– Вы понимаете, что я имею в виду.
Короткое молчание нарушила Эддисон:
– Ну, спросить-то можно, не так ли?
Слоан встала:
– Нет. Нет, черт побери! Поверьте мне, этот номер просто так не пройдет. А с угрозой нормирования продуктов, стоящей за таким вопросом, включится инстинкт самосохранения.
Некоторое время все молчали. Танн даже перестал ходить и прислонился к стене.
– Я думаю, – сказала Слоан с явной неохотой, – альтернатива состоит в немедленном введении нормирования, но из этого тоже ничего хорошего не выйдет. – Она потерла виски. – По крайней мере, если мы спросим про добровольцев, это облегчит нам задачу.
Танн кивнул:
– Договорились. Я принял решение. Сегодня вечером мы дадим возможность Джиен Гарсон напомнить всем, почему мы здесь и о тех жертвах, которые мы принесли. После этого я призову персонал добровольно откликнуться на наш призыв.
– Вы словно пытаетесь убедить себя.
Танн моргнул.
– Наверное, нам всем не помешает небольшое напоминание о том, почему мы здесь, как вы думаете?
Слоан пришла в один из жилотсеков и села за обеденный стол со случайной группой людей, а не со своей командой. Поначалу ее соседи довольно оживленно беседовали меж собой: двое рабочих-кроганов, ассенизаторы и вкрадчивая азари, которая молча тыкала вилкой в еду.
Когда Слоан разговорила на последнюю, доктор Аридана сообщила, что пыталась отремонтировать ведущие сенсоры и выяснила, что проблему не удастся решить до прибытия одного из ковчегов с запасными частями.
– Если, конечно, они не в таком же, если не худшем, чем мы, состоянии.
Слоан закончила есть и направилась к двери, чтобы при первом признаке беспорядков вызвать свою команду. Пока она шла, ожило несколько экранов, развешенных в разных частях жилотсека, и на них появилось лицо Гарсон.
По залу пробежал шепоток, и в воцарившейся затем тишине громко зазвучал голос их лидера. Слоан подумала, что это одна из величайших речей в истории. Вдохновенная, умная и в то же время «надувающая тебя разом, словно через клизму, газом счастья», как говаривал ее старый шеф на одной из станций. Как бы то ни было, каждое слово Гарсон звучало искренне.
Потом появился Танн.
– Мудрые слова нашего бесстрашного лидера, – нескладно начал он. – Может быть, поаплодируем? – Он захлопал. Никто его не поддержал, но саларианец не мог этого знать. Бедняга хлопал целую минуту, потом продолжил: – Я бы попросил Джиен Гарсон обратиться к вам всем сейчас, но она, увы, мертва.
О черт!..
– Если мы не будем осторожны, то умрут и многие из нас.
«Черт побери, Танн, что ты несешь?» – пробормотала себе под нос Слоан.
– Многие из нас умрут, если иссякнут съестные припасы. – Танн несколько секунд смотрел в камеру. – Мы добились громадного прогресса за последние несколько недель, и я с радостью сообщаю вам, что статус чрезвычайной ситуации отменяется. В признание этого факта и по причине быстро иссякающих съестных припасов ваше временное руководство просит волонтеров вернуться в криостазис. – Он помолчал немного, потом добавил: – Вы заслужили небольшой отдых, верно?
Даже если обращение было бы составлено правильно, Слоан сомневалась, что на него кто-нибудь откликнулся бы. А в таком варианте его либо проигнорируют, либо высмеют. Директор службы безопасности уже слышала смешки из разных мест в зале. Она взяла какую-то бутылку из их «быстро иссякающих съестных припасов» и кратчайшим путем направилась в свою комнату.
Слоан приняла душ, почувствовала, что лекарство от похмелья начало действовать, надела чистую одежду, нацепила на руку омни-инструмент. Вчера вечером она напилась (и напилась до беспамятства) в попытках утопить в алкоголе тот ужасающе неловкий момент, которому была свидетелем.
Понятно, что алкоголь не особо помог. Теперь, увидев шестнадцать сообщений на своем экране, Слоан могла только гадать, что пропустила.
Она проигнорировала их все и попыталась вызвать Танна. «Может, что и получится». Она спрашивала себя, заметил ли кто-нибудь островок логики в этом океане плохо подобранных слов.
– Доброе утро, – сказал Танн, и по его голосу ей все стало ясно.
Но тем не менее она спросила:
– Что, все настолько плохо?
– Настолько.
– Сколько добровольцев?
Секунда молчания.
– Ни одного.
– Ни одного?
– Как вы и предсказывали, добровольцев вернуться в стазис не нашлось. Ни одного вообще.
– Черт!
– Нет, один все же был.
– Да?
– Но затем сказал, что ошибочно выбрал этот вариант, и отказался.
Слоан не нашла, что сказать.
– Вы должны быть довольны, – продолжил Танн.
– Нет-нет, – ответила Слоан. – Чему тут радоваться? Я предполагала такой исход, но не собираюсь еще больше портить вам настроение. Однако в следующий раз я бы вам советовала при составлении речи обращаться к кому-нибудь за помощью. Эта была… не самой удачной.
Она сделала первый глоток кофе.
– Ее составил Спендер.
Слоан прыснула:
– Вы шутите.
– Вовсе нет. Мне показалось, что речь очень хорошая.
– Танн, эта речь была… Я думаю, правильно будет ее назвать «сэндвич с говном». Нет, за такую речь вам нужно вытолкать Спендера в космос, а потом броситься туда самому – вы не поняли, насколько она ужасна.
Его глаза широко раскрылись.
– Я вряд ли считаю такое наказание…
– Я шучу, Танн. Но… не берите в голову. В следующий раз пусть речь произносит Эддисон, ладно?
– Персонал, кажется, прислушивается к вам.
– Да, но сначала я сама должна уверовать в идею, прежде чем просить других проглотить ее.
Саларианец испустил разочарованный вздох.
– Что ж, мы вернулись к тому, с чего начали.
– Нет, – поправила его Слоан, – ситуация стала хуже. Вы посеяли семя, и это семя называется «припасы на исходе».
– Да. Что касается этого, – сказал он, – то нам нужно составить план нормирования.
– Хорошо.
– Вы сейчас свободны?
Слоан посмотрела на часы, потом почувствовала боль в желудке.
– Позвольте мне сначала позавтракать.
Поесть нужно побольше, решила она. Столько, сколько влезет, прежде чем придется затянуть пояс.
А потом она, если понадобится, размозжит несколько черепов, выкрикнет несколько нецензурных слов, если ей станут возражать, и будет ждать, когда станция взорвется.
А может, все согласятся сотрудничать.
Хотя вряд ли. Собственно, она никогда не считала себя любимицей удачи.
Глава 18
Слоан была права, думала Эддисон. Поначалу им везло. Может быть, поэтому директор службы безопасности вызвалась присоединиться к команде Кеш, получившей задание расчистить проход к ближайшему доку для приема ковчегов. Пробравшись туда, они надеялись найти запас сенсорных интерфейсов, которые можно будет подключить к системе.
Эддисон не могла ее винить. Слоан прождала целый день, убедилась, что речь Танна не спровоцировала новых беспорядков и оставила вместо себя эффективную команду. Эддисон отдавала должное директору службы безопасности. Если бы на речь Танна последовала какая-то реакция, то, она не сомневалась, Слоан осталась бы.
На самом деле все обстояло не так уж и плохо. Несколько резких слов и вялого обмена ударами в жилотсеке, а потом все восприняли объявление с безысходностью, думая про себя: «Что еще может выйти из строя?»
Когда все утряслось, Слоан приняла предложение Кеш заняться тяжелой рутинной работой, устроив себе своеобразные каникулы.
Двое суток назад.
Может быть, два дня потребовались на то, чтобы суть происходящего стала доходить до нее. Два дня урезанных пайков и внезапное осознание того, что пайки, которые они получают, тоже вскоре придется урезать.
Настроение на «Нексусе» изменилось. Резко.
Эддисон прогулялась по коридорам, следуя совету Танна, но от этого лишь сильнее ощутила свое бессилие и бесполезность. Она руководила департаментом Несостоявшихся колоний, была советником исполняющего обязанности директора. Скоро начнут задавать вопрос: а что именно значит «исполняющий обязанности»?
Повторное прослушивание речи Гарсон имело непредсказуемые последствия. Оно напомнило всем, на что они подписывались и что получили на самом деле.
Эддисон избегала косых взглядов, которые бросали в ее сторону. В них она читала не только растущее чувство голода и жажды, но и обвинение: она несла ответственность за произошедшее. Это было несправедливо, но Эддисон полагала, что, когда природная катастрофа застает население врасплох, виноватыми всегда оказываются политики.
В каждом обвиняющем взгляде она видела безмолвную ярость. «Как ты могла не предусмотреть этого? Мы тебе доверяли. Мы пожертвовали всем, потому что поверили в твой план».
Справедливо или нет, но именно это читала она в их взглядах. На самом деле она практически не участвовала в планировании на случай чрезвычайной ситуации. Она сосредоточилась на своей работе: составляла планы действий в нештатных ситуациях при первичных контактах с расами, которые обнаружатся на открытых планетах.
Ах, как она мечтала об этих мгновениях! Иногалактические расы, непохожие на те, что встречались во Млечном Пути. Возможности и вызовы. Она воображала себя за официальным столом с бокалом вина азари, с Джиен по левую руку от нее и несколькими высокими сановниками доброжелательного и мудрого вида справа.
Вместо этого она спала на полу, кипятила воду и ела сухие пайки, словно проходила курсы по выживанию в дикой природе.
Эддисон остановилась в коридоре, связывающем два отсека. Большие окна по обеим сторонам, а за ними то, что должно было быть великолепным космическим видом. Несколькими днями ранее она проходила здесь, протискиваясь между «наблюдателями» – группой, которая вызвалась исполнять функции дозорных, пока не будут подключены сенсоры, чтобы «Нексус» не оставался полностью слепым. Они сидели или стояли днями и ночами уже на протяжении нескольких недель и смотрели: не появятся ли какие-либо признаки того, что Скверна возвращается.