Всё чудесное многообразие на Земле создавала только эволюция. То же самое, но помноженное на тринадцать сотен, уже само по себе можно было назвать серьёзным вызовом, но к нему прибавились ещё и артефакты этих - каким бы чёртом они ни были - вымерших рас, строителей врат протомолекулы, медленной зоны, огромных вечных городов, которые, судя по всему, в каждом из открытых ими миров где-нибудь да находились. Артефактов чуждых людям мастеров, у которых было и желание, и возможность захватить всю жизнь на Земле просто чтобы построить ещё одну дорогу меж звёзд.
И каждый из них мог стать ключом к невообразимым чудесам. Или катастрофой. Или чудодейственным эйфорическим фуфломицином со светомузыкой. Картинки, что показывали стручки, могли оказаться зашифрованными записями исчезнувшей цивилизации создателей всех тех чудес, которые они только-только начинали понимать. А ещё они могли быть просто детскими ночниками. Да хер его знает чем вообще.
- Научные станции на Кинли настойчиво просят отправить им партию для изучения, - сказала Сантос-Бака. - Но так как мы не знаем, технологические это артефакты или природные ископаемые…
- Чего мы можем и не определить, - проговорил Тур извиняющимся тоном, - используя только возможности Фусанга…
- Так, понятно, - сказала Драммер и повернулась к Сантос-Бака. - А такие решения разве не по твоей части?
- У меня есть голоса чтобы пропустить этот контракт, - ответила Сантос-Бака, - но их не хватит, чтобы снять вето.
Драммер кивнула. Вопрос был не в том, насколько здорово будет покатать психоактивные инопланетные стручки между мирами, а в том, как не потерять лицо, стоя перед собранием комитета. Вот так вот великие исторические решения и принимаются.
- Если у нас нет оснований полагать, что они несут какую-то непосредственную угрозу, то отправьте их в соответствии с протоколом изолирования третьего уровня, как артефакты чужих, и я их пропущу.
- Спасибо, - сказала Сантос-Бака, вставая со своего места. Через мгновение Тур сделал то же самое.
- Задержись на минутку, Эмили, - Драммер выключила видео с Фусанга. - Есть к меня к тебе ещё кое-какой разговор.
Тур закрыл за собой дверь, а Сантос-Бака снова опустилась на своё место, нацепив на лицо маску пустой угрюмости. Драммер попробовала улыбнуться. Проку от этого оказалось не больше, чем от любого другого действия.
- Знаешь, есть одна штука, которой я научилась давным-давно, когда работала на Фреда Джонсона, - сказала Драммер. - Ничего не пускай на самотёк. Всегда есть искушение просто не обращать внимание на то, что в данный момент не горит, но тогда уж будь готов, что придётся немало повозиться с тушением пожаров.
- Ты имеешь в виду тарифную сетку, которую Земля и Марс хотят предложить для Ганимеда?
У Драммер немного упало сердце. У неё почти получилось забыть, какие здесь назревали неприятности, и очередное напоминание вызвало гнетущее чувство.
- Нет, я имею в виду проблему, которую нам устроил Росинант. И как она связана с… - она махнула большим пальцем в сторону экрана,на котором они смотрели видео со стручками, и который теперь был пуст. - Мы просто захватили главу колонии одной из планет. Ассоциация Миров пока не посылала официальный запрос о статусе отношений между ним и нами, но это лишь вопрос времени. Я прямо чувствую, как Кэрри Фиск потирает свои лилипутские ладошки. Будет просто счастьем, если удастся как-то отмазаться.
- Итак, - сказала Сантос-Бака. - Да, у меня были неофициальные разговоры об этом. Идея спросить ООН об уставе ... это сложно. Мы прошли этот путь не для того, чтобы возвращаться на планету, чтобы спрашивать на все разрешения, не так ли?
Драммер кивнула. Вражда между внутряками и поясом по-прежнему была самым большим препятствием, с которым сталкивалась Драммер. И даже она не видела большой пользы в коалиции Земля-Марс.
- Это-то понятно, - сказала Драммер. - Я от этого тоже не в восторге. Но это создаст ощущение, что мы не собираемся участвовать в историях вроде новых полицейских программ Холдена. А чего я не хочу, так это того, чтобы тринадцать сотен миров решили, что Союз - это проблема. Если за репрессиями будет - пусть даже чисто номинально - стоять ООН, то пусть принимает и ответственность. Этот Хьюстон и его компания весельчаков могут сгнить в ооновской тюрьме, а мы так и останемся лишь кораблями, которые перевозят из одного места в другое всякие вещи. В том числе и заключённых.
- Или, - ответила Сантос-Бака, - мы признаем наконец факт, с которым так стеснительно заигрывали всё то время, пока выбирались из голодных лет. Мы начинаем рассматривать Союз как правительство тринадцати сотен миров.
- Я не хочу быть президентом тринадцати сотен миров, - сказала Драммер. - Я хочу управлять транспортным союзом, который регулирует торговлю через врата. А после этого я хочу, чтобы все эти планеты, луны и спутники справлялись со своими неприятностями сами, не мешая работать нам. Работы у нас и без того по уши.
- Если бы у нас было больше персонала ...
- Знаешь, Эмили, - сказала Драммер, - что совершено точно не решит нам ни одной проблемы? Ещё один комитет.
Сантос-Бака рассмеялась, а стол Драммер издал тихий звон. Вызов от Вона. Высший приоритет. Она отмахнулась. Если он не собирался сообщить, что разваливается Народный Дом, то от минуты-другой вреда не будет. А если собирался, то разговор их не спасёт.
- Ты видела точно те же логистические отчёты, что и я, - сказала Драммер. - Ожидать, что Союз будет исполнять ещё и полицейские функции при этом всём…
Снова послышался звон, на этот раз громче. Драммер зарычала и стукнула по экрану, принимая вызов. На нём возник Вон и заговорил, прежде чем она смогла на него рявкнуть.
- Лакония передала сообщение, мэм.
Драммер посмотрела на него. - Что?
- Из врат Лаконии пришло сообщение с предупреждением, - сказал Вон, - и было заменено новым. Отчёт с Медины поступил, - он посмотрел в сторону, потом снова на неё, - четыре минуты назад.
- Это трансляция?
- Да, мэм, - сказал Вон. - Только аудио. Не зашифровано. Это пресс-релиз.
- Дай мне послушать - сказала она.
Зазвучавший в записи голос оказался низким и тёплым. Он напомнил ей колючее одеяло, которое было у неё когда-то, одновременно грубое и ласковое. Она подумала, что доверять ему не стоит.
- Граждане коалиции человечества, это адмирал Трехо из командования флота Лаконии. Мы начинаем проход через наши врата. Через сто двадцать часов мы пройдём через медленную зону к станции Медина с личным составом и средствами обеспечения, необходимыми для установления роли Лаконии в великом движении человечества в будущее. Мы надеемся и ожидаем, что эта встреча будет дружественной. Повтор сообщения.
- Что ж, - сказала Сантос-Бака, помолчала, а затем: - Такого я не ожидала.
- Вот что, - сказала Драммер, глядя в широко раскрытые глаза Сантос-Бака. - Эмили, собери мне всех.
Космический город Народный Дом вращался на устойчивой марсианской орбите недалеко от Земли и Солнца, но в чёртовой дали от лун Юпитера и Сатурна. На то, чтобы услышать мнение всех экспертов союза, ушло десять часов, и ещё пять потребовалось системе, чтобы просмотреть всё это и составить сводный отчёт. Каждый вопрос, каждое уточнение, каждый новый нюанс или условие займут примерно столько же времени. Драммер придётся потратить большую часть из этих ста двадцати часов до нового открытия Лаконии на ожидание ответов на вопросы. Сообщения летали между планетами, лунами, космическими городами и станциями со скоростью света в вакууме, и это всё равно было чертовски медленно.
Голос в сообщении совпадал с голосом Антона Трехо, лейтенанта МВКФ, который в составе отколовшейся части флота ушёл в Лаконию после бомбардировки Земли. Да, голос мог быть подделкой, но техническая служба склонялась к мнению, что он подлинный. Станция Медина сообщала о зарегистрированном во вратах Лаконии световом и радиационном излучении, которое говорило о том, что к вратам на тормозной тяге приближается группа кораблей. И полученной информации недостаточно, чтобы сделать выводы об их количестве и типе.
Когда Свободный Флот так ненадолго и так бесславно захватил власть, Марс потерял почти треть своих кораблей. Часть потерь составляли корабли, которые вошли в состав Свободного Флота в Солнечной системе, часть - корабли флота сепаратистов, ушедшего в Лаконию. В те десятилетия, что прошли с тех пор, Земля и Марс медленно восстанавливали свои флоты. Технологические прорывы, основанные на изучении артефактов чужих с помощью реверсивной инженерии - обшивка с плетёной структурой, самонастраивающиеся сопла, ОТО с компенсацией инерции - сейчас были уже стандартом. Даже если людям на кораблях с той стороны врат Лаконии и удалось накопать какие-то подробности о том, как устроены эти технологические процессы, им в любом случае ещё надо было построить верфи и производственные базы, прежде чем использовать эти сведения. И тридцать лет без ремонта - это большой срок.
Самый вероятный сценарий был такой: в личной банановой республике Дуарте что-то наконец пошло настолько не так, что им пришлось снова выйти на контакт, чтобы угрожать, умолять или торговаться насчёт чего-то, что ему - или кто там сейчас стоял у руля - было нужно, чтобы всё исправить.
В отчётах разведки уделялось внимание и предположениям о судьбе активного образца протомолекулы, который Свободный Флот выкрал со станции Тихо во время войны, и сердце Драммер пропустило пару ударов, когда она это увидела. Она вспомнила тот день. Битву в родных коридорах станции, которую она считала своей. Даже сейчас она помнила холодную ярость, которая поднялась в ней, когда вскрылось предательство в их рядах. Помнила она и то, каким лидером показал себя в этих обстоятельствах Фред Джонсон.
Она всё ещё скучала по Фреду. И сейчас, сидя в амортизаторе перед монитором, на котором терпеливо ждали её внимания отчёты разведки, она задумалась, а как он справился бы с этим всем. Не конкретно с Дуарте и Лаконией, а вообще со всем.