в инженерной Слоан его не нашла, она направилась в жилотсек.
Было поздно. Настолько поздно, что большинство обитателей жилотсека готовились ко сну, используя все, что для этого требовалось. Книги, тихую музыку, приглушенный свет или – в случае Каликса – стакан того, что, вероятно, было турианским виски.
Он увидел, как она вошла, поднял стакан в знак приветствия. Тусклый свет придавал лоск его металлическому панцирю.
– Директор Слоан, заходите, выпейте.
– Я, пожалуй, выпью, только что-нибудь другое, – сказала она, подходя. – Мне говна хватает с лихвой, чтобы добавлять еще…
– Понимаю. – В его голосе ей послышалась ирония. Его глаза сверкали. – Похоже, у вас был нелегкий денек.
Каликс смотрел, как Слоан взяла бутылку пива из-за стойки. Наклонил голову. Чем-то он слегка походил на птицу, подумала она. Но был ли он при этом так же безобиден – вот вопрос.
Директор села, забросила ногу на ближайший стул и устроилась поудобнее – насколько это позволяла обстановка.
– Есть минутка поторговаться?
Турианец моргнул:
– Вы хотите поговорить о… коммерции? Я не возражаю, но мне это представляется преждевременным.
Слоан не сразу вспомнила, что турианцы, как и саларианцы, слабо разбирались в метафорах.
– Я хочу сказать, – с нажимом сказала она, растягивая, несмотря на растущее раздражение, губы в улыбке, – есть у вас минутка поговорить о делах «Нексуса»?
Его выражение прояснилось, мандибулы задвигались в такт мелодичному смеху.
– Ах это? Конечно, Слоан. Или вы предпочитаете «директор»?
Она поморщилась:
– Слоан.
– Понял.
Он отхлебнул свой напиток на неподражаемый турианский манер, а Слоан, делая большой глоток пива, воспользовалась возможностью получше рассмотреть его. В жилотсеке действовало правило одной бутылки. Слоан пришлось с этим смириться.
Каликс не походил на турианца, руководящего криминальным бизнесом. Он выглядел совершенно расслабленным, хотя и усталым. Как всегда. Как все они. Женщина какое-то время внимательно рассматривала его, прежде чем решилась, выражаясь метафорически, сорвать этот пластырь.
– Ирида Фадир задержана.
– Ирида? – Турианец моргнул. – За что?
– Диверсия. Незаконный доступ в сеть, кража секретной информации. – Она вела счет, разгибая пальцы. – Серьезный сопутствующий ущерб и раненые.
– Есть убитые?
– Нет, но вполне могли бы быть, – горько ответила Слоан. – Половина смены нетрудоспособна на несколько дней, и у нас в стационаре саларианец в критическом состоянии. Не исключено, что к утру мы предъявим ей обвинение в убийстве, а не в покушении.
– Черт побери, прискорбно. – Каликс потер свой гребень свободной рукой, глядя в потолок. – Я не знаю, что сказать.
– Вы в этом участвовали?
Он окаменел, услышав обвинение в свой адрес. Она смотрела на него, фиксировала каждую морщинку. Многие говорили, что выражение лиц турианцев не поддаются прочтению, но это было не так. Слоан провела с ними достаточно времени, чтобы замечать суть. Он выглядел расстроенным. Вот только чем – ее вопросом, ранеными или разочарованием в Ириде? Она не могла понять. Но он ответил на ее взгляд с откровенностью, которая уверила ее в его невиновности.
– Я не имею к этому ни малейшего отношения, – спокойно сказал Каликс. – Как и другие члены моей команды. Я клянусь в этом моей работой.
Слоан облегченно выдохнула. Она не могла сказать почему, но она ему верила. Он не уклонялся от вопроса, не юлил, смотрел в глаза. Ее тело чуть расслабилось, и женщина сделала еще глоток из бутылки. Пиво зашипело, проходя по пищеводу.
– Что она взяла? – спросил он. – Вы сказали «секретную информацию»?
Слоан наклонила бутылку, заглянула в темное горлышко. На самом деле она выигрывала время. Обдумывала, сколько ему сказать. В конечном счете Слоан решила сказать ему все, перетянуть на свою сторону, чтобы его преданность Ириде не усложнила и без того гнилое дельце.
– Базу данных. Там вся информация по обслуживанию, размещению оборудования, всякие такие вещи. Я не могу понять, зачем она это сделала.
– Не можете?
Этот вопрос привлек ее внимание. Она подняла голову встретилась с ним взглядом.
– Объясните.
Турианец испустил протяжный, порывистый вздох. Затем поставил стакан с виски себе на коленку, продолжая придерживать его рукой.
– Сами подумайте, – неторопливо сказал он. – Вы ведь чувствовали напряжение в воздухе, верно? Люди беспокоятся.
– Я знаю. – Слоан скривилась. – Это усугубляет реальные проблемы.
– Это и есть реальная проблема, – поправил ее Каликс. – Сначала мы просыпаемся в хаосе, потом обнаруживаем, что наше руководство мертво. – Он показал рукой на нее. – Неожиданно во главе всего предприятия оказались трое никому по-настоящему не известных людей. Никаких претензий к вам или Эддисон; может быть, небольшие к Танну, но Гарсон была сердцем и душой этой миссии.
– Спасибо, что указали на отсутствие у меня души и сердца, – иронически заметила она. В его глазах зажглись смешливые искорки, но он не стал останавливаться на этом.
– Вы выводите из стазиса большую часть персонала, чтобы привести станцию в порядок, они видят хаос, нехватку припасов, не говоря уже об этой таинственной и крайне опасной Скверне, обволакивающей нас, потом вы просите их вернуться в крио, поверив, что все будет хорошо. Когда они не соглашаются, их сажают на пайки, персонал начинает голодать. Они хотят ответов. Надежды. Вернутся ли корабли-разведчики? Прибудут ли когда-нибудь первопроходцы? Прикончит ли нас Скверна? Терпение с каждым днем тает, Слоан.
Его слова вызвали у нее раздражение, главным образом потому, что все упреки были справедливыми. Слоан подалась вперед, держа бутылку пива обеими руками, уперла локти в колени и нахмурилась.
– Оправдание поступка меня не интересует, мне важны мотивы.
– У вас, у людей, есть пословица для этого. – Каликса ничуть не обескуражило раздражение, которое Слоан даже не попыталась скрыть. – У вас есть такое выражение – «дамоклов меч»?
– Да.
– Первооткрыватели на «Нексусе» преодолевают одно препятствие за другим. – Он указал на пространство жилотсека, тишина в котором была обманчивой, учитывая характер их разговора. – Напряжение возрастает. Каждая аварийная ситуация, каждое происшествие и неудача все больше погружают их в ощущение незащищенности. Опасности. Руководство грозит им, как детям, говорит, что уложит в постельку…
Она не смогла сдержаться – фыркнула.
– Ну, вы-то ведь не родитель, верно?
Он искренне рассмеялся:
– Ну хорошо, моя аналогия, может быть, неудачна. Но суть в том, что, с их точки зрения, руководство хочет, чтобы они действовали как роботы: выполняли приказы, а когда в их услугах нет нужды, отключали питание. Как послушные маленькие машинки. – Он пожал плечами. – Они испуганы, Слоан. Они думают, что, когда упадет меч, их никто не защитит. Они не хотят возвращаться в крио, быть совсем беспомощными, когда это случится.
Теперь она понимала.
– Похищая эту информацию, – неторопливо, задумчиво сказала Слоан, – Ирида могла подготовиться к падению меча – она бы знала, где что находится и, возможно, как это взять. Но ради чего? Ради осады? Угрозы?
– Нет, – тихо сказал Каликс. – Подумайте об этом иначе. Это путь к некоторой свободе. Может быть, она хочет иметь место, в котором она и другие, похожие на нее, могли бы чувствовать себя в безопасности.
– Прекрасно. – Слоан потерла лоб, потом двумя сильными пальцами ухватила себя за переносицу. – И все это путем создания угрозы всему живому на борту. Какова вероятность того, что она поделилась этими данными с кем-то еще?
– Об этом знает только она и, может быть, кто-то из ее ближайшего круга. Но главный вопрос, как мне кажется, состоит вот в чем: как нам предотвратить падение меча?
Вопрос он задал отличный, просто отличный. Как убедить рассерженных, голодных людей, что все будет хорошо? Убедить их надеяться на первопроходцев? На разведчиков? Расхваливать гидропонику? Разве слова «все будет хорошо» убедят их?
Одному богу известно.
Может быть, Эддисон знает. Может быть, даже у Танна есть какие-то идеи, кроме возвращения персонала в стазис.
– Если вы не возражаете, я поделюсь с вами некоторыми соображениями на этот счет, – осторожно заговорил Каликс. – Началом может стать то, как вы поступите с Иридой. – (Она нахмурилась.) – Я знаю, знаю – она в моей команде, и, конечно, я хочу, чтобы вы обошлись с ней помягче. Но если ее выкинут из тамбура в космос, если остальные воспримут ее наказание как предупреждение…
Она скосила глаза на Каликса, подумала о том, как вела себя во время ареста. О том, как орудовала кулаками, какие слова говорила. Но больше всего она вспоминала о том наказании, сторонником которого выступала, когда была предпринята попытка захватить шаттл.
– Неужели вы думаете, что я могу вышвырнуть кого-то в космос за то, что у него другое мнение?
Он зашелся в приступе смеха, что вынудило его накрыть длинной рукой стакан с виски, чтобы не расплескать.
– Вы? Нет. Вы сильная женщина, Слоан, но вы не абсолютно бессердечны. – Увидев ее гримасу, он опять наклонил голову. – Почему наш «временный директор» распространяет слухи?
– Чтобы укрепить свое положение. – Она снова сморщилась. – Нет. Я не должна была так говорить. У меня нет доказательств.
– Возможно, никаких доказательств и не требуется. – Он сказал ей, понизив голос до иронического шепота: – Он тот еще типчик, да?
– Не то слово.
– Стоит задуматься почему.
– Потому что он саларианец?
– Вот как я это вижу. – Каликс подался вперед, держа стакан в длинных пальцах под небольшим углом, словно чтобы вылить все содержимое. – Он из тех, кто идет к цели «любой ценой», верно? Для него важно всегда иметь решающее слово в игре за власть. В конечном счете власть – это деньги.
Следовало бы сказать: деньги – это власть. Но в данном случае турианец был абсолютно прав. Танн, молча согласилась она, предпочел бы власть.