «Рукопись Филарета» — не единственный источник, связывающий название этой деревни с осадой Москвы Болотниковым. О Котлах упоминает и Буссов, указывая, что именно здесь, «в Котлах, приблизительно в миле с четвертью от Москвы», стал лагерем И. Пашков, подойдя к Москве[966]. Правда, в данном случае, очевидно, Буссов спутал с Котлами Коломенское, но сама возможность такой путаницы свидетельствует о том, что деревня Котлы играла какую-то роль в ходе борьбы под Москвой. Сообщение Буссова, таким образом, подкрепляет известие «Рукописи Филарета»[967].
Обращаясь теперь к рассмотрению известия «Рукописи Филарета» по существу, мы должны признать, что топография деревни Котлы может служить убедительным доказательством достоверности как рассказа самой «Рукописи Филарета», так и версии «Нового Летописца», ибо деревня Котлы (современные Нижние Котлы)[968] расположена по Тульской дороге как раз на пути между Даниловским монастырем и селом Коломенским. Поэтому встречный бой между воеводами Шуйского и Болотниковым вероятнее всего должен был произойти именно где-нибудь в районе Котлов.
Битва в Котлах закончилась победой царских воевод. Хотя, говоря словами Карамзина, Болотников «сразился как лев»[969] он все же был разбит и вынужден был вновь отступить в Коломенское. На этот раз, однако, ему не удалось уйти от преследования. В отличие от сражения 27 ноября, воеводы Шуйского не возвратились в Москву, а, напротив, атаковали Болотникова в Коломенском. Штурм Коломенского царскими воеводами продолжался три дня. Острог, сооруженный Болотниковым в Коломенском, оказался настолько прочным, что воеводы Шуйского «по острогу их биша три дни, разбити же осторога их не могоша, заее же в земли учинен крепко, сами же от верхового бою огненого укрывахуся под землю, ядра же огненые удушаху кожами сырыми яловичьими». Взять острог удалось лишь после того, как воеводы «добр язык (т. е. «языка», пленного. — И. С.) у них взяша, и вся их коварства и защищения до конца узнаша». Раскрыв таким образом характер укреплений и способ защиты острога Болотникова от «огненных ядер», воеводы Шуйского начали обстреливать острог особыми зажигательными ядрами: «учиниша огнены ядра с некою мудростью против их коварств». Эти новые «огненные ядра» не поддавались гашению («погашать их не возмогоша»), и в конце концов «острог их огнеными ядрами зажгоша», что вынудило Болотникова к отступлению: «помощи себе ничем не возмогоша и, острог свой оставивше, побегоша»[970].
Наряду с селом Коломенским другим местом, где укрылась часть разбитой 2 декабря армии Болотникова, явилась деревня Заборье.
Вопрос о Заборье в источниках очень запутан. Русские источники — разряды, «Карамзинский Хронограф» — называют Заборье (вместе с Коломенским) одним из пунктов, где «стали» пришедшие к Москве отряды Болотникова[971], но не сообщают больше никаких подробностей, не указывая и местоположение Заборья. Исаак Масса, напротив, подробно рассказывает об устройстве лагеря в Заборье, которое он называет Sagoria; у Массы же имеются данные и о местоположении Заборья («...отряд скоро подошел к Москве на расстояние одной мили от нее, стал у речки Даниловки и занял селение Загорье»)[972]. Однако Масса, по-видимому, относит к Заборью данные, относящиеся к Коломенскому, которое он вовсе не упоминает в своих записках.
По ходу военных действий Заборье выступает в источниках в связи с сражением 2 декабря. «Новый Летописец», указав, что разбитый воеводами Шуйского «Ивашко Болотников не с великими людми ушел и сяде во граде в Колуге», продолжает: «а иные седоша в деревне в Заборье. Бояре же со всеми ратными людми приступаху к Заборью. Они же воры, видя свое изнеможение, здалися все. Царь же Василей повеле их взяти к Москве и поставить по дворам, повеле им давати кормы и не веле их ничем тронути, тех же воров, кои пойманы на бою, повеле их посадити в воду»[973]. Этот рассказ можно понять так, что Заборье сделалось местом сражения уже в процессе преследования бежавшего из Коломенского Болотникова. Именно так истолковывает текст «Нового Летописца» Костомаров[974]: «Болотников с своим полчищем выскочил из острога и пустился бежать по Серпуховской дороге. Ратные люди погнались за ним, поражали бегущих и хватали пленных, кидавших оружие. Казаки заперлись в деревне Заборье и сделали, по своему обычаю, укрепление из тройного ряда саней, тесно связанных и облитых водой. Скопин-Шуйский нашел, что нельзя далее преследовать Болотникова и оставить позади себя неприятеля в укреплении, из которого он мог сделать на него вылазку сзади. Он осадил заборский табор. Казацкий атаман Димитрий Беззубцев предложил сдаться, если казаков не станут убивать и примут в службу. Скопин дал слово. Беззубцев вышел и положил оружие. Скопин привел его в Москву с казаками»