Адмирал медлил, разглядывая его. Ярко-зеленые глаза, казалось, видели его насквозь. Сингх не мог понять, доволен или разочарован этот мужчина. Но когда тот наконец улыбнулся, улыбка казалась искренней.
- Их опыт, и то, что они на своей территории - это большое преимущество, ты прав. Но думаю, тебе не стоит слишком переживать об этом, - сказал адмирал. - Буря была построена ради одной, и только одной цели. Сделать любую другую силу в известной галактике неактуальной.
Глава девятаяБобби
На камбузе, они расселись так же, как всегда. Амос рядом с Клариссой, Алекс в конце стола, напротив неё. Холден чуть поодаль, и Наоми, скорее с ним, чем со всеми остальными. Бобби ощущала, как тревожно гудят её горло и ноги, словно ей вот-вот предстояло вступить в бой. Даже хуже, потому что этот момент спокойствия обычно наступал перед схваткой, а сейчас ничего такого не намечалось.
На обед была - должна была быть - грибная лапша в черном соусе. Но все перестали есть, когда Холден откашлялся и сказал, что сделает объявление. Выкладывая новости, он казался печальным, но прятал это за цифрами и разговорами о бизнесе. Он сделал обзор за последние несколько лет, и прогноз на несколько ближайших. Рассказал, что решил уйти в отставку, и Наоми уходит с ним. Предложил Бобби на своё место, перечислил все аргументы в пользу этого. Остальные слушали молча, пока он не вернулся к деталям продажи. Лапша давно остыла, и слиплась в мисках.
- Мы с Наоми обналичим четверть нашей доли в активах корабля, - сказал он, - и с нашим планом выплат, остаток будет переведен нам в течение следующих десяти лет. На операционном счете останется довольно приличная сумма. У плана выплат скользящий график, и если в какой-то момент дела пойдут не очень, мы не станем вас топить, а если всё будет отлично, вы сможете заплатить нам раньше. Таким образом, некоторая гибкость заложена изначально.
Он полагал, что так будет легче. Что такая обычная формальность будет менее болезненной для остальных. И может быть, он был прав. Бобби оглядывала комнату, пытаясь понять, как они это принимают. Вот Алекс, склонился вперед, опираясь локтями на стол - это признак агрессии, или у него просто побаливает спина? Вот Амос, и его любезная улыбка. Что она значит? Значила ли она что-нибудь хоть когда-то? Согласятся ли они с этой идеей? И что будет, если нет? Жгучая тревога царапала её изнутри.
- Итак, - сказал Холден. - По крайней мере, это предложение. Я знаю, что мы всегда голосовали за подобные решения, и если есть что-то, что нужно уточнить, или кто-то хочет сделать контрпредложение ...
Тишина звенела громче колокола. Бобби сжала кулаки и отпустила их. Сжала и отпустила. Возможно, всё это изначально было очень плохой идеей. Может, ей надо было...
Алекс вздохнул.
- Ну что ж. Не могу сказать, что я этого не предвидел, но мне всё ещё немного грустно, что это наконец случилось.
Улыбка Наоми была призрачной, едва заметной, но она точно была. Бобби почувствовала что-то вроде облегчения, ослабившего узел в животе.
- Что касается того, чтобы посадить Бобби в кресло капитана, - продолжал Алекс, - это вряд ли нужно менять. Она и так уже во многом для меня босс. Я уверен. Мне это подходит.
Холден наклонил голову так, как он это делал, когда он был удивлен и немного смущен, и Наоми положила руку ему на плечо. Неосознанный язык жестов длительных интимных отношений.
- Ты это предвидел? - спросил Холден.
Алекс пожал плечами. – Я не говорю, что ты такой уж хрупкий. Но ты все больше и больше подвергался стрессу в последнее время.
- А я, что, был придурком и просто не знал? - спросил Холден, превращая все наполовину в шутку
- Мы бы сказали тебе, - сказал Амос. – Но я думаю, в течение последних двух лет были моменты, когда ты выглядел так, будто у тебя был зуд, и ты не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как ты чешешься.
- Это был чертовски длинный забег, - сказал Алекс. - Если бы в былые времена я возобновил флотский контракт ещё на двадцатку, то увольнялся бы снова только сейчас.
- Вот только твой флот столько не протянул, - сказал Амос.
- Я просто говорю, что хороший забег есть хороший забег. Я люблю вас обоих, и буду дьявольски скучать, но если пришло время для чего-то нового, то так тому и быть.
Улыбка Наоми стала более явной, а Холден чуть подался назад на своей банкетке. В воображении Бобби, лучшие сценарии включали в себя слёзы и объятия. Худшие - гнев и взаимные обвинения. Этот же, был облегчением с оттенком печали. И он был... правильным.
Она откашлялась:
- Когда вернемся на Медину, я собираюсь нанять несколько новых людей. Я не давлю, но мне нужно знать, помимо известных двух мест, придётся ли мне заполнять ещё чье-нибудь.
- Не моё, - усмехнулся Алекс. - Единственная вещь, насчет которой, думаю, мой жизненный опыт однозначен, это насколько я хорош вне кабины пилота. Так что ты всегда найдешь меня здесь.
- Хорошо. - Бобби ещё немного расслабилась, и повернулась к Амосу.
- Мои шмотки все тут, - сказал тот, пожав плечами.
- Здорово. Кларисса?
Клэр смотрела вниз. Её лицо было пустым, и более бледным, чем обычно. Она положила руки на стол ладонями вниз, словно пытаясь вдавить их в поверхность. Словно так что-то можно было вернуть на место. Улыбнулась натянуто, но всё же кивнула. Она останется.
- Ну, - сказал Холден. - Хм. Тогда всё хорошо. В смысле... всё порешали. Никто не хочет что-нибудь добавить?
- Пожелание держать планку высоко - сказала Наоми.
- Хорошо, да, - сказал Холден, - но я имею в виду ...
- Как насчет такого, - сказал Алекс, вставая. - Я схожу в каюту и притащу бутылку виски, которую хранил для особого случая. И мы будем пить за Холдена и Нагату. Лучший, черт побери, командный состав, на который может надеяться любой корабль.
Холден отвел взгляд, в глазах заблестели слезы, но он улыбался.
- Ну как тут отказаться, - сказал он и тоже поднялся.
Он обнял Алекса, а затем Наоми обняла их обоих. Бобби посмотрела на Амоса, и указала большим пальцем на замершую троицу. Разве мы не должны быть там? Амос встал и направился к ним, и Бобби тоже. Экипаж Росинанта застыл в долгом, последнем объятии. Бобби почувствовала, как через несколько секунд к ним присоединилась и Кларисса, прижавшись к её боку мягко и мимолетно, словно мотылёк.
Официально ничего не поменялось. Всё шло, как задумано: долгий полет, торможение при подлете к вратам, станция Медины за ними. Хьюстон находился в своей камере, где было невесело и неудобно, зато безопасно. Их обязанности и графики, привычки и обычаи остались теми же самыми. Но суть стала другой. Это был их последний совместный полёт. И Бобби чувствовала, как что-то сдвигается в ней.
Джеймс Холден был странным человеком с самого начала. Прежде, чем она узнала его, он был человеком, который оклеветал Марс. Потом тем, кто его спас. Судя по тому, что большая часть человечества думала о нем, он был оппортунистическим нарциссом или героем свободы слова, инструментом АВП или ООН, или свободным стрелком, ни перед кем не отвечающим. Она тоже видела его таким до того, как она заняла свое место на Росинанте. С тех пор, изо дня в день, иногда даже час за часом, человек и его репутация отделялись друг от друга. Капитан Джеймс Холден с Росинанта был знаменитостью. Холден, которого она знала, был парнем, который пил слишком много кофе, восторженно относился к странным вещам и, казалось, всегда, потихоньку заботился о том, чтобы соответствовать свей собственной своеобразной и непредсказуемой морали. Две версии его были связаны как тело со своей тенью. Связаны, да. Одно неразрывно связано с другим. Но не одно, и то же.
И теперь он двигался дальше. А с ним и Наоми. Осознавать, что не станет и её, было также странно, но по-другому. Она боролась со своей публичностью, позволяя возлюбленному выходить на сцену вместо себя. Её уход не менял историю, которую другие рассказывали о Росинанте, но вот её потеря была даже ощутимее. Насколько Холден был публичным лицом корабля, настолько же Наоми была человеком, которому Бобби могла довериться в практических повседневных вопросах. Всё, что Наоми говорила, было правдой. Даже если не совсем точной, то достаточно близкой для того, чтобы Бобби и другие могли полагаться на её слова с уверенностью.
С их уходом уже ничего не будет прежним. И от этого Бобби чувствовала печаль. Удивительно, но и радость тоже. Она обнаружила, что когда раз за разом проходит через отсеки корабля, проверяя всё, что уже проверено, маркируя всё, что выглядит неисправным, сам корабль меняется тоже. Уровень давления газа, падающий слишком быстро, потертости в дверном проёме, силовой кабель с просроченным сроком замены. Теперь всё это принадлежало ей. Когда она прижимала ладонь к переборке, чувствуя вибрацию переработчиков, это был её корабль. Когда она просыпалась, пристегнутая к своему амортизатору, даже темнота ощущалась по-другому.
Она была десантником, и осталась им навсегда, даже когда эта роль перестала ей соответствовать. Однако она не ожидала, что её превращение в капитана Росинанта будет казаться таким правильным. Перспектива занять капитанское кресло несла в себе ту же самую смесь угрозы и предвкушения, что она испытывала когда-то давно, забираясь в силовую броню. Её старый костюм словно изменился со временем, - так же сильно, как и она сама - и стал кораблём. Изношенным, да. Устаревшим, но опасным. Покрытым рубцами, но цельным. Метафора, и не просто того, кем Бобби была, но и того, кем хотела стать.
Она верила, что другие - Алекс, Амос, Кларисса - так же легко свыкнутся с переменами, как они заявили. И прежде, одних заявлений было бы достаточно. Но прежде это был не её корабль.
Теперь же, когда она стала капитаном, её задачей стало проверять.
Амос был в мастерской, на своём обычном месте, листал каналы со стратегиями поддержания старого корабля, - такого, как их, - на лету и в безопасном состоянии. Блики света застревали в короткой белой щетине, пробившейся на его черепе в тех местах, которые он не брил уже пару дней. Сейчас они шли без тяги, сберегая массу реактора, но он всё-равно пристегнулся к палубе, словно предвидел какие-то внезапные изменения. Может и предвидел, даже в силу привычки. Его большие, покрытые шрамами руки, зависли над монитором, пальцы выщелкивали название за названием в списке каналов - структурный ремонт углеволоконной обшивки, неконтролируемое разрастание в воздушных рециркуляторах на основе микрофлоры, авто-адаптация энергосети. Он разбирался во всем этом. Иногда было легко забыть, какие целеустремленность и интеллект скрываются за его жизнерадостной брутальностью.