[1014]. Таким образом, 27 декабря под Калугой находился уже И. И. Шуйский.
Но промежуток времени между поражением под Калугой Д. И. Шуйского и приходом туда И. И. Шуйского заполнен еще рядом событий, связанных с борьбой под Калугой.
Глава «Нового Летописца» «О посылке бояр и воевод под го-роды на воровских людей», сообщая о том, что царь Василий «посла на воров под городы», на первом месте называет посылку «в Серпухов боярина князя Ивана Ивановича Шуйского»[1015]. Трудно точно ответить на вопрос о том, когда и с какими целями был послан И. И. Шуйский в Серпухов: одновременно ли с походом Д. И. Шуйского к Калуге или позднее, в связи с отступлением Д. И. Шуйского от Калуги и новым поражением царских войск под Серпуховом.
Правда, в приходо-расходных книгах московского ключника Иосифо-Волоколамского монастыря имеется запись о том, что 13 декабря 1606 г. монастырскому слуге Филиппу Елисееву были куплены «хомут, да дуга, да ужища, да возжи, дан 3 алтына 2 д., поехал в Серпухов з запасом за служивыми людми»[1016]. Если эту запись связать с походом И. И. Шуйского — а такое отнесение является вполне правомерным, — то поход И. И. Шуйского к Серпухову, очевидно, имел место еще до получения в Москве известий о поражении Д. И. Шуйского под Калугой. Полагая также, что «запас» для служилых людей повезли в Серпухов уже после того, как туда пошло самое войско, следует признать вероятным именно то предположение, что И. И. Шуйский пошел к Серпухову одновременно с походом Д. И. Шуйского к Калуге или тотчас после него. Как бы то ни было, но затем, по данным «Нового Летописца», И. И. Шуйскому «ис Серпухова» было «велено отойти под Колугу. Боярин же прииде под Колугу и Колугу осади». Однако еще до прихода И. И. Шуйского под Калугу там уже имели место военные действия со стороны других воевод Василия Шуйского. Об этих действиях сохранились записи в разрядах.
В одном из списков разрядных книг запись о поражении Болотникова под Москвой имеет следующую редакцию: «И Болотников ушел ис под Москвы да сел в Колуге не з болшими людьми. А за ним посланы в Олексин воеводы»[1017]. Другой список разрядной книги называет и имена воевод, посланных под Алексин: «Боярин князь Иван Васильевич Голицын да князь Данило Иванович Мезецкой»[1018]. Вслед за этим в разрядной книге сообщается: «И князь Данило [Мезецкой ис под] Олексина ходил пот Колугу и был ему бой з Болотниковым»[1019].
К какому времени следует отнести этот «бой» князя Д. И. Мезецкого с Болотниковым? Я полагаю, что наиболее вероятным является рассматривать этот бой как первый ответ правительства Шуйского на поражение Д. И. Шуйского под Калугой. Неудача, постигшая план правительства Шуйского — разгромить Болотникова в Калуге с ходу, заставила Василия Шуйского стягивать под Калугу войска, посланные первоначально под другие города. Но, очевидно, и Д. И. Мезецкому не удалось выиграть «бой» у Болотникова. Об этом можно заключить не только из молчания в разрядной записи о результатах этого боя, но и по тому, что вслед за посылкой под Калугу Д. И. Мезецкого туда было предписано итти И. И. Шуйскому. При этом войска князя И. В. Голицына и князя Д. И. Мезецкого были включены в состав войска И. И. Шуйского (в виде Передового полка) — факт, позволяющий установить взаимную последовательность во времени похода Д. И. Мезецкого и И. И. Шуйского именно так, как это сделано выше[1020].
Поход И. И. Шуйского к Калуге освещен в источниках значительно полнее. Сохранилась полная разрядная роспись воевод, направленных вместе с И. И. Шуйским под Калугу: «Царь Василей послал за ворами под Колугу бояр и воевод на три полки: в Болшом полку бояре князь Иван Иванович Шуйской да Иван Никитич Раманов, в Передовом полку боярин князь Иван Васильевич Голицын да князь Данило Иванович Мезетцкой, в Сторожевом полку окольничей Василей Петрович Морозов да боярин Михайло Олександрович Нагой. У наряду Яков Васильев сын Зюзин да Дмитрей Пушечников»[1021].
Есть возможность определить и время начала похода И. И. Шуйского. В приходо-расходных книгах Иосифо-Волоколамского монастыря сохранилась следующая запись от 17 декабря 1606 г.: «Того ж дни... куплено посошным, которые пошли с но-рядом два кофтана бораньи, даны 38 алтын». Другая запись (от 29 марта 1607 г.): о раздаче монастырским старцем денег «тех крестьян женам, которые посланы с государевым с норядом под Колугу», позволяет отнести запись от 17 декабря 1606 г. именно к походу под Калугу[1022]. Итак, поход И. И. Шуйского под Калугу начался около 17 декабря 1606 г. Говоря точнее, около этого времени двинулась под Калугу из Москвы артиллерия — наряд; сам же И. И. Шуйский, очевидно, «отошел» к Калуге прямо от Серпухова.
Несмотря на крупные силы, находившиеся в распоряжении И. И. Шуйского (Исаак Масса говорит, что войско И. И. Шуйского было «еще более многочисленное», чем войско Бориса Годунова, осаждавшее Кромы), он был в своих действиях под Калугой не более удачлив, чем его брат.
В записках Исаака Массы содержится уничтожающая характеристика действий войска И. И. Шуйского под Калугой. По свидетельству Массы, в царских войсках «только и делали, что стреляли без нужды, распутничали, пили и гуляли»[1023]. Напротив, тактике Болотникова Масса дает очень высокую оценку, указывая, что осажденные «каждодневными вылазками причиняли московитам (имеется в виду войско И. И. Шуйского. — И. С.) большой вред; да и почти не проходило дня, чтобы не полегло сорок или пятьдесят московитов, тогда как осажденные теряли одного»[1024].
С оценкой Массы совпадает и точка зрения «Нового Летописца», который по сути дела дает не менее резкую отрицательную оценку действий И. И. Шуйского: «Боярин же прииде под Колугу и Калугу осади и приступаше х Калуге приступом и ничево им не учиниша»[1025].
Эта безуспешная осада Калуги И. И. Шуйским продолжалась примерно месяц. В январе 1607 г., однако, Василий Шуйский сделал новую попытку решить исход борьбы под Калугой в свою пользу посылкой туда «бояр своих и воевод последних с ратными людми», как выразительно говорится в «Новом Летописце»[1026].
По свидетельству Массы (не поддающемуся, впрочем, проверке), решение о посылке новых войск под Калугу было принято под влиянием получения от войска, осаждавшего Калугу, писем, «в которых было написано, что неприятель с большим проворством и отвагою день ото дня умножает свои войска и запасы, так что (московиты) со всеми своими силами ничего не могут предпринять, чтобы тому воспрепятствовать»[1027].
Новое войско во главе с воеводами: князьями Ф. И. Мстиславским, М. В. Скопиным-Шуйским и Б. П. Татевым[1028] — не было подчинено И. И. Шуйскому и представляло собой самостоятельную армию: «стояли в особном полку»[1029]. Но и приход войска Мстиславского и Скопина-Шуйского не изменил положения дел под Калугой. По ироническому замечанию Массы, «и они ни в чем не успели больше других»[1030].
Новые воеводы попытались применить более эффективные средства борьбы против осажденного города.
Наиболее уязвимым местом в системе укреплений Калуги было отсутствие в ней каменного кремля. Калуга являлась важной крепостью Русского государства. Но ее «острог» был деревянным[1031]. По характеристике Петрея, «Калуга — деревянный город, богато населенный простым народом и ремесленниками»[1032]. Этим объясняется и характер тех оборонительных сооружений, которые были возведены в Калуге Болотниковым после его отступления от Москвы. И Буссов и Петрей сходно характеризуют укрепления, построенные Болотниковым, указывая, что Болотников обвел Калугу палисадом, с двойным рвом впереди и позади палисада, палисад же укрепил с обеих сторон землей, чтобы им можно было пользоваться как бруствером[1033]. Но и эти укрепления, как бы высоко ни оценивали их достоинства современники, не изменили основной черты калужских укреплений — того, что они были не каменные, а деревянные.
Новая тактика воевод Василия Шуйского состояла в том, чтобы разрушить деревянный калужский «острог» при помощи различного рода стенобитных орудий и артиллерийского обстрела, а также путем поджога деревянных стен Калуги посредством особого сооружения, так называемого «примета» или «подмёта».
Наиболее обстоятельно эта тактика воевод Шуйского описывается в Сказании, найденном М. Н. Тихомировым: «Поставиша овны, и дела великия стенобитныя над градом поставляя, и огненныя великия пищали, и разбивающе град и дворы зажигающе. Наведоша же на град и гору древяну, и мало избы град от взятия»[1034].
Таким образом, тактика воевод Шуйского заключалась в комбинированном использовании разрушительного действия стенобитных орудий, обстрела города из огненных пищалей и, наконец, «наведения» на город «деревянной горы».
Из всех этих средств борьбы наиболее опасным для осажденных являлось последнее. Несомненно этим следует объяснить и то внимание, которое источники уделяют истории с «деревянной горой». Так, по свидетельству «Нового Летописца», Мстиславский и Скопин-Шуйский, придя под Калугу, «поведоша гору древяную к острогу и хотяху зажечь»