Первоначальное ядро войск Шуйского в Серпухове составили войска, отступившие к Серпухову от Калуги. По данным «Карамзинского Хронографа», «в Серпухове ево государя дожидались бояре, которые были под Колугою, князь Федор Ивановичь Мстиславской да князь Иван Ивановичь Шуйской с товарыщи, а наряд ис-под Колуги в Серпухове ж стоял»[1330].
«Новый Летописец» расходится в этом вопросе с «Карамзинским Хронографом», называя местом отступления войск, бежавших от Калуги, не Серпухов, а Боровск: «...от Колуги поидоша к Москве и наряд пометаша и, отшед, сташа в Боровске»[1331]. Мне представляется, однако, что известие «Карамзинского Хронографа» заслуживает больше доверия, чем свидетельство «Нового Летописца». Сообщение Исаака Массы позволяет удовлетворительно разъяснить возникновение версий «Карамзинского Хронографа» и «Нового Летописца». По словам Массы, «воеводы стояли со всем войском под Серпуховом, в восемнадцати милях от Москвы; также один отряд находился в Боровске, неподалеку от Москвы»[1332]. Очевидно, какая-то часть из отступавших от Калуги войск продвинулась в своем бегстве еще ближе к Москве, чем Серпухов, и остановилась лишь в Боровске. Основная же масса войск, в том числе и «наряд», стояли в Серпухове.
Другим местом сосредоточения войск Шуйского являлась Кашира, где находился «Каширский полк» князя А. В. Голицына, на «сход» с которым были присланы с Рязани воеводы Ф. И. Булгаков, Г. Ф. Сумбулов и Прокофий Ляпунов[1333].
С приходом в Серпухов самого Шуйского войска, находившиеся в Серпухове, образовали три группы полков. Первую из этих групп составили три полка: Большой полк с воеводами князем М. В. Скопиным-Шуйским и И. Н. Романовым; Передовой полк с воеводами князем И. В. Голицыным и князем Г. П. Ромодановским; Сторожевой полк с воеводами В. П. Морозовым и Я. В. Зюзиным. Кроме этих трех основных полков, особую группу войск составляли татарские отряды во главе с князем П. А. Урусовым[1334]. Третью группу войск в Серпухове представляли собственно царские, или «дворовые», полки во главе с «дворовыми» воеводами князем И. И. Шуйским и князем М. С. Турениным и воеводой «у стрельцов» — князем В. Т. Долгоруким[1335].
Что касается «наряда» (артиллерии), то источники не дают возможности определенно отнести «наряд» к полкам князя М. В. Скопина-Шуйского, ибо, в то время как одна редакция разрядных записей объединяет «воевод у наряда» с остальными воеводами в полках[1336], в других редакциях о наряде говорится как о входящем в «дворовые» полки[1337]. Впрочем, можно все же скорее думать, что «наряд» входил в группу царских, «дворовых», полков. К такому заключению приводит рассмотрение разрядных данных о князе В. Т. Долгоруком. В тех редакциях разрядных записей, где «наряд» объединяется с остальными полками, В. Т. Долгорукий назван первым воеводой у «наряда»[1338]. В других же разрядных записях В. Т. Долгорукий назван воеводой «у стрельцов» в «дворовых» полках. Воеводой же у «наряда» в этой группе разрядных записей называется И. Ф. Крюк-Колычев[1339]. Лишь после того как Василий Шуйский «пришел под Тулу», он, согласно этим редакциям разрядных записей, велел «у наряда у большого» быть первым воеводой уже В. Т. Долгорукому.
Эти данные формулярного списка В. Т. Долгорукого заставляют думать, что первая из названных групп разрядных записей дает сводный разряд воевод, участвовавших в Тульском походе, чем и объясняется отнесение «наряда» к остальным «полкам». В действительности же, во время самого похода, т. е. до начала осады Тулы, «наряд» оставался с «дворовыми» полками, входя в группу войск, с которой находился сам Шуйский. С таким решением вопроса о «наряде» хорошо согласуются и данные «Карамзинского Хронографа», где при описании похода Шуйского из Серпухова в Алексин указывается, что «с ним государем (был. — И. С.) наряд: пушки болшие и огненые»[1340].
Участие Шуйского в походе на Тулу имело помимо создания «дворовых» полков царской группы войск еще одно существенное последствие. Вместе с царем в Серпухове (а затем и в дальнейшем походе) оказалась сосредоточенной значительная часть чинов и учреждений центрального государственного аппарата.
В «Карамзинском Хронографе» эта сторона похода на Тулу характеризуется следующим образом: «С ним государем были бояре, и околничие, и стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и жилцы, и головы стрелецкие с приказы...; а на Москве государь оставил брата своего, князя Димитрея Ивановича Шуйскова, и Москва приказана была ему, да с ним на Москве по приказам приказные люди и дьяки, и в Помесном приказе и в иных во всех приказех дела делалися; а Розряд весь был с царем Васильем»[1341]. Записи в разрядах подтверждают эту характеристику и позволяют вместе с тем ее конкретизировать. С Василием Шуйским было 11 бояр во главе с князем Ф. И. Мстиславским, 5 окольничих, 9 дьяков, в числе которых были думные дьяки Т. Витовтов и Т. Луговской, а также дворцовый конюшенный и казенный дьяки; наконец, два думных дворянина. В Москве же оставалось 8 бояр и 2 окольничих, в том числе казначей В. П. Головин[1342]. Таким образом, походный стан Шуйского представлял собой в значительной степени и политический центр, способный решать все важнейшие вопросы, встававшие перед правительством Шуйского во время похода.
Готовя поход на Тулу и концентрируя силы в Серпухове и Кашире, Шуйский, однако, не проявлял большой активности в военном отношении. По словам Исаака Массы, «царь, будучи в походе, все время, страшась измены, не решался выступить со всем войском и не удалялся от Москвы»[1343]. Эта пассивность Шуйского (объяснение мотивов которой у Исаака Массы представляется весьма правдоподобным) была использована Болотниковым, сделавшим попытку снова взять инициативу в свои руки. Результатом этих действий Болотникова и явилась битва на Восме 5–7 июня 1607 г.[1344]
С наибольшей выразительностью битва на Восме охарактеризована в одной из разрядных записей: «Того ж году боярин князь Ондрей Ондреевич Телятевской да Ивашка Болотников со многими с воровскими людми з Донскими козаки шли х Кошире против государевых воевод на прямой бой. И государевы воеводы боярин князь Ондрей Васильевич Голицын с товарыщи встретили их на реке на Восме... И бояром и воеводам князю Ондрею Васильевичю Голицыну с товарыщи бой был с воровскими людми с казаки на реке Восме, и на том бою воров побили на голову, и наряд, и знамена, и коши все поймали, а языков взяли на том бою 1700 человек; а князь Ондрей Телятевской да Ивашка Болотников ушли с невеликими людми к вору Петрушке»[1345].
Царская грамота патриарху Гермогену добавляет к этой общей характеристике важные подробности. Согласно этому источнику, первоначальной целью похода Болотникова и князя Телятевского были Серпухов, а затем и Москва: «Писали к нему государю с Коширы его государев боярин и воеводы князь Ондрей Васильевичь Голицын с товарыщи, что идут с Тулы собрався многие воры с нарядом, а хотят итти к Серпухову и к Москве»[1346]. Таким образом, Болотников, очевидно, намеревался повторить свой поход на Москву. Однако получение воеводами восставших сведений о приходе к Серпухову самого Василия Шуйского со всеми силами заставило Болотникова и князя Телятевского отказаться от прямого движения на Москву и предпринять некоторый маневр: «как… послышали его государев поход, что пришел он государь в Серпухов, и они де и поворотились к Кошире на осад»[1347].
Заявление царской грамоты о планах Болотникова совершить второй поход на Москву подтверждается свидетельством другого источника — Сказания, найденного М. Н. Тихомировым. Согласно этому источнику, во время стояния Василия Шуйского в Серпухове, «приидоша к нему вестники с Тулы и глаголют: Услыша убо окаянный, иже на Туле, яко царь, оставя Москву, пришол в Серпухов, и совещаша, и послаша князя Андрея Телятевского и с ними (так в рукописи. — И. С.) множество злонравных вой, бе числом их 38.000, и повелевают им инем путем итти, ошед убо царев полк, да возмут царьствующий град Москву, и разделиша себе и домы вельмож, коиждо себе»[1348].
Приведенное известие исключительно ценно прежде всего тем, что гораздо подробнее и точнее, чем царская грамота, характеризует цели нового похода Болотникова, прямо указывая на то, что этой целью было взятие «царьствующего града Москвы». В то же время версия Сказания иначе объясняет мотивы, по которым руководителями восстания было принято решение о походе на Москву. Если царская грамота никак не связывает новый поход Болотникова с приходом Шуйского в Серпухов и изображает дело так, что Болотникову и князю Телятевскому стало известно о нахождении Шуйского в Серпухове уже после начала их похода, чем и было вызвано изменение их маршрута — с Серпуховской дороги на Каширскую, то версия Сказания, напротив, самое решение руководителей восстания — начать новый поход на Москву — связывает с уходом царя (а следовательно, и значительной части войска) из Москвы, что создавало благоприятную обстановку для нанесения удара по Москве войсками Болотникова.