– Боюсь, это не слишком хорошая идея. – Галина Ивановна покачала головой. – Я же говорила вам, что Аллочка больна.
– Ну не настолько же больна, чтобы не смочь поговорить о любимом деле, которому она посвятила жизнь?
– Не знаю, – с сомнением произнесла Галина Ивановна. – Может, и настолько.
– С кем она жила? С родителями?
– Одна. Аллочка жила одна. Про родителей ее я ничего не знаю. Она никогда о них не рассказывала.
– Пожалуйста, дайте мне телефон. Я позвоню ей. Пожалуйста, я очень вас прошу.
В добрых, подслеповатых глазах экскурсоводши возникло недоверие.
– Странные у вас просьбы, милая. Я уж и не рада, что рассказала вам про Аллочку. Не следует ее сейчас беспокоить.
– А если наоборот, следует? – горячо возразила Регина. – Если мой визит, наоборот, подействует на нее благотворно? Поверьте, я знаю, о чем говорю. Работая в школе полвека, я приобрела опыт психолога. Людям всегда приятно, когда проявляют интерес к тому, что для них очень важно.
Галина Ивановна задумалась. Видно было, что она колеблется.
– Возможно, вы и правы, – наконец проговорила она. – Возможно. Я дам вам телефон. Адрес не дам, а телефон напишу. – Старушка достала из тумбочки блокнот, вырвала оттуда листок и записала номер. – Вот. Алла Корзун. Скажете, что я дала вам этот телефон, что интересуетесь триптихом Льва Соколовского. Может быть, она и верно захочет с вами побеседовать.
– Спасибо, – поблагодарила Регина. – И за чай тоже. Мне пора. – Она встала с диванчика.
– Увидите Аллочку, привет от меня передавайте, – проговорила Галина Ивановна. – И расскажите знакомым о нашем музее. Пусть приходят.
– Обязательно и передам, и расскажу, – пообещала Регина и быстро пошла к дверям.
Она сгорала от нетерпения поскорей позвонить Аллочке. Едва очутившись на улице, Регина тут же набрала номер. В ответ раздались долгие гудки. Трубку не брали. Она сбросила и набрала еще раз и еще. Результат был тот же. Разочарованная, Регина двинулась к метро. Черт знает эту Аллочку, вдруг она вообще не подходит к телефону? Галина Ивановна же ясно сказала, что у нее поехала крыша.
Регина решила: ничего не остается, как ехать домой, в надежде на то, что в ее отсутствие туда не явился Скрипник. Она дошла до метро, благо то было рядом, и уже собралась спуститься на платформу, как вдруг зазвонил телефон. Регина дрожащей рукой вытащила трубку. Не дай бог, это Скрипник звонит сообщить, что все знает про них с Артемом и едет его арестовывать. Номер действительно был незнакомый. Регина отчаянно сглотнула и как можно спокойней произнесла:
– Слушаю.
В ответ мужской голос проговорил, слегка грассируя:
– Добрый день. Вы недавно звонили на этот номер.
– Звонила? Я?
Внизу к платформе с грохотом подходил поезд. Регина глянула на экран. Ну да, это же номер Корзун. Оканчивается на две девятки.
– Вы звонили, – терпеливо произнес мужчина.
Регина едва слышала его из-за шума. Она опрометью бросилась обратно к стеклянным дверям.
– Куда? – преградил ей путь мужик в форме. – Тут вход. Выход слева.
Регина махнула рукой.
– Хорошо… я тут постою… Але! – крикнула она в трубку. – Вы слышите меня?
– Отлично слышу, – невозмутимо произнес грассирующий. – Вы кто? Вам кого надо?
– Мне нужна Алла Корзун!
– Алла сейчас не может подойти к телефону.
– А когда сможет? Вечером?
– Вечером тоже не сможет.
– Тогда завтра? – неуверенно спросила Регина, чувствуя недоброе.
– Нет. Она вообще не сможет с вами говорить по телефону, – все так же спокойно проговорил мужчина.
– Но… почему?
– Потому что она в больнице. Психиатрической.
Регина замолчала, не зная, что сказать.
– Вы не ответили, кем вы приходитесь Алле? Вы родственница?
– Да. Дальняя. Приехала в Москву, вот хотела повидать ее.
– Раз хотели, приезжайте. Ей нужны положительные эмоции.
– А вы кто? – в свою очередь поинтересовалась Регина.
– Я ее врач. Алла серьезно больна. Если хотите навестить ее, можете приехать сегодня до шести вечера. Адрес больницы: улица Смольная, дом пять. Метро «Речной вокзал». Спросите Михайлова.
Связь выключилась. Регина подошла к висящей на стене схеме метро. Ехать до «Речного вокзала» не меньше пятидесяти минут, это другой конец города. Но что поделать? Она села в поезд и с двумя пересадками доехала до места назначения. Оттуда пришлось идти пешком еще минут пятнадцать. На КПП охранник спросил пропуск. Регина назвала фамилию Михайлов, и ее тут же пропустили.
Здание было современным и чистеньким, хотя и мрачноватым. Окна на всех этажах в решетках. У дверей стояли два суровых мужика.
– Мне к Михайлову, – сказала Регина.
– Второй этаж, направо по коридору. Кабинет двести четвертый.
Регина сняла пальто в гардеробе и поспешила к лифту. На двери кабинета двести четыре висела табличка: заведующий первой психиатрией, Михайлов Г. А. Регина постучала.
– Да, – раздался знакомый голос.
Она толкнула дверь и вошла в просторный кабинет. За столом сидел худощавый мужчина лет сорока пяти, жгучий брюнет.
– Здравствуйте, – поздоровалась Регина. – Это я вам звонила. Насчет Аллы Корзун.
– А, да. Проходите. – Брюнет кивком указал на кресло в углу. Регина села, с ожиданием глядя на врача. – Значит, дело обстоит так. У Аллы серьезное расстройство психики. Она поступила к нам в критическом состоянии, после неудачного суицида. Сейчас ее стабилизировали, но она не вполне адекватна. Общается далеко не со всеми, к телефону не подходит. Иногда отказывается от еды. Плохо спит. Сколько продлятся эти симптомы, я пока сказать не могу. Возможно, через месяц она будет полностью здорова, а возможно… – Он помолчал и закончил жестко: – Возможно, ей придется провести здесь всю жизнь.
– Всю жизнь? – невольно ужаснулась Регина. – Она ведь совсем молодая!
– К сожалению, психиатрия не выбирает возраст. Молодые подвержены ей так же, как и старики. Вы сейчас можете пройти, пообщаться с ней. У нас только что закончился обед. Больные отдыхают. Но вас пропустят. Если вдруг случится что-то экстраординарное, рядом с палатой дежурит санитарка. Можете вызывать ее кнопкой над кроватью.
Слова доктора вызвали у Регины дрожь. Что должно было случиться с несчастной искусствоведшей, чтобы та настолько сошла с ума? Тем не менее она кивнула.
– Хорошо. Я поняла.
– Тогда идите. На этом же этаже, палата двести двенадцатая. Алла там одна.
Регина поблагодарила Михайлова и вышла из кабинета. Она шла по коридору и удивлялась тишине, царившей вокруг. Ей казалось, что в такой больнице должны быть слышны крики, стоны, вопли. Но нет, ничего подобного не наблюдалось. Коридор был пуст, не считая пары санитаров, везущих куда-то каталку. Регина быстро дошла до двести двенадцатой палаты. Приоткрыла дверь и сразу же увидела Аллу. Та сидела на кровати с книжкой в руке. На ней был длинный байковый халат, свободно болтающийся на худом теле. Некрасивое лицо с широким носом-картошкой было сплошь усыпано веснушками. Спутавшиеся рыжеватые волосы небрежно перехвачены заколкой-крабом. При звуке открываемой двери Алла оторвалась от книги и с недоумением поглядела на Регину.
– Алла, здравствуйте, – проговорила та.
– З-здравствуйте, – с трудом, заикаясь, произнесла Алла.
Регина обрадовалась, что она отвечает ей. Значит, не так все ужасно.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, подходя поближе к кровати.
– Н-ничего, – все так же, запинаясь, выдавила Алла. – А… вы кто?
– Вы меня не знаете. Я была у вас в музее. Познакомилась с Галиной Ивановной. Она рассказала мне о вас. О вашей работе по картинам Соколовского. Мне захотелось пообщаться с вами. Это ведь чрезвычайно интересно.
Алла молчала, глядя на Регину исподлобья.
– Простите, если я вас побеспокоила, – смутилась та.
На лице у Аллы вдруг отразилось страдание.
– Музей? – проговорила она глухо, сквозь зубы. – Нет! Я не хочу слышать про музей. Уходите! Слышите, сейчас же уходите отсюда, оставьте меня в покое.
– Алла, вы не поняли меня, – мягко начала Регина. – Я…
– Уходите! – выкрикнула Алла громко и истерично и закрыла лицо руками.
– Хорошо, хорошо, – испугалась Регина. – Я сейчас уйду. Я только хотела спросить про триптих «Восстание феникса». Вы ведь искали две остальные картины, чтобы объединить все три. Скажите, вам удалось узнать что-то про их местонахождение? Или, может быть, вы нашли того, кто тоже этим интересовался? Для меня это очень…
Она не успела договорить. Алла издала короткий звериный вопль и повалилась лицом на подушку. Плечи ее задергались. Регина испугалась, что сейчас вбегут санитары. Но никто не заходил. Алла беззвучно рыдала, царапая подушку ногтями. Регина подошла к ней, неуверенно тронула за плечо. Та дернулась, как ошпаренная.
– Феникс! Будь он проклят, ваш феникс! – пробормотала Алла. – Проклят, проклят!
Она зарыдала еще горше. Дверь наконец открылась, и в палату зашла женщина лет тридцати пяти, ухоженная и хорошо одетая. Увидев плачущую Аллу, она быстро подошла к кровати.
– Козочка моя, что случилось? Кто тебя расстроил?
– О… она. – Алла ткнула пальцем в Регину. – Он-на спрашивала про «Феникса».
Алла вдруг с силой рванула на себе прядь волос. Затем еще и еще. Регина охнула и чуть не упала. Женщина решительно отодвинула ее в сторону и обняла Аллу, крепко прижимая ее к кровати.
– Ну, ну, зайчик мой, тихо. Тихо, спокойно. Все хорошо. Никто не будет мучить тебя. Перестань расстраиваться. Не плачь.
Она гладила Аллу по голове, что-то шептала ей на ухо. Постепенно та перестала рыдать и только тихо всхлипывала. Незнакомка обернулась к Регине. Лицо ее было суровым.
– Вы кто такая? Кто вас сюда пустил?
– Я родственница Аллы. Дальняя. Мне разрешил заведующий отделением.
– Неправда, – всхлипнула Алла. – Она врет. Она хотела, чтобы я рассказала ей про «Феникса».
Красивые брови женщины угрожающе сошлись на переносице.