– Каждый выведенный из стазиса требует времени: диагностика физических показателей, введение в курс дела…
– Да, но с помощниками дело пошло быстрее, разве нет?
– Нет. Код ручного вывода из стазиса известен только Кеш и ее подчиненному, Каликсу. – Она подняла руку. – Прежде чем вы спросите, я отвечу: мы не будем разглашать код, потому что не хотим никаких ошибок или вывода из стазиса большего количества людей, чем это сейчас допустимо. Даже я не знаю кода.
На него этот аргумент, казалось, не произвел никакого впечатления.
– Справедливо, – сказал Танн, хотя в его голосе слышалась изрядная доля скептицизма.
Слоан перевела разговор на другую тему, предложив саларианцу поведать о своих достижениях:
– Есть новости о причинах катастрофы?
Танн, сложив руки на груди, посмотрел на Эддисон, которая с явным разочарованием отрицательно покачала головой.
– Мы все еще слепы. Данные сенсоров – сплошной хаос и ложные тревоги.
– Вообще-то, сенсоры были повреждены во время полета, но не до такого состояния, на которое указывают полученные ими данные, – добавил Танн. От Слоан не ускользнул тот факт, что неудачу он возлагает на кого-то другого, а себя стремится выставить в лучшем свете.
Бюрократы. Они везде одинаковы.
Слоан даже не затруднила себя кивком, лишь зевнула.
– Ладно, дайте мне знать, если станет известно что-то новое. Теперь я могу поспать?
– Конечно, – поспешно сказал Танн, а Эддисон потрепала ее по плечу и сказала:
– Отдыхайте, пока есть возможность.
Слоан откинулась на подушки, закрыла глаза и через несколько секунд провалилась в сон.
Ей снился Элизиум, ужасы, непосредственным участником или сторонним наблюдателем которых она была во время Скиллианского блица. Пиратские налеты всегда доставляли массу проблем, но блиц вообще ни на что не походил. Крохотный контингент сил Альянса на дальнем сторожевом посту никак не предполагал, что им придется противостоять целому флоту, перед которым поставлена конкретная задача.
Этот конфликт позволил кое-кому из солдат сделать карьеру. Некоторые стали героями, других повысили в званиях. Мужчины и женщины, обожженные настоящим боем.
Но некоторые сломались.
Слоан не знала, из каких она – из обожженных или сломленных, – но тех долгих дней она никогда не забывала. Худшие дни ее жизни, в каких бы сражениях она ни участвовала и какие бы пираты ни объявлялись на Траверсе после всего этого.
Чтобы избавиться от страшных воспоминаний, она и присоединилась к Инициативе.
Но те события оставили в ее душе незаживающую рану. Инстинкт, отточенный там и в десятке других сражений. Этот инстинкт мгновенно пробуждал ее, и в мгновение ока она стояла перед нарушителем ее покоя с направленным на него пистолетом.
Слоан понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, где она находится. Кушетка в жилотсеке. Вокруг вповалку спали несколько десятков других членов экипажа. Остальные бодрствовали – кто-то ел, кто-то разговаривал вполголоса. Были и такие, кто плакал или пребывал в ступоре, а то и то и другое.
На койке напротив нее сидел в ожидании человек, ей незнакомый. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, потом медленно поднял руки, показывая, что сдается. Только тут Слоан поняла, что ее пистолет нацелен ему точно между глаз. Она опустила оружие.
– Кто вы?
– Уильям Спендер.
– Я знаю это имя, – сказала Слоан, изо всех сил пытаясь прогнать тяжелую усталость из головы. – Только вот откуда?
– Колониальный департамент. Я заместитель Фостер Эддисон. – (Пауза.) – Заместитель директора Спендер.
– Ага.
Еще один зануда. Прекрасно! Она убрала пистолет и потерла глаза. Спендер взял со стола кружку и протянул ей. Из кружки поднимался пар.
Может, не такой уж и зануда.
Настроение Слоан улучшилось.
– Кофе?
Он заглянул в кружку и поморщился.
– Овсяные хлопья, – упавшим голосом сказал он.
– Я вас ненавижу.
Настроение испортилось так же быстро, как до того улучшилось, но Слоан все равно взяла кружку. Ложки не было – ей пришлось пить теплую кашицу, а не есть. В овсянку явно забыли добавить сахар, но даже Слоан готова была признать, что каша была вкусной.
Спендер огляделся.
– Могу попытаться найти кофе.
– Да бог с ним, – сказала она с полным ртом. – Я вас не ненавижу.
Мужчина улыбнулся:
– Вы любите кофе?
Она не ответила. Только дружелюбно пожала плечами.
У Уильяма Спендера, замдиректора Колониального департамента, было лицо, крайне подходящее для битья, – лицо чересчур ярого поклонника какого-нибудь политика. Каштановые волосы (у него даже нашлось время расчесать их), чистые зубы и большие глаза (слишком искренние, чтобы быть искренними), которые транслировали только одно желание: «Пожалуйста, позвольте мне помочь вам, чтобы я казался полезным». Слоан, сдерживая улыбку, закончила есть.
Он за все это время не шелохнулся.
Женщина посмотрела на него, вскинув бровь:
– Вы все еще здесь. Это означает, что за овсянку придется платить. Верно?
Спендер пожал плечами:
– Вообще-то, это вопрос безопасности.
Туман сна окончательно рассеялся.
– Что случилось?
– Нет-нет-нет. – Спендер замахал руками. – Ничего не случилось. Я просто… Фостер поручила мне консолидировать наши припасы. Учесть, что осталось после, хм, инцидента. Всякие такие дела. Мы должны согласовать места, где все это будет храниться.
Вторая бровь Слоан присоединилась к первой.
– Вопрос: я тут при чем?
– При том, что все должно храниться в безопасном месте, – терпеливо ответил Спендер.
– Вот как! – Слоан поставила чашку на ближайший столик и, немного погодя, нахмурилась. – Постойте. Эддисон беспокоится, как бы чего не украли?
– Директор Танн предположил, что некоторые… с учетом всех обстоятельств… могут быть недовольны необходимостью экономии продуктов. – Мужчина вновь улыбнулся. – Мы с Фостер согласились.
О черт, подумала Слоан. Она точно знала, кого имеет в виду Танн, говоря «некоторые», и ей хотелось задушить его за такое архаичное мышление. Тем не менее он, хоть и опосредованно, поднял более широкий вопрос. Чтобы оружие и средства первой необходимости были в сохранности, вероятно, они должны были храниться где-то в безопасном месте.
– Разве у станции нет складской зоны?
– Вообще-то, их несколько. Но к единственной, расположенной поблизости, нет доступа.
Неудивительно.
– А как насчет ангаров? Корабли есть только в одном.
Спендер оживился, словно прежде ему это не приходило в голову. Может, и в самом деле не приходило. Слоан понятия не имела, как устроена его голова. Но уже по тому, как мужчина кивнул (словно одна его часть еще размышляла над услышанным, а другая уже все для себя решила), у нее возникло впечатление, что он переигрывает.
– Хороший вариант, – сказал он вслух. – Да, думаю, это будет идеальным решением.
– Рада быть полезной, – устало сказала она. – Поговорите с сержантом Талини. Она позаботится о том, чтобы все прониклись мыслью о необходимости экономии.
Спендер снова кивнул, на сей раз с понимающей полуулыбкой.
– Я обойду других директоров, чтобы все на борту были в курсе нашего плана.
– Как вам будет угодно.
«Ишь ты, вдруг уже и „наш“ план, – раздраженно подумала она. – Ну и прохиндей».
Слоан поспешила отделаться от него.
– Если вам понадобится, чтобы я обеспечила их присутствие, дайте мне знать. А пока я отправлю своих людей проверить ангары и подобрать подходящий.
Спендер встал. По крайней мере, он понимал, когда разговор закончен. Слоан легла на кушетку, закрыла согнутой в локте рукой глаза. Ее организм требовал продолжения сна. Или кофе. Чего она не хотела, так это еще одного дня тушения пожаров.
Но Слоан догадывалась, каким из ее желаний суждено сбыться.
Хотя… Почему бы не воспользоваться ситуацией?
– Если вы добудете мне кофе, Спендер… – проговорила Слоан вслед удаляющемуся замдиректора. Фраза замерла на ее губах, к которым она приложила палец.
Она услышала его смешок откуда-то со стороны двери.
– Вас понял, – ответил мужчина.
Одна только мысль о кофе, казалось, прогнала усталость из ее тела. Но ум и не думал отключаться. Все возможные зазоры в ее мыслях, те места, где прячется настоящий покой, были заполнены заботами. Сколько членов экипажа уже выведено из стазиса? Не возникло ли с ними проблем? Не нужна ли Кеш помощь?
Но именно мысль о том, что Танн, вероятно, определяет приоритеты для разбуженных, заставила ее скинуть ноги с кушетки и встать. Со стоном. Все тело у нее онемело, ее мучили жажда и голод. На ее конечностях словно повисли пьяные волусы и теперь изо всех тянули вниз.
Возможно, кофе на корабле просто не было. И все же. Слоан, исчерпав все варианты, остановилась на одном, от которого ей могла быть польза.
Она двинулась сквозь толпу, начавшую заполнять помещение, и перешла на резвую утреннюю трусцу.
Это поможет. Пока не появится кофе.
Час спустя, все еще горя желанием выпить кофе и чувствуя острую боль в затылке, Слоан стояла на письменном столе, оглядывая более шести сотен членов персонала «Нексуса». Помещение не было предназначено для таких собраний. Его предполагалось использовать как тихий кабинет для администрации.
Предполагалось. Предназначалось. Если бы ее желания превращались в пакетики земного напитка, у них у всех сейчас был бы кофе.
Большинство собравшихся стояли. Некоторые сидели на столах или огромных стульях. Многие – на полу, все еще не выйдя из послестазисного похмелья. «Криоломка» – она слышала, что некоторые именно так определяли свое самочувствие. Это словечко, казалось, распространялось с такой же скоростью, как и известие о смерти их лидера.
Комнату заполнил нервный гомон. До Слоан с разных сторон доносились отдельные фразы:
– Что будет с миссией?
– Мы можем вернуться? Это вообще возможно?
– Первопроходцы нас спасут.