Внезапно в небе сверкнула молния, и за ней прогремело эхо грома. Вот это да! Вышло! Она владеет силой, которая неподвластна её разуму, но она в ней, внутри. Потому как она – новая повелительница стихий Винкроса.
Сила затмевает то разумное, что остаётся в человеке, ведёт за собой в неизвестность. Отталкивает прочь здравый смысл, убивает страх. Оставляет лишь уверенность в могуществе.
Дождь пошёл так внезапно, что Ника отпрянула от окна, приходя в себя. Она поспешно закрывала ставни, будто боялась, что все поймут, узнают, что это сделала именно она. Пряталась от себя самой, как нашкодивший котёнок, опрокинувший банку с вареньем.
Внутри неё всё кипело от ещё не утихшей силы. Она вся дрожала как пламя на ветру. Если бы только она раньше узнала, какие в ней скрыты способности!
Нужно просто прилечь и попытаться успокоиться, сделать всё возможное, чтобы князь ничего не заподозрил.
Ничего не предвещало плохой погоды. Но небо быстро начало затягиваться тучами, которые вмиг создали над Элемаром тёмную завесу, готовую извергнуть на город мощный поток дождя. Через несколько минут тьму разорвала молния, и грянул гром. Первые тяжёлые капли начинающегося ливня застучали по дорожкам парка, по листьям. Порывы ветра беспощадно трепали кусты и поздние цветы на клумбах, клонили деревья вниз.
Что-то в этой осенней грозе было неестественное, слишком быстро она началась. Стайген ан Эрикс прищурился. Какая-то догадка пронеслась в мыслях, но тут же скрылась за насущными проблемами.
– Ваше Величество, нужно вернуться во дворец. Мы промокнем, – произнёс он, тревожно глядя на небо.
– Ты прав, Стайген. Жаль, не удалось до конца посмотреть на закат. Но у меня ещё есть несколько дней. – Король поднялся, опираясь на трость, и они вместе проследовали к ближайшему входу в здание.
Король медленно удалился в комнаты, но у Стайгена имелись и другие дела, которые пришлось отложить из-за официального ужина. Пока он разбирался во дворе с солдатами, переведёнными из Кванты, дождь вымочил его до нитки. Злой, как иттар, он извергал проклятия, возвращаясь из казармы под стеной ливня. Плащ намок, с волос стекали ручьи воды, рубашка прилипла к телу.
Широким шагом он вошёл в свои апартаменты, на ходу сбросил плащ на пол, переступив через него. Настроение напрочь испорчено, и виной этому не только начавшийся ливень – просто он, как нехороший знак, добавил тёмных тонов предыдущему разговору с королём.
Он позвал служанку, приказав наполнить ему ванну, и вдруг замер, услышав из-за дверей, где находилась пленница, пение. Прислушался. Странный мотив не походил ни на что знакомое ему. Он не напоминал урсулийских песен, хотя слова и исполнялись на местном языке:
«Что такое осень? Это ветер… вновь играет рваными цепями… Осень, доползём ли, долетим ли до ответа: что же будет с родиной и с нами?..» *
Он не дослушал. Ногой открыл двери в спальню, разъярённо глядя на Нику, которая лежала на кровати. Она замолчала, сделала безразличное лицо, стараясь не смотреть на него. Вид у неё был подозрительно торжествующий. Стайген вдруг понял, что хотел бы услышать продолжение песни, но уж больно слова напоминали ему о настроениях урсулийцев, о том, с чем он всё это время боролся.
Стайген попытался успокоиться и не выдать подозрений.
– Сама сочинила? – кратко спросил он, рассматривая соблазнительную пленницу. Нужно было сказать о своих намерениях, но он решил, что для этого требуется более подходящий момент. Сейчас он снова сорвётся и наговорит ей того, чего не следует.
– Нет, не сама. – Она поднялась и села. В зелёных глазах мелькнули смешливые огоньки. – Ты попал под дождь?
Ника не понимала, почему Стайген так на неё смотрит. Ворвался злющий, и теперь сверкает глазами, словно из них вот-вот вылетят серебристые молнии. Она просто попыталась разрядить обстановку, только бы не начать с ним пререкаться. Но выходило из рук вон плохо. Вряд ли погода испортила ему настроение – значит, дело в чём-то другом. С блестящих волос князя стекали капли воды, в воцарившейся тишине было слышно, как они падают на паркет.
– Как прошёл день? – язвительно спросил ан Эрикс, прервав молчание.
– Спрашиваешь? Ты ведь сам запер меня! – Она поднялась и сделала шаг ему навстречу. – Почему я должна оставаться здесь?!
– Я не собираюсь держать тебя в комнате вечно. Но пока так и не выяснил причин твоего сходства с Оливией да Штромм.
– Тебе так интересна моя биография? – спросила Ника, едва сдерживаясь, чтобы не сказать лишнего.
– Я узнаю то, что мне хочется, рано или поздно. У меня просто не было времени на тебя. Поверь, мои методы могут быть другими, не такими мирными, как тебе кажется. У меня лучший в Винкросе мастер пыток. Если я захочу, ты расскажешь мне всё, – холодным тоном произнёс Стайген.
– Ты что имеешь в виду? – приподняла она брови.
Это уже переходило все разумные пределы. Князь не шутил. Пока он на самом деле обращался с ней вполне сносно. Но не нужно забывать, где она находится – в диком мире, где жизнь человека ничего не стоит. Всё, что с ней происходило, пока цветочки. А вот дальше…
– Потом сама узнаешь, – сухо ответил ан Эрикс.
– Мне нечего больше говорить. Ты зря теряешь своё драгоценное время, – с обидой в голосе сказала она.
Те крохи желания и хорошего расположения к князю таяли на глазах. В такие моменты он был просто невыносим, и она сама не понимала, почему её тянет к этому странному арнианцу. Когда же он оставит попытки узнать, кто она такая?
– Я ничего не делаю зря. – Стайген двинулся ей навстречу, больно сжал подбородок ладонью, заставив смотреть на него.
Ника вырвалась, отскочила в сторону. Как же хотелось огреть чем-нибудь князя. Жаль, ничего под руками не было. В горле застрял комок обиды, мешающий нормально дышать.
– Ты!.. Не вздумай меня трогать, урод! И не подходи ко мне! Я тебя ненавижу, арнианская скотина! – непроизвольно вырвалось из неё.
Ника прикрыла глаза, ожидая ответного удара. Но вместо этого почувствовала его руки, которые обняли её, пытаясь успокоить. Мокрые волосы коснулись щеки. Он притянул её к себе и прижал.
– Ненавижу, – всхлипнула она, уткнувшись лицом во влажную, пахнущую дождём шёлковую рубашку.
– Продолжай. Давно я не слышал о себе правды, – хрипло прошептал Стайген, прикоснувшись губами к её макушке. Он и сам не знал, почему так относится к Нике и чего хочет добиться своими вопросами. Признания о возможном дальнем родстве с королевским родом?
– Пошёл ты! – выдохнула она, притихнув в его руках.
– Завтра мы с Его Величеством едем в город. Можешь гулять по территории, но вечером должна быть здесь, – услышала она его слова.
Так значит, решил пойти на уступки, только бы не просить прощения!
Он вдруг отпустил её, вышел, оставил одну. А Ника так и стояла посреди комнаты, тяжело дыша. Да что же с ней происходит? Почему она вообще столь странно ощущает себя в его присутствии, когда хочется одновременно убить князя и упасть в его объятия, чтобы почувствовать себя слабой. Не королевой – просто женщиной.
Да это наваждение какое-то!
Она легла, слушая шаги в гостиной. Кажется, он принял ванну. Что-то говорила служанка, в ответ раздавался его голос. Потом всё стихло.
Ника долго крутилась в кровати, обдумывая план мести. Пора было предпринять что-то посерьёзнее пустых угроз. Иначе он уничтожит её первый. Она не боялась переспать со Стайгеном ан Эриксом, дело было вовсе не в этом. Довольно опытная в интимных вопросах, она понимала, что это неизбежно, и, несмотря на ненависть и неприязнь, они оба взрослые люди и хотят одного и того же.
Дело было в моральной стороне вопроса, в её странном положении, и в его агрессии к повстанцам. С ним невозможно договориться. Он просто не оставит её в живых, убьёт так же хладнокровно, как сделал тот солдат с её матерью во сне.
Они со Стайгеном одинаковые… И в то же время находятся по разную сторону баррикад.
Завтра, во что бы то ни стало, нужно отыскать Мартина. Другой возможности сбежать может и не найтись. Её пугало то чувство, которое она начинала испытывать к князю. Это не было любовью, не было одним лишь желанием тела. Странное ощущение, когда точно знаешь, что просто не можешь быть с ним, и против одного аргумента есть тысячи причин не сдаваться. Потому как Стайген не зря выпытывает её о матери. Он что-то подозревает.
И он уничтожит её первый, если она даст ему слабину.
То, что Стайген решил пойти на уступки и позволил завтра выйти, играет на руку. Она уйдёт к повстанцам, будет помогать им вернуть то, что принадлежит лично ей и всему народу королевства.
Стайген по-прежнему занимал все её мысли. Несмотря на то, что он был врагом, он оставался соблазнительным мужчиной – обаятельным мерзавцем, не желающим покидать голову. И вопреки здравому рассудку, тело окатывало лавиной желания при воспоминаниях о его объятиях, о волосах, которые пахли дождём, о сильном теле.
Да плевать на все барьеры! Так хочется посмотреть на него, когда он спит.
Ника поднялась и тихо вышла из спальни в гостиную, осмотрелась, прислушалась. Почти все свечи были погашены, только одинокий огрызок одной из них догорал в подсвечнике на столике у окна. Ника вдруг заметила, что дверь в кабинет приоткрыта.
Интересно, что делает Стайген? Лежит на своём неудобном диванчике? Спит или же думает о чём-то? Наверное, его можно запросто убить во сне, когда он безоружен. Но смогла бы она сделать это? Очевидно, что он не боится своей фиктивной любовницы. Нужно узнать, насколько крепок его сон. Любая мелочь может пригодиться в дальнейшем.
Ника шагнула в кабинет, подошла прямо к дивану. Мужчина лежал на спине, накрытый одной лишь простынёй. В мерцающем свете звёзд, что проникал из открытого окна, его лицо выглядело притягательно красивым, а тело вызывающе соблазнительным. В тишине раздавалось ровное дыхание.
Она осторожно присела на корточки. Возможность находиться вот так, рядом с ним, вызывала дрожь, распространяющуюся по всему телу. Не выдержав, Ника протянула руку и дотронулась до его выбритой щеки, коснулась кончиками пальцев ещё влажных волос, рассыпавшихся по подушке.