Необходимо признать при этом, что указанные данные Нижегородской десятни о «нетчиках» интересны не менее, чем данные о раздаче жалованья. Ибо тем самым Нижегородская десятня не только дает новый материал, характеризующий методы, использовавшиеся правительством Шуйского для привлечения служилых людей в армию, но и знакомит нас с другой стороной процесса борьбы, шедшей вокруг вопроса об армии Шуйского, заставляя признать, что, несмотря на несомненное наличие известной консолидации класса феодалов-землевладельцев и на активную политику Шуйского, стремившегося усилить эту консолидацию, размеры процесса сплочения сил господствующего класса все же нельзя преувеличивать.
Обращение к другим источникам подтверждает это заключение.
Прежде всего следует подчеркнуть, что далеко не все служилые люди и в «калужский» период восстания Болотникова перешли на сторону Шуйского. Известная часть помещиков, особенно в Приволжье, продолжала принимать прямое участие в борьбе против Шуйского.
Во-вторых, сам переход тех или иных групп дворян на сторону Шуйского вовсе не означал установления полного единства интересов этих дворянских групп с лагерем Шуйского. Напротив, можно проследить, как, участвуя вместе с Шуйским в борьбе против Болотникова, дворянские представители продолжали занимать враждебную Шуйскому позицию в таких вопросах, где сталкивались интересы боярства и дворянства. Примером подобного столкновения может служить рассмотренный нами выше (в главе IV) спор между Андреем Ржевским и князем М. Ф. Катиным, где позиция дворянства нашла свое выражение в обвинении А. Ржевским князя Кашина: «его-де, государь, во Брянске лише имя было, а служба де была и промысел мой...; вели, государь, про то сыскать всей ратью», — обвинении, отвергнутом Шуйским, открыто ставшим на сторону князя Кашина и заявившим А. Ржевскому: «Потому князю Михаилу дана шуба и кубок лутче твоего, что он боярин да перед тобою в отечестве честной ч[еловек]»[1248].
Есть основания полагать, что и сам П. Ляпунов, перейдя на сторону Шуйского, сохранил свое положение вождя дворян-помещиков.
С этой стороной деятельности П. Ляпунова нас знакомит группа актов, относящихся к Арзамасскому уезду.
2 июня 1607 г. арзамасский воевода Т. М. Лазарев «по государеве грамоте» отписал «на государя» у арзамасского помещика Плакиды Панова, «за ево воровство, поместье в Арзамасском уезде и животы за то, что он на государеву службу не поехал и, зделав воровской наказ, посадцких людей продавал и иных многих людей грабил»[1249]. Конфискованное у Плакиды Панова поместье было пожаловано в поместье же дьяку А. Иванову, с именем которого нам уже приходилось сталкиваться в связи с его дипломатической деятельностью.
Конфискация у П. Панова его поместья явилась формой репрессии за его участие в движении в Приволжье в конце 1606 — начале 1607 г., равно как передача конфискованного поместья А. Иванову представляла собой способ вознаграждения за активную деятельность этого дипломата.
Однако А. Иванову не пришлось воспользоваться своим новым поместьем. О дальнейшей судьбе поместья Плакиды Панова мы узнаем из челобитья А. Иванова князю Д. М. Пожарскому в 1612 г.: «Бил челом боярам диак Андрей Иванов, а сказал: в прошлом деи в 115-м году при царе Василье дано было ему в Арзамаском уезде Плакидино поместье Левонтьева сына Панова, а у него деи то поместье взято за ево Плакидино воровство. И как деи царь Василей был под Тулою, и по печалованью деи Прокофья Ляпунова то поместье… (дефект текста. — И. С.)… Ондрея велено у него взять и отдать назад Плакиде Панову»[1250].
Таким образом, П. Ляпунов открыто стал на сторону Плакиды Панова, искавшего у него защиты против действий Василия Шуйского, продемонстрировав этим свою солидарность с арзамасским помещиком, «воровавшим» против Шуйского (кстати сказать, примерно в одно время с самим П. Ляпуновым). При этом влияние П. Ляпунова оказалось настолько большим, что Шуйскому пришлось не посчитаться даже с тем, чтобы задеть интересы столь видного лица, как дьяк А. Иванов. Существенно отметить и еще один момент. Эпизод с поместьем Плакиды Панова показывает, что влиятельность П. Ляпунова не ограничивалась рамками одной Рязани. В нем равно видели своего вождя и арзамасские помещики.
Таким образом, борьба дворян-помещиков против боярства и Шуйского, как выразителя интересов «княжат» и бояр, продолжала иметь место, хотя и в иной форме, и после поражения Болотникова под Москвой, причем особую остроту и силу эта борьба приобретала именно вокруг вопроса об армии.
Одной из основных форм борьбы дворян-помещиков против политики Шуйского в вопросе об армии являлось «нетство» служилых людей.
Служилые люди — помещики — составляли основной костяк армии Шуйского.
Поэтому реальная сила того войска, которое Шуйский мог бросить на борьбу против Болотникова, определялась отношением служилых людей-дворян к мобилизационным мероприятиям Шуйского, к службе в войсках и их поведением во время службы, в процессе военных действий.
Мы проследили выше, как в период Московского похода Болотникова армия Шуйского, в результате того, что «ратные люди дальних городов, ноугородцы, и псковичи, и лучаня, и торопчане, и Замосковных городов, под осен[ь] в полкех быт[ь] не похотели, видячи, что во всех Украиных городех учинилас[ь] измена, и учали ис полков разъезжатца по домом», фактически распалась, и царь Василий оказался в Москве «не с великими людми»[1251].
Победа Василия Шуйского в Коломенском изменила положение дел, дав ему возможность провести мобилизацию в армию новых слоев служилых людей. Если в битве в Коломенском главная роль принадлежала смольнянам, а также отрядам стрельцов с Двины, то в составе войска Шуйского под Серебряными Прудами перечислены уже «ратные люди коширяне, и тулены, и ярославцы, и углеченя, и Низовских городов»[1252]. Однако этот процесс привлечения новых служилых людей в армию проходил с большим трудом. Значительная часть служилых людей уклонялась от явки на службу, оказывалась «в нетях». Как велико было количество «нетчиков», можно судить по материалам Нижегородской десятый 1607 г. В этой десятые, зафиксировавшей раздачу жалованья нижегородским служилым людям весной 1607 г., из 316 человек нижегородских дворян и детей боярских 96, т. е. около 30 %, оказались «нетчиками»[1253]. Надо заметить при этом, что Нижегородский уезд всегда считался «верным» Василию Шуйскому и никогда не назывался в числе отложившихся. Тем показательнее поэтому данные Нижегородской десятый.
Не менее важные материалы, характеризующие позицию служилых людей — помещиков — в вопросе о службе в войске Шуйского, содержит наказ Шуйского от 27 декабря 1606 г. о сыске галицких служилых людей — «нетчиков». Наказ этот, отмечая, что «многие дворяня и дети боярские галечене на государеву службу не бывали и неты», дает возможность представить во всей конкретности пути и способы, использовавшиеся галицкими помещиками для уклонения от службы. Наряду с обычными «нетчиками», ограничивавшимися просто лишь неявкой на службу, наказ предусматривает, что могут оказаться и такие дети боярские, которые «учнут бегать или хорониться и на государеву службу не поедут», а также и возможность того, что «которые дети боярские на государеву службу тотчас не поедут или, поехав, з дороги к себе поворотятца или вперед, забежав [с] службы, учнут у себя в поместьях жити»[1254].
Примером именно такого «нетчика» (на этот раз уже не из Галича, а из Новгорода) может служить «Софийский сын боярский», т. е. помещик, живший на землях новгородского митрополита, Суббота Саблин, лишившийся своего поместья за то, что, как сказано в грамоте новгородского митрополита от 3 декабря 1607 г.: «в прошлом в 115 году посылай он на государеву [титул]… службу с Софейскими детьми боярскими на Сиверы (т. е. против жителей Северской Украины; так в официальных документах именовались участники восстания Болотникова. — И. С.), и он, не дослужив государевы службы, и сбежал наперед иных Софейских детей Боярских»[1255].
По точному смыслу текста грамоты Суббота Саблин обвинялся не столько в самом факте бегства, сколько в том, что он сбежал «наперед иных Софейских детей Боярских», т. е. в том, что он явился зачинщиком бегства софийских помещиков, из чего мы можем заключить, что Суббота Саблин был далеко не единственный беглец в составе названной группы служилых людей.
«Нетчиков» называет и грамота Василия Шуйского белозерскому воеводе от 11 июля 1607 г., упоминающая о «детях боярских служилых, которые, с нашие службы сбежав, живут по домом»[1256].
Это массовое «нетство» служилых людей отражает нежелание «дворян и детей боярских» нести «государеву службу» в войске Шуйского.
Правительство Шуйского вело решительную борьбу против «нетства» служилых людей, применяя по отношению к «нетчикам» различные репрессии.
Наиболее полное представление о системе мер, применявшихся Шуйским против «нетчиков», дает уже цитированный наказ С. Чирикову. Этим наказом С. Чирикову предписывалось, «приехав в Галич и взяв с собою губного старосту, которого пригож, и розсыльщиков и целовальников, сколько пригож, да с ними вместе ехати в Галицкой уезд в поместье детей боярских, да тех дворян и детей боярских нетчиков по списку всех собрати, дав их на крепкие поруки з записьми, и выслати перед собою на государеву службу в полки к бояром и воеводам со всею службою и з запасы, и велети им ехати на государеву службу под Калугу тотчас, не мешкав, а достальных детей боярских, собрав всех за поруками ж, отвести на государеву службу в полки в Калугу с собою вместе; да на нетчикех же на всех и на их людех и на крестьянех доправить прогоны по подорожной вдвое. А которых нетчиков не изъедет в поместьях, и прогоны их велеть доправить на людех их и на крестьянех. А будет которые дети боярские учнут бегать или хоронитца и на государеву службу не поедут, и ему тех нетчиков людей и крестьян сажати в Галиче в тюрьму, покаместа сами дети боярские появятца. А как дети боярские нетчики появятца..., и ему по тому ж их на государеву службу высылати, а людей и крестьян в ту пору ис тюрмы выпущати. А будет которые дети боярские на государеву службу тотчас не поедут или, поехав, з дороги к себе поворотятца или, вперед збежав [с] службы, учнут у себя в поместьях жити, и Степану приказати губным старостам у тех детей боярских поместья отписывать на государя». Кроме того, С. Чириков должен был еще объявить «нетчикам», что у тех, кто «на государеву службу тотчас не поедут, и у тех детей боярских поместья и вотчины велено отписывать на государя»