[1187]. Обстоятельность и конкретность известия Массы заставляют расценить его как заслуживающее доверия (в частности упоминание Массой Истомы Пашкова свидетельствует о его осведомленности, так как Истома Пашков называется в связи с борьбой под Калугой и в «Ином Сказании»[1188], а в разрядах Истома Пашков фигурирует в качестве одного из голов в полках князя Воротынского в Алексине, перед битвой на Пчельне)[1189].
Таким образом, к моменту битвы на Пчельне «царевич» Петр уже находился в самом центре борьбы, и мы имеем право рассматривать операции войск восставших, приведшие к сражению на Пчельне, как выражение непосредственной деятельности «царевича» Петра (или, что вернее, его «советников», вроде князей Телятевского и Шаховского).
Сражение на Пчельне явилось результатом второго похода войск восставших на Калугу, предпринятого с целью оказать помощь осажденному Болотникову. Сложившаяся после победы над войсками Василия Шуйского под Тулой и Дедиловом обстановка давала возможность «царевичу» Петру бросить свои силы на Калугу. Во главе войска был поставлен князь Телятевский, только что одержавший победу над князем Воротынским.
И русские и иностранные источники одинаково определяют цели похода князя Телятевского, говоря о том, что «с Тулы Петрушка вор послал х Калуге на помощь боярина князя Ондрея Ондреевича Телятевского, а с ним казаков»[1190], или что «от вора от Петрушки пришел князь Ондрей Телятевской со многими ратными людьми выручать Калуги»[1191]. Буссов (также говоря о посылке «князем Петром Федоровичем своего войска из Тулы, чтобы освободить людей своего дяди Димитрия, осажденных длительное время в Калуге войсками Шуйского») делает важное дополнение к известиям русских источников, сообщая дату начала похода: «13 мая 1607 г.»[1192], тогда как в русских источниках битва на Пчельне датируется весьма неопределенно: «тово ж году весною», «тое ж весны»[1193].
Размеры и состав войска князя Телятевского определяются в источниках очень суммарно. И «Новый Летописец», и «Карамзинский Хронограф», и разряды говорят лишь о «многих ратных людех», бывших с князем Телятевским, или о «Казаках», посланных «царевичем» Петром. Но тем не менее можно с уверенностью говорить о том, что силы князя Телятевского были весьма значительны. На это указывает количество войск Шуйского, брошенных против князя Телятевского. Войска эти состояли из трех полков, выделенных из состава войск, стоявших под Калугой, во главе с воеводами — князьями Б. П. Татевым, М. Барятинским и А. Черкасским. «Да велел государь боярину князю Ивану Михайловичи) Воротынскому послать из Олексина от себя столника князь Юрья Петровича Ушатого да голову Истому Иванова сына Пашкова, а с ними всех людей; а велел итти против казаков с Колускими воеводы вместе»[1194].
Такая подготовка правительства Шуйского к борьбе с войском, посланным на выручку Калуги, показывает, что правительство Шуйского очень серьезно расценивало этот акт руководителей восстания и, учтя уроки недавних поражений под Тулой и Дедиловом, мобилизовало для отпора князю Телятевскому все имевшиеся у него под руками силы, в том числе и «всех людей» из полков князя Воротынского, стоявший под Алексином.
Но, несмотря на все эти мероприятия, войска Шуйского вновь потерпели поражение, еще больших размеров, чем бывшие до того. Вышедшие «на встречю»[1195] князю Телятевскому воеводы были наголову разбиты «в селе на Пчельне», недалеко от Калуги. По описанию в разрядах, «сошлися воеводы о казаки в селе Пчелне (вариант: «на Пчелне»), и государевых воевод воровские люди побили многих, а иных живых поймали, а князь Бориса убили»[1196]. Убит был и второй воевода, князь А. Черкасский[1197]. В. Диаментовский определяет потери войск Шуйского в сражении на Пчельне в 14 000 человек[1198]. Разбитое войско было совершенно дезорганизовано. По словам Буссова, потерпевшие поражение войска «с великим ужасом прибежали в свой лагерь под Калугу»[1199]. «Карамзинский Хронограф» не менее выразительно рассказывает о том, как «ратные люди прибежали под Колугою к боярам в полки и не помешкав под Колугою пошли к Москве, для того, что стали беззапасны»[1200].
Существенную роль в столь роковом для воевод Шуйского исходе сражения на Пчельне сыграл переход на сторону восставших части войска из армии князя Татева и князя Черкасского.
Отмеченная черта сражения на Пчельне, естественно, представляет особенный интерес. Однако выяснение этой стороны сражения на Пчельне затрудняется неясностью и противоречивым характером источников, что дало основание С. Ф. Платонову назвать вопрос «об измене Шуйскому целого войска с двумя воеводами» стоящим «на первом месте» среди «не разъясненных» вопросов войны Шуйского с Болотниковым[1201].
Наиболее подробное известие по рассматриваемому вопросу содержится в «Ином Сказаний». По словам этого источника, воеводы, осаждавшие Калугу, получив известие о том, что «царевич» Петр «с силою многою» идет к Калуге, «послаша противу его двух воевод, под ними же силы семнатцать тысящ, да встретят его, не допустив до града, и разбиют силу его». Однако воеводы, вместо того чтобы разбить Петра, «с пути истинного совратишася и впадоша в ров погибелный, и приложишася ко врагу православныя веры и к богоотступнику, к вору, к Петруше Горчакову, и с ним совокупишася на православных християн». Вместе с измен-никами-воеводами «в ров погибелный» впало и «седьмнадесят тысящ войских людей»[1202]. В этом известии особенно существенно указание на количество изменивших «войских людей», что заставляет предполагать у автора повести наличие каких-то конкретных данных о сражении на Пчельне, сохраненных им несмотря на риторический характер его рассказа.
Другой источник, говорящий об «измене» — Латухинская степенная книга, — сообщает об этом как об одной из версий, существовавших по вопросу о военных действиях под Калугой: «вор же Петрушка в то время под Колугу прииде со всею своею силою. Глаголют же неции, яко от государева полка к нему вору войска 15 000 предашася»[1203]. Известие Латухинской степенной книги, однако, не может иметь самостоятельного значения, восходя к тому же «Иному Сказанию» (обильно использованному автором Латухинской степенной книги), хотя и к другому списку, чем те, в которых «Иное Сказание» дошло до нас (на что указывает расхождение в цифрах величины изменившего войска).
Из иностранцев об измене Василию Шуйскому воевод его войска сообщают Николай де Мело и Исаак Масса.
Свидетельство первого из названных лиц носит несколько специфический характер. Оно представляет собой письмо, написанное этим католическим миссионером из Борисоглебского монастыря около Ростова, где Н. де Мело находился в ссылке, ссыльным же полякам в Ярославль.
Письмо Н. де Мело было получено в Ярославле 25 (15) октября 1607 г. и представляет собой обзор событий, охватывающий промежуток времени с мая по начало октября 1607 г. Текст письма Н. де Мело дошел до нас в изложении В. Диаментовского, сохранившего в своем дневнике основные «пункты» письма. Сообщив о поражении, понесенном войском Шуйского под Калугой от «людей царя Димитрия», в главе которых стоял Iwan Воlotnik, Hetman Dymitrow, Н. де Мело продолжает: «После этого сражения множество людей из войска Шуйского перешло на сторону противника — как простых солдат, так и думных бояр, из которых называет (так В. Диаментовский излагает текст письма Н. де Мело. — И. С.) князя Бориса Долгорукого, князя Андрея Телятевского и других, которых не называет по имени»[1204].
Анализируя это и два других сохранившихся письма Н. де Мело, П. Пирлинг дает в общем довольно верную их характеристику, указывая, что «Мело добросовестно отмечал все, что слышал, и без дальнейшего расчета слышанное передавал Юрию Мнишку. В этой откровенности и состоит главное достоинство его посланий. По всей вероятности, он сам ничего не сочинял, а приводимые им слухи были действительно в ходу»[1205].
Такой характер письма Николая де Мело должен определять и наше отношение к нему. Оно несомненно усиливает правдоподобность версии об измене Василию Шуйскому части его войска. Но конкретные данные, сообщаемые испанским монахом, в частности фамилии изменивших воевод, конечно, не могут быть приняты: князь Телятевский задолго до сражения на Пчельне уже находился на стороне Болотникова, а «князя Бориса Долгорукого» нет ни среди думных чинов, ни вообще в разрядах за 1606–1607 гг. (можно думать, что в «Бориса Долгорукого» у Н. де Мело превратился князь Борис Петрович Татев, стоявший во главе войск Шуйского, участвовавших в сражении на Пчельне).
В отличие от Н. де Мело Исаак Масса находился гораздо ближе к источникам сведений о событиях, развевавшихся под Калугой. Это давало ему возможность в ряде случаев получать очень точную и достоверную информацию (хотя в его записках мы найдем немало и «слухов»). Обе эти черты проявляются и в его рассказе о переходе на сторону Болотникова части войска Шуйского.