Наряду с Курмышом и Ядрином грамота в Свияжск отмечает и другой центр движения, указывая, что «в иных местах воруют арземаские и нижегородцкие помещики, приводят ко кресту воровством, Ивашка да Матюшка Борисовы дети Доможирова, да Сенка Родионов и иные воры»[1093].
Что касается самого Свияжска, то грамота Шуйского призывает жителей Свияжска быть верными царю и вести борьбу против восставших. В этих целях грамота предписывает свияжским воеводам, чтобы они «свияжским дворяном, и детем боярским, и свияжским служилым князем, и мурзам и татарам наше жаловалное слово сказали, чтоб они жили бесстрашно, и в Свияжском уезде по волостям велели беречи накрепко, где какие воры в Свияжском по слободам или в Свияжском уезде появятся и учнут в русских людех, и в татарех, и в черемисе смуту делать для грабежу, приводить ко кресту, а татар и черемису к шерти, или которые воры от воров же прибежат в Свияжской или в Свияжской уезд, и вы б им тех воров велели, имая, приводить к себе в Свияжской»[1094]. Однако удержать Свияжск на своей стороне (и даже использовать его в качестве центра для борьбы с восстанием в Поволжье, как увидим ниже) правительству Шуйского не удалось. Из грамоты патриарха Гермогена казанскому митрополиту от 22 декабря 1606 г. видно, что и Свияжск также примкнул на определенном этапе к движению: когда в Свияжск «пришли… воры и богоотступники», то жители Свияжска («дворяне и дети боярские, и голова стрелецкая, и сотники, и пятидесятники, и десятники, и рядовые стрельцы, и земские торговые и чорные люди») также целовали «крест по записи царевичу Дмитрею Углецкому», за что митрополит даже наложил на Свияжск церковный запрет[1095].
Чтобы закончить рассмотрение материалов о движении в Приволжье, следует остановиться на вопросе о положении в Муромском уезде. Мы уже отмечали, что основным источником здесь является грамота Василия Шуйского от 15 декабря 1606 г. Из этой грамоты видно, что в Муроме тоже «воровали» и «изменяли» Шуйскому, причем грамота перечисляет и имена «воров и изменников», стоявших во главе движения в Муроме: Г. Елизарова, С. Чаадаева и других. Грамота не указывает социальной принадлежности этих людей, называя их просто «муромцы». Но, судя по фамилиям (Чаадаев, Власьев, Новосильцев, Чертков), они принадлежали к служилым людям Мурома. Однако в движении принимали участие и посадские люди, так как с челобитной о покорности Шуйскому были посланы «муромские посадские люди Семейка Черкасов с товарищи». Наконец, грамота отмечает и связи Мурома с другими центрами восстания в Приволжье, указывая, что «к вам же в Муром прислали из Нижегородского уезду наши изменники князь Иван Волховской да Ивашка Доможиров сына боярского Важенка Есина для ратных людей, чтоб вы прислали с ним на помогу ратных людей»[1096].
Таковы те сведения, которые сохранились в источниках о движении в Приволжском районе.
Это движение представляется очень сложным по составу участников, характеру и формам борьбы. С одной стороны, мы видим в числе его участников русских крестьян, холопов, бортников, что свидетельствует об антифеодальном характере движения. С другой стороны, крупную роль в движении играла борьба поволжских народов: мордвы, черемисов (мари), чувашей, татар — борьба, носившая национально-освободительный характер. При этом обе отмеченные струи в движении приволжских уездов не являлись обособленными, а были тесно связаны как в плане идеологическом — ибо движение шло под лозунгом «царя Димитрия», — так и в процессе самой борьбы, что особенно ярко выявилось в осаде Нижнего Новгорода объединенным войском из русских холопов, крестьян, бортников и отрядов мордвы. Наконец, и в Приволжье, как и в других местах, к движению угнетенных низов примкнули известные элементы из числа русских помещиков, а также отдельные представители и феодальных верхов поволжских народов. Из русских помещиков наиболее видную роль источники отводят Ивану Борисовичу Доможирову (бывшему, по словам «Карамзинского Хронографа», «за воеводы место» в войске восставших, осаждавшем Нижний Новгород), его брату Матвею, а также князю Ивану Волховскому и Семену Родионову. Братья Доможировы являлись сыновьями арзамасского воеводы Б. И. Доможирова. Б. И. Доможиров стал арзамасским воеводой при Лжедмитрии I[1097] и пробыл в этой должности до августа 1606 г.[1098], когда он, как можно думать, был смещен Василием Шуйским. Эти данные из биографии Б. И. Доможирова могут в известной мере объяснить активное участие Доможировых в движении, шедшем под лозунгом «царя Димитрия». Об И. Б. Доможирове сохранилось упоминание в разрядах, что он в 1604–1606 гг. был стрелецким головой в Царевококшайске[1099]. Основываясь на этом, П. Г. Любомиров высказал весьма вероятное предположение: «Не Ив. ли Доможиров был «голова стрелецкой из Кокшайского», встретивший «выше Свиязского города десять верст» отряд самозванца Илейки-Петра и сообщивший ему о гибели «на Москве Гришки Ростриги», о котором говорит в своих показаниях Петр-Илейка»[1100]. Если это так, то в таком случае И. Б. Доможиров был лицом, непосредственно знавшим о движении Петра-Илейки.
К этой же дворянско-помещичьей группе участников движения следует, очевидно, отнести и «муромцев». Трудно сказать что-либо более конкретное о мотивах участия этих нижегородских, арзамасских и муромских помещиков в борьбе, развернувшейся в Приволжье (за исключением отмеченных выше связей некоторых из них с Лжедмитрием I). Можно лишь констатировать самый факт этого участия, и притом участия активного.
Несколько иной характер носило участие в движении представителей социальной верхушки народов Поволжья. Вряд ли можно, например, сомневаться в том, что провозглашение А. Казаковым себя «князем» представляло собой попытку использования благоприятной обстановки для восстановления своих социальных привилегий. Однако реакционная тенденция такого рода актов представителей местной знати оттеснялась на задний план и парализовалась активным участием в борьбе широких масс мордовского, марийского и татарского населения Приволжья, которых объединял вокруг таких людей, как А. Казаков, самый факт их борьбы против царской администрации и которые своим участием в этой борьбе придавали ей антифеодальный, освободительный характер. Такой характер взаимоотношений между рядовыми участниками движения народов Приволжья и их руководителями можно видеть более отчетливо в случае с мордовскими «старейшинами» Воркодином и Московым, которые были «выбраны» на свои посты участниками похода на Нижний Новгород.
О формах борьбы в Приволжском районе источники сообщают еще более скудные данные, чем о составе ее участников.
Наиболее крупным событием в этой борьбе следует, по-видимому, считать поход восставших на Нижний Новгород. Этот поход и осада восставшими Нижнего Новгорода — главного административно-политического центра Поволжья — как бы повторяет в местном масштабе поход и осаду Болотниковым Москвы. В связи с походом на Нижний Новгород источники сообщают некоторые данные и о внутренней организации сил восставших и о руководителях их войска. Существенный момент, характеризующий действия руководителей восстания в Приволжье, отмечает грамота Василия Шуйского в Муром. Как мы видели, И. Доможиров и князь И. Волховской пытались установить связь с восставшим Муромом и привлечь его силы в свое войско, требуя от муромцев прислать «на помогу ратных людей».
Помимо сведений о военной борьбе восставших против воевод Шуйского, деятельность восставших освещается в источниках и еще с одной стороны. Население района восстания приводилось к присяге на имя «царя Димитрия». Этот момент равно характеризует и русские и нерусские центры восстания. Ценную деталь по этому поводу сообщает грамота патриарха Гермогена в Свияжск. Жители Свияжска целовали крест на имя «царя Димитрия» «по записи». Это свидетельствует о том, что переход данного города на сторону восстания оформлялся соответствующим образом — путем составления особой крестоцеловальной «записи» с присягой «царю Димитрию».
Насколько можно судить по данным источников, движение в приволжских уездах распространялось чисто стихийно. Отличительной чертой восстания в Приволжье следует считать значительно более низкий уровень борьбы, чем в основных, центральных районах восстания Болотникова, и отдельные центры восстания оставались по сути дела совершенно изолированными друг от друга. Можно наметить два основных района восстания: Арзамасско-Алатырский и Курмышско-Ядринский.
Что касается данных, которые характеризовали бы борьбу в Приволжье в плане социальном, то единственное, что сохранили источники, — это известие о расправе восставших с алатырскими воеводами (особенно интересно сообщение о заключении одного из воевод в тюрьму — факт, свидетельствующий о наличии какой-то формы управления в восставшем городе), сообщение грамоты Василия Шуйского в Свияжск об аналогичных действиях А. Казакова в Курмыше да глухое указание «Нового Летописца» о «пакостях», учиненных восставшими во время осады Нижнего Новгорода. Вряд ли, однако, можно сомневаться в том, что таких актов стихийной расправы восставших как с представителями царской администрации, так и с помещиками было гораздо больше, чем их отмечено в источниках.
Наконец, следует поставить вопрос о том, были ли связаны участники борьбы в Приволжье с основными центрами восстания Болотникова? В общей форме на этот вопрос можно ответить утвердительно. Движение в Приволжском районе было связано с восстанием Болотникова не только идеологически — лозунгом «царя Димитрия», — но и организационно-политически. Известие о такого рода связях сохранила грамота Василия Шуйского в Пермь от 9 декабря 1606 г. В показаниях П. Благово, приводимых в этой грамоте, находится весьма важное известие о действиях войска восставших под Нижним Новгородом. По словам П. Благово, когда он «пошел в Кузьмадемьянский, и встретил де его на дороге сын боярской Василий Вакулов, а сказал ему, что стоят под Нижним воры и гонцов имают и водят в Путивль, а иных побивают»